Прежде, чем он смог продолжить, чуткий слух уловил звук шагов в конце коридора. Мимо прошли три девушки, старше них, и одна отделилась от подруг, увидев Стефана и Бонни. Лицо Сью Карсон было бледным, а глаза красными, но она улыбалась им.
Бонни переполняло беспокойство.
— Сью, как дела? Как Дуг?
— У меня все хорошо. У него тоже все хорошо, или, по крайней мере, будет. Стефан, я хотела поговорить с тобой, — стремительно добавила она. — Я знаю, что мой папа поблагодарил тебя вчера за то, что ты помог Дугу, но я тоже хотела сказать тебе спасибо. Я хочу сказать, я знаю, что люди в городе ужасно отнеслись к тебе, и ну, в общем, я была очень удивлена, что ты вообще захотел помочь. И я рада. Моя мама говорит, что ты спас жизнь Дугу. Я просто хотела поблагодарить тебя, и сказать, что я сожалею обо всем.
К концу речи ее голос дрогнул. Бонни шмыгнула носом и начала искать в своем рюкзаке платок, и через секунду все выглядело так, будто Стефан заперт на лестничной клетке с двумя рыдающими женщинами. Встревожившись, он начал искать, чем их можно отвлечь.
— Все нормально, — ответил Стефан. — Что с Челси?
— Она в питомнике. Всех собак, которых смогли выловить тогда, сейчас держат на карантине. — Сью, промокнула глаза и выпрямилась.
Стефан расслабился, видя, что опасность миновала. Повисла неловкая пауза.
— Итак, — наконец сказала Бонни, обращаясь к Сью, — ты слышала, что школьное управление решило о Снежных Танцах?
— Я слышала, что этим утром было заседание правления, и большинство проголосовало за то, чтобы их разрешить. Хотя кто-то сказал, что будет полицейская охрана. О, прозвенел звонок. Нам нужно добраться до кабинета истории прежде, чем Аларих поставит нам плохие отметки.
— Мы подойдем через минуту, — сказал Стефан. Он небрежно спросил. — Когда эти Снежные Танцы?
— Это тринадцатого; в пятницу ночью, — ответила Сью, и затем содрогнулась. — О боже, в пятницу тринадцатого. Я даже и не подумала об этом. Это напомнило мне то, что я еще хотела вам сказать. Сегодня утром я выставила свою кандидатуру на выборы Снежной Королевы. Я думаю, что правильно сделала. Это все. — Сью поторопилась, почти перейдя на бег.
Мысли Стефана ускорили свой темп.
— Бонни, что такое Снежные Танцы?
— Ну, на самом деле, это Рождественский бал, только у нас Снежная Королева, а не королева Рождества. После того, что случилось в День Основателей, руководство школы хотело отменить его, а тут еще и происшествие с собаками, но, похоже, что все-таки разрешат проведение праздника.
— В пятницу тринадцатого, — мрачно произнес Стефан.
— Да. — Бонни снова выглядела испуганной, словно стала маленькой и неприметной. — Стефан, не смотри на меня так; ты пугаешь меня. Что не так? Ты думаешь, что на танцах что-то случится?
«Я не знаю. Но что-то может произойти», — подумал Стефан.
В Феллс-Черче не было ни одного праздника, на котором бы не присутствовала Другая Сила, и последний праздник года, вероятно, тоже не избежит этого. Но сейчас не было смысла говорить об этом.
— Пойдем, — сказал он. — Мы действительно опаздываем.
Он был прав. Аларих Зальцман стоял возле доски, когда они вошли, — это был первый день, когда учитель появился в классе истории. Если он и был удивлен, увидев, что ученики опоздали, то он безукоризненно это скрыл за дружелюбной улыбкой.
«Так это ты тот, кто охотится на охотника, — думал Стефан, садясь на свое место и изучая мужчину перед собой. — Можешь ли ты быть чем-то большим, чем ты есть? Может быть ты и есть Другая Сила, о которой говорит Елена?»
На лицо был тот факт, что это маловероятно. Рыжеватые волосы Алариха, немного длинны для учителя, его мальчишеская улыбка, его открытая жизнерадостность, — все это создавало впечатление безобидности. Но Стефан с самого начала подозревал, что под этой безобидной внешностью скрывалось что-то еще. Однако это не делало более вероятным, то, что Аларих Зальцман был виновен в нападении на Елену или в инциденте с собаками. Он не смог бы настолько хорошо это скрыть.
Елена… Руки Стефана сжались под столом, и в его груди проснулась тупая боль. Он не хотел думать о ней. В течение прошедших пяти дней он старался оттеснить ее в самые дальние уголки своего сознания, не позволяя ее образу приближаться. Но попытки удержать ее на безопасном расстоянии занимали большую часть его времени и сил.
Школа была худшим местом из всех, что можно выбрать. Ему было безразлично, что там изучалось. Больше ничего не оставалось делать, кроме как думать.
Он заставил себя дышать медленно и спокойно. С ней было все хорошо; это было очень важно. В действительности, больше ничего не имело значения. Но каждый раз, когда он твердил себе это, ревность захлестывала его, словно кнут. Потому что теперь, когда он думал о Елене, думал и о нем. О Дамоне, который свободно приходил и уходил, когда ему вздумается.
В душе Стефана разгорался гнев, яркий и холодный, смешиваясь с горячей болью в груди. Он все еще не был уверен, что это не Дамон бросил его в колодце умирать. И он воспринял бы идею Елены о Другой Силе серьезнее, если бы был полностью уверен в том, что Дамон не причастен к смерти Елены. Дамон был злом; у него не было жалости и сомнений…
«Что он сделал такого, чего не сделал я?» — В сотый раз с горечью спросил себя Стефан.
Ничего.
Кроме убийств.
Стефан тоже пытался убить. Он хотел убить Тайлера. Это воспоминание загасило холодный огонь гнева на Дамона, и он посмотрел на парту в конце класса.
Она была пустая. Хотя день назад Тайлер вышел из больницы, он не вернулся в школу. Однако можно было не опасаться за то, что он запомнил что-нибудь с того ужасного дня. В его подсознании приказ забыть будет держаться еще долгое время, по крайней мере до того момента, пока кто-нибудь еще не поработает с сознанием Тайлера.
Внезапно он понял, что смотрит на пустой стол Тайлера пристальным и задумчивым взглядом. Когда он отвел взгляд, то поймал взгляд того, кто наблюдал за ним.
Мэтт быстро отвернулся и наклонился к учебнику истории, до того, как Стефан увидел выражение его лица.
«Не думай об этом. Не думай ни о чем», — сказал Стефан себе, и попробовал сосредоточиться на лекции Алариха Зальцмана о Войнах Роз.
5 декабря — я не знаю, сколько времени, вероятно, позднее утро.
Дорогой Дневник.
Дамон вернул тебя мне сегодня утром. Стефан сказал, что он не хочет, чтобы я вернулась на чердак Алариха. Я пишу ручкой Стефана. У меня больше ничего нет, или, по крайней мере, я не могу добраться ни до одной из моих вещей, потому что тетя Джудит обнаружит пропажу, если я возьму их. Сейчас я сижу в сарае за пансионатом. Я не могу войти туда, где живут люди, без приглашения. Я думаю, что и животные считают так же, потому что здесь есть несколько крыс, спящих под сеном и сова в стропилах. Сейчас мы не замечаем друг друга.