Читать интересную книгу Рим или смерть - Лев Вершинин

Удино ввел в бой свежие силы, французы снова начали штурм виллы. Верхний ее этаж обрушился, две уцелевшие колонны рухнули в истоптанные виноградники и заросли мирта; парк и сама обгоревшая вилла окутались желтым дымом.

К вечеру немногие уцелевшие гарибальдийцы отошли к вилле Вашелло. У стен виллы Четырех Ветров, в парке, на проклятой аллее смерти, навсегда осталось лежать до тысячи храбрецов.

Мадзини прибыл на виллу Вашелло в самый разгар боя. Он стоял рядом с генералом Авеццаной и смотрел, как французские ядра падают на виллу Четырех Ветров, как рушатся стены, погребая под собой гарибальдийцев, как слабеет их ответный огонь. А французы волнами накатываются на превращенное в руины здание.

- Если Гарибальди не удержит виллу, Риму не спастись, - сказал Авеццана.

- Знаю, но честь Рима и всей Италии он уже спас, - ответил ему Мадзини.

Теперь он воочию убедился - душа обороны Рима не Розелли, а Гарибальди.

В сумерках бой утих - французы укреплялись на виллах Четырех Ветров и Валентини, а гарибальдийцы ждали их атаки, в этот раз уже на крепостные ворота Сан Панкрацио.

До чего же поредели ряды защитников города! Самые большие потери понес принявший на себя главный удар гарибальдийский легион. Но и теперь римляне не собирались сдаваться на милость врага.

Гарибальди со своим штабом разместился на вилле Саворелли, сразу за крепостными воротами Сан Панкрацио. Под грохот орудийных залпов решали, что предпринять в этом критическом положении.

В строю осталось две с половиной тысячи волонтеров, из них треть раненые. Да и уцелевших почти некому вести в бой. За день у вилл Четырех Ветров и Валентини полегло больше ста офицеров, и заменить их некем. Предпримут французы новую атаку свежими силами - ворота Сан Панкрацио не удержать. Остается одно: взорвать их и погибнуть самим, но не сдаться врагу.

Атаки французы, однако, не начинали. Победителей поразило и устрашило мужество побежденных. В этот роковой для судеб республики день, 3 июня, защитники Рима сражались не на жизнь, а на смерть, с бесстрашием людей, которым дальше отступать некуда.

В последнем рукопашном бою за виллу Четырех Ветров был смертельно ранен семнадцатилетний гарибальдиец Энцо Феррети. Вечером того же дня отец Энцо, - грузчик, привел к Гарибальди в штаб младшего сына, тринадцатилетнего Марио.

- Научи его, Джузеппе, отомстить за брата, - только и сказал он.

Повернулся и пошел назад в свой римский квартал Трастевере.

Мальчишка смотрел на Гарибальди с обожанием и тревогой.

- Иди, Марио, к фуражиру, пусть выдаст тебе форму. Скажи, я велел, и Гарибальди ласково потрепал его по плечу.

Марио радостно помчался в казарму. Гарибальди долго глядел ему вслед. Неужели и этому мальчишке суждено погибнуть? Неужели напрасны все жертвы? Нет, ответил он себе, не напрасны. Басси прав - наша кровь оплодотворит древо свободы. Рано или поздно Рим станет столицей всей Италии. Только доживем ли мы до этого счастливого дня? Что ж, если не мы, так наши сыновья доживут.

В штабе на виллу Саворелли вернулись с позиций Медичи и Манара.

- Генерал, французы возводят земляные валы прямо за захваченными виллами, - доложил Манара. - Каков будет приказ?

Всю ночь с 3-го на 4-е июня защитники холмов Джаниколо по приказу Гарибальди рыли траншеи и минировали подходы к крепостным стенам и бастионам. В Риме горожане снова воздвигали баррикады: не жалели ничего, выносили из домов комоды, столы, стулья, кровати. Мужчины катили бочки, несли корзины и мешки с песком и землей, бревна, булыжники с развороченной мостовой. Пока оставалась хоть искорка надежды, Рим собирался сражаться до последнего. А искорка эта была - Джузеппе Гарибальди. Он знал, как верят в него римляне. Их преданность была для него дороже почестей, званий и славы.

Сейчас Гарибальди было не до славы - предстояло подготовить за ночь новую линию обороны и назначить начальника штаба вместо погибшего Даверио. Он без колебаний предложил этот пост Манаре.

- Знаю, вы предпочли бы остаться командиром ваших берсальеров, сказал ему Гарибальди. - Но Даверио убит, а мне нужен начальник штаба. Вот я и подумал, Манара, что вы, с вашей ломбардской основательностью, подходите больше других.

Манара сразу согласился, Гарибальди облегченно вздохнул - боялся, что тот откажется.

