Читать интересную книгу Чародейка из страны бурь - Валерия Вербинина

– Да так, пока и сам не знаю, – уклончиво ответил Антуан.

Во вторник он осмотрел побережье возле Дуарнене, выискивая место, где Жерар мог схватиться с убийцей, ничего не нашел и вернулся в Кемпер, опечаленный. Но Элен была с ним очень нежна и помогла Антуану забыть его неудачу.

Среда выдалась теплой и ясной. В такой чудесный весенний день хочется думать о чем угодно, только не о бренности бытия и не о смерти. В толпе людей, пришедших проститься с Жераром, Антуан узнал его старенькую мать, сестру комиссара Элизу и ее мужа, который носил фамилию Дюпон. Сразу же вспомнилась шутка Жерара: «У моей сестры два кавалера – один Дюпон, другой Дюран[9], и оба Жаны. Кончится тем, что она станет мадам Дюпон или Дюран, а все потому, что ты не хочешь за ней ухаживать». Но Антуану никогда не нравилась Элиза – она была скучная, мелочная ханжа и даже в восемнадцать лет вела себя как юная старушка. Отвернувшись от нее, он стал разглядывать остальных присутствующих и сразу же увидел графиню де Кастель, которую катил в коляске старый слуга. Графине было столько же, сколько и Мариэтте, но, несмотря на возраст и полученную травму, она по-прежнему держала себя с поистине королевской грацией, которая у этой женщины ничуть не раздражала, а, напротив, казалась неотъемлемой – и притягательной – частью ее облика. Она рано похоронила мужа, который был намного старше ее, и больше не выходила замуж, хотя предложения поступали ей неоднократно. Красавица в молодости, она оставалась красавицей и сейчас, несмотря на предательские морщинки и легкую седину в прекрасных каштановых волосах, уложенных в сложную прическу. В прежние годы весь Кемпер был влюблен в графиню, включая Антуана, и даже старый граф, ее муж, рядом с супругой утрачивал свой обычный вид брюзгливого филина и казался вполне довольным жизнью человеком. Когда-то он вел праздную жизнь богатого аристократа, но на старости лет вдруг озаботился благом народа и решил, что его призвание – политика. Когда его осторожно спрашивали, почему он решил, что подходит для подобной деятельности, граф приводил совершенно несокрушимый довод:

– Какие-то мальчишки, пятидесятилетние щенки, правят Францией, а я не при делах!

Раз за разом он выставлял свою кандидатуру на выборы, интриговал и произносил напыщенные речи, но, хотя в жизни был дальновиден и расчетлив, в политике умел связываться только с партиями, которые даже в консервативной и осмотрительной Бретани были обречены на неудачу. Кажется, он и женился на дочери разорившегося маркиза только потому, что кто-то сказал ему, что кандидату в депутаты негоже быть холостым. Жена должна была, во‑первых, расположить к нему сердца избирателей и, во‑вторых, родить наследника. С обеими задачами она сумела справиться, и в конце концов, вероятно, граф де Кастель украсил бы своей персоной депутатское кресло, но тут к нему явилась непрошеная гостья, которая не придает никакого значения ни материальным благам, ни положению в обществе, и взмахнула острой косой. Очень многие в Кемпере были уверены, что очаровательная графиня, став вдовой, пожелает взять реванш за годы, проведенные со стариком, но вскоре сплетникам пришлось прикусить свои языки, потому что графиня не подавала решительно никаких поводов для пересудов. Она много времени проводила в своем замке, занималась воспитанием сына, участвовала в светской жизни, но в меру, занималась благотворительностью, но тоже в меру, без всякого фанатизма. И в двадцать лет, и в тридцать, и в пятьдесят она казалась воплощением того самого великосветского comme il faut[10], образа, который принято обвинять в лицемерии, но который ей, очевидно, давался без всякого труда – то ли в силу воспитания, то ли потому, что она просто не мыслила свою жизнь иначе. И странное дело: хотя она была богата, красива, знатна и не знала гнета жизненных трудностей, Антуан не мог припомнить ни одного человека, который ей бы завидовал или питал к ней недоброжелательность. Вся неприязнь обычно доставалась ее мужу, пока он был жив, а в последние годы – сыну, просто потому, что он был вполне обыкновенный молодой человек с одутловатым лицом и мало чем напоминал свою блестящую мать. Он тоже явился на похороны со своей очаровательной женой, но хотя она была гораздо моложе старой графини, передвигавшейся в кресле, почему-то взгляд притягивала только вторая. Молодая графиня, очевидно, сознавала, что проигрывает, потому что она делала лишние движения, то поправляла вуалетку, то убирала перчатки, то надевала их снова и время от времени косилась на свекровь с недовольством женщины, которая ощущает, что она в чем-то оказалась хуже другой, и никак не хочет с этим смириться.

