Читать интересную книгу Между нами и горизонтом (ЛП) - Харт Калли

—Я так завидовала Мэгс, — говорит Роуз, делая глоток кофе. — Она была моей лучшей подругой в школе. Она так отчаянно хотела выбраться отсюда, так отчаянно хотела уехать. Она переехала в Нью-Йорк, когда Салли и Ронан уехали туда учиться, и просто не вернулась. Я навещала ее раз или два до всей этой заварухи с Ронаном.

— Что за заваруха с Ронаном?

Роуз побледнела.

— Ну, в общем, Магда начинала не с Ронаном. Она встречалась с Салли, когда они переехали в Нью-Йорк.

О. Боже. Полагаю, это многое объясняет.

— Мэгс пыталась уговорить меня переехать к ней, — продолжает Роуз, не обращая внимания на то, что информация, которую она только что сообщила, поразила меня. — Но я не могла этого сделать. Всегда хотела преподавать здесь, на острове. Я изучала английскую литературу и язык в колледже в Бангоре, а потом вернулась сюда и получила работу в школе. Мне нравится моя жизнь, но я все еще думаю об этом. Какой была бы моя жизнь, если бы тогда уехала жить в город с ней.

— Однажды местная газета напечатала статью о Ронане, когда он был награжден армейской медалью. Наверное, это был последний раз, когда разговаривала с Мэгс по телефону. Я позвонила, потому что в статье говорилось, что Ронан даже не присутствовал на церемонии, чтобы забрать эту чертову вещь. Что им пришлось отправить медаль ему по почте. — Роуз пожимает плечами, допивая кофе. — Я хотела поздравить его, сказать, как мы гордимся им здесь, на острове, но он даже не ответил на мой звонок. 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Дневник

15 марта 2000 года

Эот дневник пахнет? как магазин, в котором мы купили уздечку Топпера. Мне это нравится. Папа сказал, что он выглядит слишком мужским, но мне все равно. Это мои деньги. Я могу купить на них все, что захочу. Салли говорит, что подождет, пока я заполню все до последней страницы, а потом украдет его и прочтет. Такой придурок. Лучше бы он этого не делал. Салли Джеймс Флетчер, если ты это читаешь, то попадешь прямиком в ад. Не вторгайся в мою личную жизнь, или я отпилю тебе яйца ржавым ножом для масла!

Вероятно, следовало бы сделать такую же угрозу Ронану, но зачем утруждаться? Он слишком занят планированием своего «великого американского путешествия», чтобы дважды задуматься о том, что я здесь нацарапаю. И это тоже хорошо! По крайней мере, мне придется беспокоиться только об одном из мальчиков Флетчер. Так что... не знаю. Думаю, буду писать сюда только тогда, когда мне нужно будет сказать что-то действительно важное. Книга слишком хороша, чтобы тратить ее впустую, ведь я шестнадцатилетняя девушка. Кажется, стыдно покрывать страницы чушью о мальчиках и школьной драме. Я хочу иметь возможность прочесть этот дневник через сорок лет и гордиться теми моментами, которые здесь записала.

Надеюсь, к тому времени я смогу сказать, что прожила жизнь, о которой стоит написать. Надеюсь, к тому времени мы с Салли поженимся и у нас будут собственные дети. Надеюсь, мы объездили весь мир. Увидели все, что только можно увидеть. Надеюсь, что мы вернулись на остров и построили новую жизнь здесь, и я могу ездить верхом каждый день, а Салли может делать вещи в своей мастерской. Это сделало бы меня счастливой. Действительно очень счастливой.

М

М — Магда. Я ошиблась. Думала, что дневник, который Ронан оставил мне, принадлежал ему, но это не так. Он принадлежала его жене, и первая же запись на первой же странице слишком ясно подтверждала то, что сказала мне Роуз: Магда была влюблена в Салли. Я могла бы предположить, что проблема между Ронаном и его братом каким-то образом возникла из-за женщины, но понятия не имела, что это будет мертвая жена Ронана. Какой раздор это должно было бы вызвать. И как такое случилось? Магде было шестнадцать, когда она сделала запись на первой странице своего дневника.

