когда я нёс её сумку на перрон Ленинградского вокзала к 16-часовому фирменному поезду «Аврора».
Тащиться всю ночь на «Красной стреле» и слушать чей-нибудь храп мне совсем не улыбалось. Да и для Нонны перед кинопробой лучше всего было выспаться в гостинице, а не трястись в купейном или в плацкартном вагоне.
— Да всё очень просто, — пожал я плечами, — у Марианны голос немного грубоватый, у Анастасии не хватает задора, она чересчур лирическая героиня, подача у неё не та. У нас всё же комедия с элементами мелодрамы, а не мелодрама с элементами комедии. А Наташа…
«А Наташа через пару месяцев будет сниматься у Гайдая, зачем нам в картину вторая Лида?» — подумал я и добавил:
— А у Наташи слуха нет. Хотя и поёт она с большим желанием. Её конечно можно и переозвучить, но Леонид Быков настаивает, чтобы всё было по-настоящему. Поверьте мне — это ваша роль, — сказал я, остановившись около четвёртого вагона. — Как только кино выйдет на экраны, сразу проснётесь знаменитой.
Я сунул билеты проводнику, дождался, когда он их проштампует и, пропустив вперёд актрису Щукинского училища, следом залез в вагон. А в вагоне началась какая-то суета. Граждане провожающие прощались с родными и близкими, капризничали чьи-то дети, затем в наше купе ввалилась забавная парочка, муж с женой, которые везли из столицы огромную кучу сумок и котомок. В общем, было не до разговоров.
Поэтому я молчал и ещё раз спрашивал себя: «А не прогадал ли я? Не промахнулся ли?». Всё-таки Наталья Селезнёва хоть и плохо пела, но была очень смешной. Не зря Леонид Гайдай её выбрал из множества претенденток для «Операции „Ы“». И дело было не только в длинных ногах, красивой фигуре и симпатичном лице. Гайдай интуитивно почувствовал комический талант юной актрисы. А вот Нонна сегодня выглядела испуганной и зажатой. Оставалось лишь надеяться, что завтра на кинопробах, она выдаст свой максимум. Иначе, главный оператор Василич вновь будет бегать за мной с молотком.
— Можно я почитаю сценарий завтрашней сцены? — робко попросила Нонна Новосядлова, когда поезд тронулся, и все пассажиры немного успокоились.
— Можно, но сначала поужинаем, а то я в вашей Москве оголодал, — улыбнулся я и, взяв за руку актрису, потянул её в вагон-ресторан.
— А ведь я уже снималась на Свердловской киностудии, — сообщила она, когда мы переходили из вагона в вагон. — У меня был эпизод с Павлом Кадочниковым в фильме «Самый медленный поезд».
— Не помню такого кино, — буркнул я и, вдруг состав так тряхнуло, что Нонна не удержалась, покачнулась, оступилась и оказалась в моих сильных объятьях. – Ну, вот теперь вы попали в самый быстрый поезд Советского союза, — улыбнулся я и, вдруг окунувшись в огромные зелёные глаза девушки, помимо своей воли пролепетал, — запомните, я из вас сделаю звезду мирового уровня.
— Хорошо, только не надо меня обнимать, — актриса сделала решительный шаг назад, так как в пустом тамбуре места было предостаточно. — И целоваться и всё такое прочее я с вами тоже не буду. У меня парень есть.
— Я надеюсь, что он уже купил билет в Париж, чтобы сделать предложение руки и сердца на фоне Эйфелевой башни? — усмехнулся я, протянув руку для рукопожатия. — Тогда поздравляю и предлагаю деловое партнёрство.
— Что я должна делать? — смутилась девушка.
— Во-первых, ничего не надо бояться, и не надо сомневаться в собственных силах и таланте. А во-вторых, завтра надо сыграть так, чтобы вся съёмочная группа просто ахнула.
— Я попробую, — почти прошептала Нонна Новосядлова, пожав мою ладонь.
Глава 7
Если театр начинается с вешалки, то кино с гримёрки. Ну, или с того, что ни свет не заря ассистент режиссёра носится по разным цехам, чтобы достать подходящий реквизит или мебель, взамен неподходящей по форме или по цвету. Кстати, цвет мебели, обоев и штор в кадре подбирает художник-постановщик. Выбирает он, а добывать как всегда бедному ассистенту. Потом тот же самый ассистент заказывает такси, чтобы из гостиницы привезли на съёмочную площадку актрису для главной роли. Затем он же ищет дополнительного гримёра, чтобы ускорить процесс преображения актёров в своих киноперсонажей. И уже тогда дело доходит и до самой гримёрки.
— Гляди веселей, Феллини, — подбодрил меня Леонид Быков, на лицо которого наша основная гримёрша Марина Викторовна нанесла последние штрихи. — Текс песни сочинил?
— Почти, — буркнул я, любуясь тем, как второй приглашённый гримёр укладывал светло-русые волосы красавицы Ноны Новосядловой.
Несколько ярких лампочек, встроенных в зеркало ровным светом заливали кукольную внешность актрисы, и я просто-напросто не мог оторвать глаз. В реальности Нона была гораздо красивее, чем на экране. И меня неумолимо терзал один единственный вопрос: «Почему в Голливуде ценят женскую красоту, а у нас режиссёрское отношение к внешности главных героинь подчас пренебрежительное? За исключением, наверное, Рязанова и Гайдая».
— Что значит почти? — Быков вдруг скорчил грозную гримасу на своём смешном и добром лице.
— Не понял? — вздрогнул я.
— Я спрашиваю, — усмехнулся Леонид Федорович, покосившись на Нонну, — почему текст песни не полностью написан?
— Диалоги для сегодняшней кинопробы доводил до ума, а то ерунда какая-то получается, — ответил я. — У нас самое начало фильма, Зайчик приходит в гости к Наташе, а у них там уже взаимные чувства. Это с драматургической точки зрения полная безграмотность. Где конфликт?
— Хочешь сказать, что в этой сцене Наташа ещё не любит Зайчика? — на секунду задумался главный режиссёр.
— А за что его любить, когда он трус и мямля? — хмыкнул я.
— Разве любят за что-то? — спросила Нонна, сидевшая всё это время молча.
— По-разному бывает, но первый толчок, чтобы возникло большое и светлое чувство обязательно нужно заслужить, — сказала я, вспомнив свой немалый жизненный опыт. — К тому же у нас главные герои — это взрослые люди, а не подростки, у которых