Автографы Михаила Шолохова я увидел позднее…
Начав очередной свой поиск, идя по следам Шолохова, не думал о них и не мечтал, а пытался узнать только одно: кем была та самая «Евгения Григорьевна Левицкая, член КПСС с 1903 года», которой, как многие помнят, посвящен рассказ «Судьба человека».
В конце 1956-го и в первый день наступившего 1957 года в «Правде», в двух номерах газеты, появился этот рассказ, перепечатанный многими периодическими изданиями, чтобы дать возможность как можно большему числу людей познакомиться с новым произведением знаменитого писателя. Как раз тогда вся страна узнала имя человека, которому автор хотел воздать должное, поблагодарить, более того – оставить о нем память надолго: ведь писатель знал, что в собраниях его сочинений всегда будет публиковаться этот рассказ.
* * *
В «Тихом Доне» и «Поднятой целине» Михаил Шолохов не делал посвящений, хотя друзей и близких было у него много. Однако охота к посвящениям в нем жила издавна и проявилась в самых ранних печатных выступлениях, датированных осенью 1923 года, как раз тогда, когда в московской молодежной газете появился фельетон юного сотрудника одного из домоуправлений Красной Пресни. Напомню, что назывался фельетон «Три». Под названием – слова: «Рабфаку имени Покровского посвящаю». На этот рабфак Московского университета Михаил Шолохов жаждал поступить – то было посвящение неосуществленной мечте.
В начале декабря 1926 года, посылая Александру Серафимовичу вышедший в Москве сборник «Лазоревая степь», молодой автор писал:
«В сборник вошли ранние рассказы (1923–1924 гг.). Рассказ «Чужая кровь» посвящаю Вам. Примите».
Общеизвестно, что Александр Серафимович сыграл исключительно важную роль в жизни юного Михаила Шолохова, написал предисловие к первому сборнику, сделал все от него зависящее, чтобы первый том «Тихого Дона» вышел без значительных сокращений и изменений, требуемых редакцией. Это посвящение можно назвать посвящением наставнику, старшему другу – его Шолохов в письме называл тогда: «Уважаемый и дорогой т. Серафимович!».
С тех пор Михаил Шолохов посвящений не делал тридцать лет – до 1956 года. И чтобы решиться на такой шаг, требовались, по-видимому, на то серьезные причины. Вот почему мне хотелось выяснить, кто же такая Евгения Григорьевна Левицкая, что связывало ее с писателем. Поговорить с ней не удалось, поскольку Е.Г. Левицкая давно умерла. Начал поиск.
В письме Шолохова к Серафимовичу от 1 апреля 1930 года упоминается, что в Вешенскую из Москвы поступила книга и «письмо от Е.Г. Левицкой». То была очень нужная в те дни книга с письмом Леонида Андреева литератору С. Голоушеву, где последний извещался, что Л. Андреев забраковал его… «Тихий Дон». Как писал Шолохов: ««Тихим Доном» Голоушев на мое горе и беду назвал свои путевые заметки и бытовые очерки, где основное внимание (судя по письму) уделено политическим настроениям донцов в 17 году». Е.Г. Левицкая прочла и проанализировала очерки С. Голоушева, чтобы помочь Михаилу Шолохову опровергнуть очередную клевету о нем. Михаил Шолохов сообщал об этом Серафимовичу в таких словах: «…вновь ходят слухи, что я украл «Тихий Дон» у критика Голоушева – друга Л. Андреева, и будто неоспоримые доказательства тому имеются в книге – реквием памяти Л. Андреева». Вот эту-то книгу и прислала в Вешенскую Е.Г. Левицкая со своим письмом. Других упоминаний о ней в собрании сочинений, где помещена переписка М. А. Шолохова, нет.
Листаю сборники, выходившие при жизни писателя к юбилеям. Еще одно упоминание о Е.Г. Левицкой нахожу в очерке Е. Поповкина. В нем описывается интересный эпизод, как в канун нового, 1959 года писатель пригласил жившего тогда в Москве Михаила Шолохова встретить новогодний праздник вместе с московскими литераторами.
– Спасибо, – ответил Михаил Александрович. – Сделал бы это с радостью. Но поеду к Евгении Григорьевне. Она больна. Около нее и хочу побыть.
