Читать интересную книгу Кактус Нострадамуса - Логунова Елена в «Эксмо»

– Не я.

– Значит, там еще кто-то был, только прятался, – рассудила я.

– Убийца! – вздрогнула Трошкина. – Он хотел, чтобы полиция застукала тебя у тела!

– Но она не застукала, – напомнила я, чтобы не драматизировать ситуацию дополнительно. – Так что Зяму пока ни в чем не подозревают. С другой стороны, и убийцу полиции придется поискать, потому что отпечатков пальцев на весле он не оставил.

– На каком весле? – не понял Зяма.

– На том, которым задушенной шантажистке разбили лицо, чтобы ее сложнее было опознать, – я погрызла ноготь. – Но я, кажется, знаю, кто нам поможет узнать, как эта женщина выглядела!

– Медиум? – съязвил Зяма.

– Нет, не медиум. Продавщица в бутике «Инка»!

– Там, где ты покупала свой розовый жакет? – Трошкина медленно улыбнулась. – А ведь точно! Они привозят вещи супермалыми партиями.

– Надеюсь, следователь до такого гламурного хода не додумается, – проворчал Зяма.

Мы решили, что завтра утром явимся в одноименный мне бутик к его открытию, и после этого наконец разошлись по койкам.

Среда

В утреннем рекламном блоке городского телевидения появился анонс ток-шоу, к участию в котором приглашались очевидцы субботнего ограбления банка.

В искусно смонтированной нарезке кадров с камер наблюдения мелькали лица этих самых очевидцев крупным планом и «общаки» с наиболее интересными сценками. Розин тигриный прыжок на плечи грабителя и бесовские пляски трио в разноцветных балаклавах сопровождались призывно мигающими красными титрами. На экране поочередно появлялись строчки: «Кто видел? Кто знает?» и «Ищем за вознаграждение». Максим Смеловский приступил к освоению рекламного бюджета.

Роза Курдынбабаева увидела это телевизионное объявление за завтраком и подавилась кашей. Несладкая овсянка на воде и без того не лезла ей в горло – настроения не было, аппетита тоже.

Роза уже два дня обзванивала потенциальных работодателей, надеясь завербоваться на новый трудовой фронт раньше, чем у нее совсем закончатся деньги, но пока не преуспела.

Финансы таяли. Барбариска пообещал выплатить сотруднице Курдынбабаевой накопившуюся задолженность по зарплате сразу же после того, как она выполнит китайский заказ «Принц Пресс», что означало – уже никогда.

Двести баксов, неправедно полученных за продажу чужой рукописи, были отложены Розой на самый черный день. Призрак голодной смерти встал перед ней в полный рост и пугающе замаячил у последнего рубежа обороны – початой картонной пачки овсяных хлопьев «Геркулес».

Выдумку телевизионных затейников голодная и злая девица Курдынбабаева в первый момент расценила как подлое свинство. При этом в воображении ее сама собой возникла румяная шкворчащая отбивная. Следом появилась интересная мысль конвертировать подлое телевизионное свинство в реальный кусок мяса и прочие материальные блага.

Если редакция готова заплатить кому-то за информацию о Розе, то почему бы эти деньги не получить самой Розе?! В конце концов, никто не располагает столь полными и достоверными сведениями о ней, как она сама!

Действовать надо было быстро, пока не подсуетился кто-нибудь из знакомых. Наверняка среди них найдутся достаточно зоркие и беспринципные, чтобы узнать девицу Розу Курдынбабаеву и продать ее с потрохами!

Спешно закончив завтрак, Роза позвонила по телефону, указанному на экране, и объявила, что располагает нужными сведениями и готова оказать редакции информационную поддержку в обмен на денежную помощь. Ее тут же соединили с приятным, судя по голосу, молодым человеком по имени Максим.

– Так вы знаете ту девушку? И кто же она? – оживленно спросил он.

– Так я вам и шкажала! – прошамкала Роза.

Шершавые ватные шарики во рту разительно изменили ее голос и дикцию.

– Бабушка, вы не волнуйтесь, – мягко сказал Смеловский, введенный в заблуждение ватным шамканьем. – Если ваша информация окажется верной, мы вам честно заплатим.

– Шнащала деньги, потом информащыя! – объявила «бабушка» Роза. – Шо я, совшем дура штарая? Ешли вы ужнаете имя, то найдете девушку и беж меня.

– А как же мы убедимся, что вы нас не обманываете, бабуля? – нажал Максим. – Знаете, вы ведь уже пятая, кто звонит нам сегодня с таким предложением.

Что ж, этого нужно было ожидать. Роза нахмурилась, но не дрогнула и пустила в ход козырь, которого не могло быть у предыдущих четверых звонивших.

– Жаплатите мне – и я шделаю так, шо девушка шама придет к вам в штудию.

