именно вопросы магии в Государстве Российском, счел вполне подходящей для такой нестандартной миссии. Конечно, мы с Хурджином — лбы здоровые, и ухватив по веслу с каждого борта, вывели плот на середину великой реки, и наддали вперед против течения… Со скоростью около трех километров в час. И пот с нас тек градом, и мышцы бугрились, и мы прям напрягались до усрачки. Все-таки плот, да еще такой массивный, да еще без надлежащей практики и против течения — это, мягко скажем, удовольствие ниже среднего. Даже учитывая наши сверхчеловеческие, усиленные татау возможности.
Но потом Ермолов, будь он неладен, предложил помощь. Скинул плащ, потер лицо руками, выдохнул несколько раз — и снова жахнул во все стороны этими своими темными плетями-конечностями. И сунул их в воду, аж Дунай забурлил, и рыба кверху брюхом стала всплывать. Кузя тут же кинулся ее выуживать своими штанцами, чем произвел фурор среди сирен, которые так и плавали вокруг нашего плота все это время, и среди предков, которые многоголосо принялись обсуждать формы и размеры кузиных мудей.
Мне на гоблинские мудя было временно пофиг, поскольку результаты шурования темными щупальцами в Дунае были, прямо скажу, феерические! «Конюх Федоров» шпарил по реке со средней скоростью десять-пятнадцать километров в час, и речные волны плескали через отсутствующий форштевень! Чертова магия, тут никаких резчиковых способностей не хватит, чтобы с ней сравняться!
— Однако, Клава и полезным может быть так-то! — прокомментировал Хурджин, становясь к кормовому веслу, чтобы управлять стремительным движением плота. — Шибко идем!
Таким образом, благодаря усилиям Ермолова, мы до конца светового дня преодолели километров пятьдесят или семьдесят, занимаясь в основном тем, что бдили по сторонам, изучая обугленные берега Инферно и шайки фальшдемонов на них. Твари явно на нас облизывались, завывали и вопили, но в воду не лезли. Кого там только не было: настоящее мракобесие из чертей всех видов, форм и размеров! Чешуйчатые, клыкастые, рогатые, копытные, крылатые…
— Крылатые!!! — выкрикнула Эсси и — щелк-щелк-щелк — отстреляла последние патроны из винтовки и взялась за лук.
Стая всё тех же павианов пикировала на нас с таким воем, как будто это немецкие «Юнкерсы» заходили на цель для бомбометания.
— Под навес! — рыкнул я, взмахнув кардом. — Отобьемся так!
Эльфийка не спорила. Потерять стрелы девушке не хотелось, и потому она нырнула под навес, следом за ней — Кузя. А вот Алиса Селезнева — она, наоборот, полезла наружу. Она вся сияла изнутри, у нее даже нос светился и уши, и рот, как будто туда диодные лампочки впихнули. Даже ногти светились.
— Открой рот, закрой глаза, — по-детсадовски сказала волшебница. А потом неожиданно громко гаркнула:- Lux clara calidum!
Жахнуло так, что волосы дыбом встали, как у сраного урукского одуванчика, а на моем лбу выступила испарина. Волна жара окутала меня — и тут же схлынула. А вспышку я даже сквозь закрытые веки увидал, аж мухи в глазах заплясали.
— Плюм, плюм, плюм! — я проморгался и увидел, как падали в воду на радость зубастым речным певуньям-сиренам обугленные тушки летучих павианов. — Плюм, плюм.
— Сколько мяса пропадает… Ва-а-а-аще! — вздохнул Кузя и грустно почесал мудя. — Но ты сильна, Алиска! Жжешь, как эта, как ее… Инвестиция! То есть… Интродукция! Ин… Инвазюкция? Бабай, чего ты на меня так смотришь, а? Че ты, как этот, ну? Ну, я один раз ошибся, а до этого всё правильно говорил, а ты уже как будто ваще меня ща придушишь!
— Штаны надень, пожалуйста, — попросил я. — Этого будет вполне достаточно, сударь мой Кузьма.
— Эсси! Эсси! Он что-то замыслил, этот твой Бабай! Эсси, скажи ему, что не надо ваще-то со мной так этикетно разговаривать, я че-то сразу очкую! — он попытался влезть под навес, но тут уже наткнулся на лютое непонимание с моей стороны.
— КУЗЯ, ЕТИТЬСКА СИЛА! ШТАНЫ!!!
Он аж присел и за башку схватился. А потом — за пипу и попу.
— Ой-ей! Чё это, как это? Я чё… А! Я же рыбов ловил! Штанами! О! А павианов, че, так же можно… — а потом глянул на реку, где сирены, клацая зубастыми пастями, дожирали жареных павианов, и грустно пошевелил ушами. — Не можно. Будь у меня такой хлебальничек, я бы тоже мясца знатно навернул!
И пошел натягивать на себя мокрые штанцы.
— Клавдий, отдохни уже, я двигателем поработаю, — сказала Алиса. — Часа на два меня хватит…
Клавдий, уже капитально сбледнувший, держался молодцом и согласился с неохотой. Гонор — наше всё! Если перед девчатами не выдрючиваться — то на кой хрен тогда жить, верно? Я прислушался к ощущениям, пригладил руками стоящие дыбом волосы и задумчиво проговорил:
— А часа через два и до Аквинкума уже недалеко будет. Надо поискать какой-никакой островок для привала… Может, тут тоже есть оазисы?
— Так-то поищем с мужиками… — Хурджин отложил кормовое весло и взялся за бубен, и принялся негромко барабанить пальцами по мембране. — Та-та-та-та-там-м-м…
— Борзеет, троллячья морда! — раздался грубый голос из ниоткуда, и повеяло мертвенным холодом. — Гля, какой бубен! Думает — раз такой бубен, то ему всё можно!
— Армин, не шелести особо, почему нам и не слетать бы, не посмотреть… Вон, Марбод дважды Аквинкум жег, он что — не подскажет че тут как? Марбод, ты че там делаешь? На сиськи пялишься? Так мелкие у нее совсем сиськи, у магички этой, а вот у эльфки — это да, хотя, может, и не как у правильных урукских баб, но в принципе есть на че…
— ТАМ! — требовательно стукнул в