- Теперь можно и обсудить план обороны, - продолжал он. - Если я хоть что-то понимаю в военном деле и в людях, Удино атаки не начнет, а перейдет к планомерной осаде.

- Скорее всего так, - подтвердил Лавирон, принявший командование артиллерией. - Для этого он и возводит земляные насыпи. Под их прикрытием установит осадные гаубицы и потом будет расстреливать крепостные стены.

- Не дадим, - сказал Гарибальди. - Но для этого важно удержать Вашелло. - Он посмотрел на Джакомо Медичи. - Там тоже нужны люди с крепкими нервами. Джакомо, защищать Вашелло будут твои берсальеры. Медичи вытянулся, взял под козырек. - Держись, старина, завтра пришлю тебе подмогу.

Час спустя берсальеры Медичи заняли позиции на вилле Вашелло.

Французские батареи принялись крушить Вашелло из орудий и очень скоро превратили виллу в груду руин. Но ее защитники стояли насмерть. Редкую ночь французы не пытались взять Вашелло штурмом, и всякий раз берсальеры Медичи в штыковой схватке отбрасывали их назад.

От крепостных стен римские саперы прорыли к Вашелло траншеи, и в сумерках на виллу пробирались волонтеры - приносили берсальерам еду и патроны. Собственно, виллы уже не существовало, остались одни горы белых камней, из которых берсальеры соорудили баррикады. Французы превратили бы в каменную крошку и эти развалины, если бы не Лавирон. Его батареи с бастиона Мерлуццо днем и ночью поливали картечью все подступы к Вашелло, заставляя французов поглубже зарываться в землю. Орудийная канонада не смолкала ни на час. Теперь главный свой огонь французы перенесли на виллу Саворелли - штаб Гарибальди.

На третий день осады в штаб прибыл военный министр, генерал Авеццана. Он задумал нанести ночью внезапный удар по французам и хотел провести рекогносцировку местности. Крепко пожав Гарибальди руку, спросил:

- Джузеппе, откуда всего лучше видна эта чертова вилла Четырех Ветров?

Гарибальди повел его на балкон.

- Мой наблюдательный пункт, - объяснил он Авеццане.

Едва они подошли к перилам, как снайперы-зуавы открыли по ним прицельный огонь. Одна пуля пробила фуражку Авеццаны, вторая просвистела совсем рядом и вонзилась в стену.

Авеццана невозмутимо продолжал разглядывать в бинокль позиции французов, сделал нужные пометки и только потом спустился вниз.

Утром Гарибальди, как всегда, поднялся на балкон - он был заложен с трех сторон мешками с землей.

- Кто придумал? - удивился Гарибальди.

- Приказ военного министра Авеццаны, - ответил Манара.

С каждым днем французские артиллеристы все точнее пристреливались к вилле. Манара предложил Гарибальди перенести штаб чуть дальше от крепостной стены, на виллу Спада.

- Отсюда лучше обзор, - ответил Гарибальди. - Ну а если убьют, значит, такая судьба.

И суеверно потрогал обломок кораллового рога.

- Да, - согласился Манара. - С судьбой не поспоришь.

Нет, ни Гарибальди, ни его офицеры не были храбрецами напоказ. Просто они знали: сейчас, в эти страшные дни, все ждут от них небывалой отваги, чтобы и самим укрепиться духом. Вот почему они даже слегка бравировали своим презрением к смерти и под градом пуль шутили особенно охотно; пусть солдаты видят - они не дрогнули.

А положение с каждым днем становилось все тяжелее. Розелли присылал подкрепления скупо и неохотно. Между тем силы защитников виллы Вашелло таяли.

Наконец Гарибальди не выдержал - самовольно перебросил на передовую полк берсальеров под началом Векки.

Темной ночью они незаметно заняли позиции в виноградниках и в крестьянском домике у самой виллы Вашелло.

Как только французы узнали об этом от своих лазутчиков, они открыли по дому ураганный огонь из осадных гаубиц и орудий. Прорыть к нему траншеи саперы не успели, и берсальеры Векки оказались отрезанными от своих. Лишь на третий день в сумерках Векки удалось ползком добраться до крепостной стены. Он решил сам доложить Гарибальди обстановку и попросить у него несколько саперов - иначе им долго не продержаться.

Гарибальди ужинал на вилле Саворелли вместе с Манарой. На столе в большой деревянной миске дымился аппетитный ризотто - вареный рис с мясной подливкой.

Гарибальди подвинул Векки стул и сказал:

- Садитесь, Векки, ризотто и на вас хватит.

Векки не заставил себя упрашивать. Сел, потянулся к миске, но его остановил Манара.

- Не ешь, Аугусто! Я так к этому ризотто даже не притронулся! обратился он к Векки. И тут же пояснил: - До тебя три офицера поели это ризотто, и все трое погибли буквально час спустя.

- Потом - еще пятеро, - сказал Гарибальди. - На войне убивают, Манара.