Пролистав журнал до последней записи, смотрю на дату. Апрель прошлого года. Почерк изменился за эти годы с девчачьего, петляющего на более элегантный, растянутый текст, но буквы все еще безошибочно указывают на одну и ту же руку. Я избегаю слов, написанных на бумаге, не желая пока их читать. По какой-то причине мне хочется перепрыгнуть в конец и испортить себе всю историю, хотя в данном случае я уже знаю, что произойдет в конце. Магда мертва, а теперь еще и Ронан. Салли последний выживший.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После ухода Роуз я нырнула в кабинет и схватила книгу, прежде чем успела передумать. Мне нужна еще какая-то предыстория, и вот, похоже, я получу ее в избытке. В дневнике Магды больше сотни записей. Некоторые страницы жесткие и потрескивают, когда их переворачиваешь. Другие покрыты фотографиями. К некоторым прикреплены билеты на мероприятия, билеты на самолет... корешки в кино. Ближе к концу дневника замечаю снимок УЗИ, прикрепленный к странице, и мне приходиться остановить себя от более тщательного изучения, чтобы узнать, кого именно упоминала в своем дневнике Магда — Коннора или Эми.

Эми просидела со мной весь день, то погружаясь в сон, то просыпаясь, время от времени тихонько рыдая, от чего у меня сердце кровью обливалось. Коннор сидел в своей комнате, нахлобучив на голову шляпу, не двигаясь и не говоря ни слова. Он набросился на меня яростно рыча и попытался пнуть, когда хотела поднять его и взять на руки, и поэтому я оставила его одного в тишине его комнаты, надеясь, что поступаю правильно.

Около четырех часов начался дождь, яростно стуча в окна, дребезжа в их рамах, и ветер рвался в дом, завывая через кирпичную кладку в старой кладовке, единственной части дома, которая не выглядела так, как будто она была отремонтирована, заставляя кухонную дверь захлопываться за мной каждый раз, когда я входила туда, чтобы взять сок или печенье для Эми.

Я никак не могу перестать думать о дневнике Магды. Я не могу перестать думать о том, как выглядел Салли, или о том, как резко разговаривал со мной. Он был суров и неприветлив, но испугался, когда услышал, как Эми зовет своего отца, он выглядел таким потерянным, что трансформация поразила меня. Мне нужно знать, почему он нашел время прийти в дом не один, а два раза, чтобы сказать мне, что я зря потрачу время, если попытаюсь выполнить желания Ронана. Тайна всего этого меня просто убивает.

Пролистываю дневник, позволяя ему раскрыться на середине — страница, полная фотографий. Знаю, что это фотографии Салли, потому что Магда написала под каждой из них название, время и дату.

Салли, Форт-Беннинг, Апрель 2003 года.

Салли, Таймс-Сквер, Декабрь 2003 года. Четыре дня до развертывания.

Салли, Кабул, Май 2004 года.

Салли, с Дэниелсом и Роджерсом, Кабул, январь 2005 года.

Под этой записью к бумаге приклеена выцветшая маленькая фотография: Салли в полной военной форме, палящее солнце, на заднем плане раскаленный добела волдырь, два высоких черных парня также в форме, закинув руки ему на плечи. Все трое мужчин улыбаются, показывая зубы, на лбу выступил пот, но что-то в этой фотографии не так. Улыбки кажутся резкими, как будто их нарисовали. Мужчины стоят, выпрямившись во весь рост, словно готовые при первых же признаках опасности отбросить притворное счастье, чтобы схватить винтовки и вступить в бой.

Никто из них не выглядит так, как будто они вообще хотели находиться там.

***

Я не видела Салли больше месяца. Прошло четыре недели, и ни звука. Возможно, это не было бы так странно, если бы остров не был таким маленьким, и если бы все не говорили: «Ох, как забавно. Ты только что разминулась с Салли». Как будто он каким-то образом пометил меня GPS-маячком, всегда знал мое точное местоположение и был полон решимости избегать меня любой ценой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Представитель службы защиты детей связался со мной и отправил Шерил обратно на остров, чтобы убедиться, что не пренебрегаю детьми (чего я не делала), и подписали документы на то, чтобы они оставались со мной до следующей весны. Присутствие Роуз было неоценимым подспорьем. Я использовала часть карманных денег, которые Ронан отложил для меня, чтобы заплатить доктору Филдингу за сеансы с Коннором и Эми по скайпу. Время, проведенное с Эми, казалось, очень помогло ей, но с Коннором все было гораздо сложнее. Он часто сидел перед экраном компьютера и вообще отказывался говорить, когда Филдинг задавал ему вопросы. А если говорил, то кричал, вопил и ругался до тех пор, пока Филдинг не объявлял сеанс контрпродуктивным и не прекращал работу. И все же я надеялась на прорыв. И очень скоро. Мои нервы измотаны до предела, но что еще важнее, я чувствую, что подвожу Коннора и Ронана одновременно, и это меня совсем не устраивает.