Антуан поймал себя на том, что мысли его заняты только графиней де Кастель и ее семьей. Но ему тяжело было думать о Жераре. Хороня друга своего детства, он одновременно хоронил и частицу себя самого. Он поймал на себе пристальный взгляд вдовы, которая обменялась несколькими словами с молодым графом. Заметив, что он тоже смотрит на нее, Луиза Кервелла нахмурилась и отвернулась. Точно так же она отвернулась, когда Антуан несколько минут назад выражал ей свои соболезнования. «Это из-за Элен», – догадался инспектор; из-за того, что всему Кемперу известно, что он уже несколько дней ночует в ее доме. И почему-то сейчас ему стало жаль, что ее нет рядом.

После церкви было кладбище, на котором гулял бретонский ветер, вздымавший траурную вуаль вдовы и развевавший черные одежды присутствующих женщин. Гроб опустили в могилу и засыпали землей. Антуан попытался определить, что он чувствует сейчас, но ему хотелось только одного: уйти отсюда как можно скорее. Ряды серых крестов и надгробий действовали ему на нервы. Когда он был уже возле ворот, к нему подошел слуга графини.

– Господин Молине? Ее милость желала бы с вами побеседовать. Она ждет вас.

Изумившись, Антуан безропотно проследовал за слугой. Графиня де Кастель сидела в карете и, завидев Антуана, окинула его своим особенным, сияющим взглядом, который словно вбирал человека целиком, со всеми мелочами. Этот взгляд Антуан видел у нее и в молодости, но никогда еще он не был обращен на него самого. Инспектор пробормотал слова приветствия и умолк, чувствуя себя неловко и сердясь за эту неловкость, которая могла создать о нем превратное впечатление.

– Печально, что нам довелось увидеться при таких обстоятельствах, – сказала графиня. – Мне сказали, что мсье Кервелла был вашим другом, это правда?

Антуан подтвердил, они дружили с детства.

– Мой покойный муж проводил много времени в Кемпере, и я до сих пор привязана к этому месту, хоть и предпочитаю деревенскую жизнь, – сказала его собеседница, благожелательно улыбаясь. – Мсье Кервелла оказал мне огромную услугу, когда взялся расследовать убийство этой несчастной девушки… Бланш Дре, нашей бывшей горничной, – пояснила она.

– Да, он что-то рассказывал об этом, – неопределенно ответил Антуан.

– Если я попрошу вас довести расследование до конца, найти и покарать Фредерика Варена, вы очень рассердитесь? – спросила графиня, устремив на него взор своих прекрасных голубых глаз. – Мне хотелось бы сказать, что я не боюсь, но у меня невестка, а служанки в замке теперь отказываются выходить за ворота. Люди напуганы, и, по правде говоря, им есть чего бояться. Этот безумец способен на все, что угодно.

В разговор вмешался молодой граф, топтавшийся возле кареты. По правде говоря, Антуан только сейчас его заметил.

– Мама, прошу вас… Клянусь, вам нечего опасаться! Если этот Варен попадется мне, я пристрелю его как бешеную собаку…

У графа были голубые глаза матери и ее цвет волос, но одутловатое лицо и заметная щель между передними зубами портили все впечатление. Графиня легонько коснулась его руки, и он умолк. «А она, однако, умеет муштровать людей, эта безупречная дама… – мелькнуло в голове у Антуана. – Взять хотя бы невестку, которая сидит в карете у окна – смотрит в сторону и кусает губы, но в разговор встревать не смеет».

– Мне передавали, что вы предлагали объявить награду за голову Варена, – сказала графиня, испытующе глядя на Антуана. – Чтобы избежать новых жертв, я готова выплатить эти деньги из своего кармана.

– Мама! – вскинулся граф.

– Помолчи, Луи… Скажите, мсье Молине, как вы отнесетесь к сумме в пять тысяч франков? Не слишком ли она скромна, учитывая риск, которому подвергается человек, преследующий Варена?

– Я скажу так, госпожа графиня, – промолвил Антуан, кланяясь. – Любая награда будет честью из ваших рук.

Он произнес эти слова столь горячо, что обе женщины улыбнулись, но в улыбке молодой графини сквозила кислая снисходительность, а старая дама улыбалась так сердечно, словно в жизни не слышала ничего более приятного.