— Не успею. Через несколько минут я должен быть на дежурстве. Но не откажусь от этой маленькой булочки.
Кендра прыснула:
— Джек, эти маленькие булочки называются бриоши.
— Как бы они ни назывались, дай мне одну… или даже две.
— Пожалуйста. — Кендра протянула ему кулечек, и, глядя, как он расправляется с булочками, по телефону заказала кофе. — Я на минутку, переодеться.
Не успев договорить, она осознала свою ошибку. До этих ее слов Джек смотрел ей в лицо, теперь его глаза начали медленное, оценивающее путешествие по всему ее телу, сверху донизу. Он изучал ее фигуру со знанием дела, как эксперт, и в то же время с нежностью любовника, и еще с бесстыдной фамильярностью, присущей в целом мире только ему.
Кендрин халатик до колен и ночная рубашка были очень скромными. Ни глубокого выреза, ни разрезов до середины бедра — только струящиеся складки бледно-голубого батиста, который обрисовывал все изгибы ее тела, ничего не скрывая. Она ощущала взгляд Джека, как интимную ласку, словно он теплой нежной рукой гладил ее обнаженную кожу. Он смотрел на нее так, что она одновременно чувствовала смущение и желание узнать, какие тайные наслаждения сулит его загадочная улыбка.
Она таяла в лучах его взгляда, тепло и сладостная размягченность разливались по телу, в душе бушевали чувства, которые она боялась назвать, но от которых уже не могла отказаться. А заметив, как он внезапно сжал челюсти, а на резко очерченной щеке вдруг запульсировала жилка, она ощутила первые робкие движения зарождающейся страсти. Он желал ее! И сумел разбудить в ней ответное желание: внезапный жар и влажность лона удивили и смутили ее.
— Не надо переодеваться. Ты прелестна и так, — голос у него стал низким и хриплым. — Читай скорее газету, мне нужно успеть уйти, пока я не сделал чего-нибудь… непозволительного.
Кендра неловко села на краешек дивана рядом с креслом Джека, натянув на голые ноги полы халатика, и стала читать статью, на которую указал Джек. Ее спокойный и ясный голос слегка подрагивал от чувственного возбуждения, внушенного им.
— «Внук промышленника спасен»… — Кендра изумленно подняла глаза. — Боже мой, это про Реми!
— Читай дальше.
— «Главную роль в спасении ребенка сыграла Кендра Мартин, служащая Калифорнийского туристического агентства, которая сопровождает группу из двенадцати американских подростков в путешествии по Франции. Благодаря подробному описанию, предоставленному мисс Мартин и ее подопечными, через четырнадцать часов после спасения Реми Буркеля похитители были схвачены. Семья Буркель утверждает, что предоставила мисс Мартин вознаграждение — два миллиона франков, которое ранее предлагалось за информацию о местонахождении мальчика».
Джек улыбнулся:
— Сходные версии этой истории появятся сегодня во всех крупных газетах. Подозреваю, что Джон Крэйг сам отвечал на звонки репортеров в посольство. Он прочел мне эту статью за час с лишним до выхода номера и велел позаботиться о том, чтобы до тебя дошла эта приятная новость.
— Мне сразу показалось, что Джон Крэйг отнюдь не так прост, как представляется.
— Умница.
— Расскажешь подробнее?
— Нет. — Лицо Джека вдруг стало замкнутым и отчужденным, и Кендра все поняла про Джона Крэйга.
— Что ж, передай ему от меня тысячу благодарностей, когда увидишь.
— А меня ты не хочешь поблагодарить — бриоши я придумал сам!
Это был вызов, глаза его смотрели по-мужски призывно. Кендра позволила себе помедлить секунды три — предложение было страшно соблазнительным.
— Джек, я с самого начала оценила утонченность твоей натуры.
— Дай мне только шанс, и ты убедишься, что меня есть за что ценить!
— Например, за скромность.
— За честность. Может быть, тебе не всегда будет нравиться то, что я скажу, но ты можешь быть уверена, что именно так я думаю и чувствую, и ты всегда будешь знать, на каком ты свете. Начиная с этого момента.
Поднявшись с места, он шагнул к ней, сильными руками взял за плечи и приблизил лицо к ее лицу так, чтобы близко-близко глядеть в глаза друг другу.
— Я увлечен. Я увлечен тобой с того момента, как мы встретились. Я так увлечен, что рискую опоздать на дежурство, что может стоить мне моего звания и должности в посольстве. Я увлечен, несмотря на исключительно неблагоприятные обстоятельства времени и места, при которых мы нашли друг друга. Но, Кендра, я хочу спросить тебя еще раз: ты поужинаешь со мной? Ты дашь нам с тобой возможность получше узнать друг друга, пока ты не улетела домой?
— Я не могу оставить девочек…
Он отпустил ее плечи, резко повернулся на каблуках и устремился к двери.
Кендра хотела удержать его за рукав, но ее пальцы соскользнули на бугор мышц, напрягшихся под теплой, гладкой кожей его руки. Не отпуская его, она поднялась на ноги.
— Но… если ты не возражаешь против кое-какой компании… если девочки пойдут с нами, ничто не помешает мне принять твое приглашение.
Напряжение мышц под ее пальцами спало, он опять повернулся к ней.
— Вывести поужинать двенадцать девочек? Нет проблем! Именно о таком романтическом свидании я так долго мечтал, — сухо сказал он.
— Ты совершенно не должен оплачивать их ужин. Все расходы, включая расходы на еду…
Джек положил два пальца поперек ее губ.
— Я оплачу ужин сотни девочек, если только ты пойдешь со мной!
От этого прикосновения губы ее дрогнули, дрожь желания пробежала вдоль позвоночника, перехватило дыхание. Кончиками пальцев он провел по ее щеке и, дойдя до уха, очертил его нежным движением, большим пальцем слегка поглаживая ей подбородок. Она потерлась щекой об его руку, не в силах сдержать тихого мурлыканья.
Он резко вздохнул и зажмурился, и долго стоял совершенно неподвижно, а от него почти осязаемыми волнами расходилось напряжение. Затем убрал руку и отступил.
— Я должен идти. Я позвоню тебе попозже насчет ужина, — хрипло проговорил он. — И не вздумай изменить свое решение!
Тут коридорный принес Кендре кофе, лишив их возможности разговаривать дальше, и, коротко улыбнувшись и помахав рукой, Джек ушел.
Коридорный поставил поднос на маленький круглый столик подле высокого окна, выходящего на сад Тюильри, поднял тяжелые парчовые шторы и открыл окно. Затем с сияющей улыбкой повернулся к ней, протягивая Кендре букетик розовых фрезий и счет.
Тонкий сладкий аромат мелких цветочков смешивался с запахом крепкого кофе, поднимавшимся из носика серебряного кофейника, стоявшего на подносе. Она подписала счет, вручила человеку десятифранковую монету и пожелала доброго утра.