на неделю.
– Машуня, – стонала Тата в перерывах между схватками, а рядом в два голоса вздыхали и стонали еще две роженицы. – Машенька…
– Отлично-отлично, – мельком взглянув, как там дела, бросала ей врач, у которой дел подобного рода было выше крыши. – Все хорошо, совсем скоро тужиться будем…
И убегала дальше, к роженице, у которой было все не так гладко, и ее, по всей вероятности, собирались везти на кесарево.
«Тужиться, – подумала Тата. – Еще и тужиться. После всего этого ужаса схваток…»
Но вела себя на удивление хорошо, по мнению врачей, – не вопила, не ругалась.
– А то ведь знаешь, какие бывают, – словоохотливо заметила пожилая медсестра, бывшая в боксе на подхвате. – Ой, что ты! Мужей кроют на чем свет стоит, как будто они в чем виноваты, право слово…
«А мне и крыть некого», – внезапно пришла мысль, и так она Тату огорчила вдруг, что та собралась уже было поплакать, но тут пришла очередная схватка, и плакать стало совершенно некогда. А потом они и вовсе волнами пошли, одна за другой.
– Так, рожаем! – деловито констатировала прибежавшая врач. – Молодцы сегодня девчонки, и соседку твою кесарить не придется, сама только что справилась… Ну, давай, хорошая моя, тужься!
Тата была несказанно удивлена – она и понятия не имела, что это болезненное предприятие, которого она боялась всю беременность, в процессе которого собиралась просто скончаться на месте, напоминало тяжелую, но вполне выполнимую работу.
Под руководством деловитой и грамотной акушерки, которая советовала то продышать схватку, то, наоборот, потужиться посильнее, Тата справлялась вполне неплохо.
И тут же с последним нечеловеческим усилием она почувствовала, что ее тело справилось и вытолкнуло на белый свет эту драгоценность – новую жизнь.
«Машенька моя», – облегченно подумала Тата.
– Поздравляю! – раздался над ней радостный голос акушерки. – Какой хороший мальчик.
Вслед за этим родильный бокс огласили протестующие и сердитые крики новорожденного, больше похожие на кряхтение и скрип.
Тата подумала, что ослышалась или что это сказали не ей.
– Как… мальчик… – еле слышно пролепетала она.
– Ну как, как, – засмеялась врач. – Вот так! Сынок у тебя.
И она подняла малыша повыше и повернула его таким образом, что сомнений в его половой принадлежности больше не возникало.
Заскрипевший в ответ крепыш-мальчуган словно выражал свое возмущение: «Вы посмотрите на нее! Она мне не рада! Мама, ну это же я!»
– Так ведь УЗИ… – продолжала недоумевать молодая измученная мать. – Сказали, что девочка…
– Такое иногда бывает, – развела руками врач. – Плод в животе повернулся не так – вот вам и ошибка на экране. Чистая случайность.
И тут малыш снова заголосил. Да так отчаянно, что Татины руки сами протянулись в его сторону:
– Дайте мне его…
– На, – довольно ответила акушерка. – Наконец признала. А то ишь ты…
Теплое тельце крошки, лежавшее поперек враз опавшего живота Таты, позволило ей окончательно прийти в себя. Малыш возился и кряхтел, а Тата, скосив глаза, разглядывала его, пока не подтащила поближе к глазам.
«Какой смешной, – думала она. – Какой маленький. Какой неожиданный. И как все вообще… случайно. Сын. Ну надо же. А все ведь девочку ждали…»
В доме Кулешовых ожидали выписки Таты с сыном, словно визита принца крови с королевой-матерью. Николай Николаевич, узнав о внуке, неожиданно молодецки гикнул и выдал ногами антраша, чем изумил видавшую виды Зинаиду Алексеевну.
– М-да, – спохватился полковник. – А приданое-то в кружавчиках, розовенькое.
– Ничего, переживем, – отмахнулась жена. – Бывают и похуже ситуации…
Они синхронно вздохнули и переглянулись.
– Ну… Пусть это будет меньшее из зол, – заключил Николай Николаевич и браво маханул стопку водки. Потом, для ровного счета, еще одну. Потому что жена предупредила: когда Таточка вернется из роддома – ни-ни. Но на радостях это совсем не грех.
Итак, новорожденный мальчуган при выписке мамы из роддома был упакован в розовый атласный конверт и «обменян» на шампанское, коньяк и букет цветов – бабушка и дедушка решили отблагодарить всех врачей.
– Похорошела моя девочка, – радостно отметила про Тату Зинаида Алексеевна.
– Богатырь синеглазенький, – констатировал дед, отогнув угол конвертика.
Внук отозвался кряхтением, что полковник расценил, как знак согласия – расти ему богатырем. И уже по дороге домой, прямо в такси, они принялись спорить, как будут звать любимого внука.
Новоиспеченному дедушке хотелось, чтобы внука звали Николаем, чтобы не нарушать традицию, бабушка была без ума от имени «Артур», Тате же нравились модные в то время имена – Денис, Егор, Никита…
После долгих споров сговорились все-таки на Николае. А отчество единогласно решили мальчику дать тоже дедово. Пусть уж будет целая династия Николаев.
На следующий же день Тата собрала все необходимые документы и самолично покатила коляску в ЗАГС, прикидывая по дороге:
– Коля. Николаша. Колюня.
Приговаривая это, она вопросительно поглядывала на спокойно спавшего сына. Эти имена, названные вслух, как-то не звучали…
Какой он все-таки милый. И, между прочим, на нее похож. И на деда. Глазки синие, а волосики светленькие. Носик такой аккуратненький. Принц! Маленький наследник. Как в сказке. Тата вздохнула, причем вспоминая вовсе не Дмитрия, о котором все вообще дружно, по умолчанию, забыли. Пользуясь сценарным термином, он был просто одним из массовки. Выполнил свою роль и…
– Коленька, – продолжала примериваться Тата. – Ник…
Нет, не звучало. И внутри ничего не отзывалось.
– Ванечка! – вдруг раздалось рядом ласковое и не очень громкое. – Ванечка, не беги так, я за тобой не успеваю!
Молодая мама пыталась догнать трехлетнего на вид бутуза, который, довольно хохоча и спотыкаясь, все же довольно ловко улепетывал от нее в другую сторону, очень радуясь такой игре.
– Ванечка… – растерянно повторила Тата и перевела взгляд на сына. И в этот момент он, не открывая глаз, широко зевнул, наморщив носик, и улыбнулся.
«Это знак», – почему-то подумала она.
Какое хорошее имя! И действительно сказочное. Ваня. Ванюша. Иван.
Радостные мурашки пробежались вдоль ее позвоночника. Конечно, ее сына будут звать только Ванечкой!
Плечи ее расправились сами собой, и в кабинет она входила, уже точно зная, какое имя назовет регистраторше.