– Когда придет?

Ясно было, что Максим заинтересовался.

Роза усмехнулась.

– Шражу пошле того, как я получу швои деньги!

– Сколько?

Это уже был деловой разговор.

– Тришта долларов, – сказала Роза.

Ей хотелось, чтобы ее заначка «про черный день» выражалась красивой круглой суммой.

– Бабушка! Зачем вам сразу триста, да еще и долларов?! – возмутился Максим. – Что вы будете делать с нерусскими деньгами, и вообще – где ваш патриотизм?

– Лучше шпрошите, где будет та девушка, если мы не договоримша, – не поддалась на провокацию непатриотичная «бабушка». – Я ее шпрячу так, шо вы не найдете. Тришта бакшов – или как-нибудь беж этой девушки обойдетешь.

Обходиться без этой девушки Максиму Смеловскому не хотелось.

– Ладно, – сдался он, прекрасно зная, что бюджет позволяет ему капитулировать. – И как мы это сделаем?

– Встретимшя в полдень у памятника Пушкину, – предложила изобретательная Роза. – Вы мне дадите тришта бакшов, а я вам – копию штранишы пашпорта с фотографией и адрешом девушки. Это будет ваша штраховка. Я уйду ш деньгами, а девушка выйдет к вам. Уштраивает? Тогда скажи, как я тебя ужнаю, шынок.

– Я Максим Смеловский, меня все телезрители знают в лицо!

– А я штаренькая бабушка, меня шовшем нихто не жнает, – вздохнула Роза и закашлялась, поперхнувшись ватным шариком. – Кхе-кхе, кхе! До вштреши, шынок!

Она положила трубку, выплюнула вату и с великолепным прононсом вскричала:

– О, йес-с-с-с!

Макс Смеловский тоже положил трубку, покачал головой и сказал своей помощнице Люсе:

– Сгоняй в бухгалтерию, принеси мне триста баксов и где-то в одиннадцать часов напомни, что в полдень у меня встреча на Пушкинской площади.

– А с кем встреча, как записать? – спросила Люся, открывая ежедневник.

– Запиши – операция «Бабки для бабки»! – ответил Макс и ухмыльнулся. – Однако сильна старуха, слов нет! Ее бы к нам в отдел продаж – да мы бы в долларах купались!

Ровно в полдень Максим Смеловский в угольно-черных очках стоял как штык у памятника Александру Сергеевичу Пушкину.

Ни дневное светило, увязшее в тучах, ни солнце русской поэзии Максима не слепили – темные очки нужны ему были для маскировки. Однако он время от времени нарушал ее, ненадолго приспуская свои окуляры, чтобы дать возможность узнать себя ключевой фигуре операции «Бабки для бабки» и при этом не спровоцировать массовый психоз.

У знаменитого телеведущего было слишком много активных и бесцеремонных фанаток. Пребывая на вольном выпасе за стенами телекомпании, Смеловский старался сохранять инкогнито.

Был будний день, и обеденный час еще не наступил, так что праздношатающихся граждан на площади не наблюдалось, а народная тропа в библиотеку, вопреки прогнозам поэта, практически заросла. Максим Смеловский, надолго застрявший посреди площади, переминался с ноги на ногу, вертел головой, загадочно поигрывал черными очками и по совокупности признаков походил на шпиона, разбитого склерозом и топографическим кретинизмом.

– Никак бедный парень заблудился, – сочувственно заметила Оксана из отдела формирования библиотечных фондов, наблюдая за Максом в окно.

– Да уж куда там, заблудился! – фыркнула начотдела Зоя Павловна. – Бедный парень, как же! Могу поспорить, он маньяк.

– Какой маньяк? Какой? – загомонили девочки.

В отделе их было пять, и все до единой синие чулки без пары.

– Обыкновенный, сексуальный, какой же еще? – Зоя Павловна – дама во всех отношениях солидная, даже дважды замужняя, – пожала пышными плечами.

Для девочек-библиотекарш понятия «сексуальное» и «обыкновенное» тождественными не были. Побросав работу, они сбежались к окну, чтобы как следует рассмотреть предполагаемого маньяка.

– Гляньте, как зыркает! – продолжала гнуть свою линию Зоя Павловна. – Не иначе жертву выбирает. А сам морду-то воротником закрыл, и за памятником прячется.

– Какая низость – скрываться с гнусными целями в тени великого Пушкина! – возмутилась Оксана. – Может быть, позвоним в полицию?

– И что скажем? Он пока ничего предосудительного не делает, – напомнила Зоя Павловна.

– А будет делать?! – заволновались непарные библиотечные девушки, возбужденно ерзая впалыми животами по широченному подоконнику архитектурного памятника восемнадцатого века.

Чтобы лучше видеть, они открыли окно и теперь мерзли, но мужественно не покидали наблюдательный пункт.