Не каждый предпочтет встречу Нового года за праздничным дружеским столом сидению у постели тяжело больной…
Узнав о такой необыкновенной встрече Нового года, я еще сильнее захотел выяснить подробности жизни Е.Г. Левицкой. И чем сильнее росло это желание, тем больше возникало трудностей. На запросы, посланные в архивы, с просьбой помочь выявить документы Е.Г. Левицкой, ответа не поступало. Поездка в Ленинград, где в одном из музеев хранится фотография супругов Левицких в молодости, также мало что прояснила. Снимок давал представление, что в молодые годы Евгения Левицкая и ее муж Константин одевались как многие российские интеллигенты того времени, носили те же прически и, судя по тому, как держались перед объективом, любили друг друга, и, дорожа этим чувством, запечатлели себя на память у профессионала-фотомастера, расположившего их непринужденно держаться, даже улыбаться в объектив.
Делаю запросы в архивы, езжу в командировки, а в нескольких километрах от меня в Москве проживают… дочь Евгении Григорьевны и внучки… Однако на все звонки с просьбой о встрече в 1983–1985 годах получал я решительный отказ. Причина простая и веская:
– Мама была человек скромный, избегала всякой рекламы, никогда и нигде не афишировала знакомство с Шолоховым, не искала никаких выгод…
Существовала еще одна серьезная причина отказа, о которой мне не говорили тогда.
Один журналист написал много лет тому назад очерк о Евгении Григорьевне и напутал факты, имевшие отношение к ее подпольной деятельности, когда она вшила в одежду одного из товарищей резолюцию одесской партийной организации, принявшей решение делегировать на III партийный съезд В.И. Ленина. Неточность эта очень огорчила тогда всю семью. Из-за опасения, что неприятность может повториться, мне долго отказывали, словно проверяя на надежность.
Конечно, я доказывал, что серьезно отнесусь к каждому написанному слову, что информация о Е.Г. Левицкой необходима не только для настоящего, но и для будущего, для тех читателей, которые захотят узнать, кто же была та, кому посвящен рассказ «Судьба человека». Но убеждения эти несколько лет не достигали цели. Когда же казалось, что вот-вот произойдет наша встреча, подкрадывалась болезнь. Уходила болезнь – наступала весна, и встреча откладывалась до поздней осени, поскольку семья уезжала в Подмосковье на «летние квартиры». И лишь после кончины М. А. Шолохова, когда стали появляться о нем разные воспоминания, порой тех людей, кто мало его знал, вот тогда Маргарита Константиновна, дочь Е.Г. Левицкой, решила дать согласие на нашу встречу. Перед этим она посоветовала прочесть лет двадцать тому назад вышедшую книжку и журнал. Не будь ее подсказки, никакие библиографические справочники не помогли бы найти нужные сведения, уже опубликованные о Е.Г. Левицкой.
Вскоре я держал в руках книгу Алексея Улесова под названием «Пути-дороги», несколькими изданиями выходившую в Москве. Автор книги не литератор, по профессии – сварщик, всю жизнь строил электростанции, в их числе гиганты на Волге. Удостоен одним из первых дважды звания Героя Социалистического Труда. Судя по книге, Алексей Улесов не только непревзойденный мастер электросварки, но и любознательный интеллигентный человек, всегда при первой возможности, бывая в разных городах, а тем более в Москве, хаживавший в музеи, театры, на концерты. Этой его природной любознательности биографы Шолохова обязаны записям, сделанным по горячим следам, вскоре после выхода рассказа «Судьба человека».
«Многие у нас на берегу Волги спрашивали, – читаю в книге Алексея Улесова, – кто же такая Евгения Григорьевна Левицкая? Почему Шолохов именно ей посвятил этот рассказ?»
В очередной приезд в Москву, на этот раз на съезд партии, электросварщик обратился с просьбой устроить ему встречу с Евгенией Григорьевной. По-видимому, если бы такая просьба исходила от литератора, она, возможно, и отказала бы в силу уже известной нам причины, да просто по нездоровью. Но отказать во встрече такому человеку, как Алексей Улесов, не могла.
Вот благодаря какому стечению обстоятельств мы имеем подробный отчет о встрече, состоявшейся в Москве, на Кутузовском проспекте, в доме № 26, где Е.Г. Левицкая жила последние годы.
Навстречу гостю вышла, как он пишет (не без помощи литературного помощника), невысокая женщина с седыми волосами, в очках, похожих на велосипед, в платье с расцветкой в горошек; гладкие волосы, скрепленные гребенкой; лицо, несмотря на возраст, без морщин, гладкое, высокий лоб, острый подбородок, в жилах руки, сложенные на коленях; прищуренные веки за стеклами очков, как делают люди, плохо видящие, которым и очки-то мало помогают… Бросилось в глаза обилие цветов: оказалось, что накануне исполнилось Евгении Григорьевне 79 лет.
Осмотревшись, гость увидел, что, кроме цветов, в комнате много книг. Не знал он, что среди них есть книги с автографами Михаила Шолохова.
Первый вопрос был о нем.