Я испытала некоторое облегчение, посмотрела на Гарта с благодарностью — он понял мое состояние.
— Ты не возражаешь? Извини, что я сегодня была для тебя неважной спутницей, но...
— Ерунда! Тебе не следует извиняться — я вижу, что проявил легкомыслие. Мы поедем на такси в Скотланд-Ярд и все немедленно выясним. Ты готова?
Покинув ресторан, мы снова окунулись в длинный, светлый, летний вечер; сумерки сгущались. Такси повезло нас по набережной к Биг-Бену, Вестминстеру и Скотланд-Ярду.
Хотя Фаулз не сообщил нам ничего нового и лишь повторил некоторые подробности исчезновения Джины, заверив нас в том, что расследование будет продолжено, после визита в полицию я все же почувствовала себя лучше. Мы также узнали, что Джина сдала гостиничный номер после своего звонка. Она уехала одна, без сопровождающих, и явно по собственной воле.
— Значит, с ней все было в порядке, когда она покидала квартиру Янсенов,— с облегчением произнесла я.— Но тогда почему она сделала этот звонок? И почему бросила трубку, словно кто-то помешал ей договорить?
На эти вопросы не было ответа, мы располагали только версиями и гипотезами. Поблагодарив Фаулза, мы покинули Скотланд-Ярд и отправились на такси по Уайт-холлу ко мне в отель.
— Не понимаю,— сказала я Гарту.— Просто не понимаю. Могла она на самом деле полететь в Рим, как предположили Янсены, чтобы встретиться с итальянским кинопродюсером? Почему она не перезвонила мне и не сказала, что с ней все в порядке? Я не верю, что она могла повести себя так, будто ничего не произошло.
— Теперь этим занимается полиция,— сказал Гарт.— Если они не смогут найти ее, это не сумеет сделать никто. Они отыщут Джину.
Он спросил меня, не хочу ли я выпить кофе до возвращения в гостиницу; я ответила утвердительно отчасти потому, что боялась того момента, когда останусь одна, без Гарта, отчасти потому, что уже огорчила его своей скованностью во время обеда. Мы отправились в Хилтон на Парк-лейн и выпили кофе на втором этаже в просторном зале. Напиток, приготовленный и поданный по-американски, имел восхитительный вкус и действовал успокаивающе. Мне стало лучше.
— Не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты сходил со мной в полицию,— сказала я Гарту.— Я боялась этого визита, но он прошел очень хорошо. Мне сейчас гораздо спокойнее, чем прежде.
Он улыбнулся, пожал плечами, показывая всем своим видом, что его помощь — сущий пустяк. Мы заговорили о других вещах; время пролетело так быстро, что я не заметила, как перевалило за полночь. Кажется, он раньше меня заметил мою усталость; мы покинули Хилтон, поймали такси и, обогнув Гайд-парк, въехали на Пикадилли в тот момент, когда мои веки уже начали слипаться, а голова — болеть от утомления. Но я была счастлива. Он улыбнулся мне в темноте.
— В один прекрасный день,— сказал Гарт,— когда девушка по имени Джина перестанет появляться и исчезать, как Чеширский кот, мы с тобой снова отправимся в Лондон и повторим тот наш парижский вечер.
Все расплылось, растаяло во мраке — я закрыла глаза. Гарт обнял меня еще крепче, его шершавая щека коснулась моей; губы Гарта плотно прижались к моему рту. Я сонно отстранила его; меня захлестывали чувства, с которыми я даже не начинала бороться. Он сам ослабил свои объятия и отодвинулся. Мы помолчали. Слова тут не требовались. Этот поцелуй не напоминал первый, случайный, когда мы стояли на залитых лунным светом ступенях перед Сакрэ-Кер. Теперь в нашей близости не было ничего случайного. Я ощущала свою вовлеченность. Защитные барьеры рухнули, стали бесполезными, я уже не могла за ними укрыться. Нас ничто не разделяло, и все же мы существовали раздельно: он — со своими мыслями, я — со своими. Внутренний голос говорил мне: действительно ли Гарт честен? Сказал ли он мне правду? Интуиция, не обремененная логикой защитных барьеров, вопреки всему твердила мне, что Гарт неискренен. Я посмотрела на него. Затененное лицо Гарта казалось непроницаемым, далеким.
— О чем ты думаешь?— спросила внезапно я и бессознательно коснулась его руки, словно могла таким способом развеять свои подозрения. Длинные сильные пальцы Гарта сплелись с моими. Он улыбнулся одними губами, глаза его остались бесстрастными, они хранили свою тайну.
— Ну,— сказал он,— мне показалось странным то, что мы знакомы меньше сорока восьми часов. У меня такое чувство, будто мы знаем друг друга очень давно.
Такси остановилось у отеля; Гарт вышел из машины, чтобы проводить меня до вестибюля.
— Я свяжусь с тобой завтра,— сказал он.— Боюсь, во время ленча я буду занят, возможно, нам удастся встретиться позже.
Поцеловавшись, мы расстались; посмотрев ему вслед, я увидела, что и он глядит на меня. Внезапно я забыла о всех моих сомнениях и подумала, что скоро снова встречусь с ним.
Пронзительный телефонный звонок разбудил меня в восемь утра. В полусонном состоянии я схватила трубку.
— Клэр?— невероятно звонким и бодрым голосом произнес Уоррен Мэйн.— Привет, это я. Есть новости? Я пытался связаться с тобой вчера вечером, но мне не повезло.
Я сделала над собой огромное усилие.
— Может быть, поговорим обо всем за завтраком? Сейчас я еще плохо соображаю.
— За завтраком? Идет. Встретимся внизу в девять.
Спустя час он был по-прежнему бодрым и свежим, его буквально переполняла энергия; меня охватила усталость от одного брошенного на Уоррена взгляда.
— Что случилось?— сказал он и с ходу забросал меня вопросами; мы сели за стол, я поглядела в меню.
— Ты узнала что-нибудь еще у Купера? Есть новости?
Поглощая апельсиновый сок, овсянку, тост с мармеладом, я поведала Уоррену о Янсенах, о моем визите в Скотланд-Ярд с Купером, о том, что Джина покинула в субботу квартиру Янсенов живой и невредимой. Я также упомянула гипотезу Янсенов о том, что Джина могла улететь в Рим к итальянскому продюсеру.
— Это легко проверить,— тотчас произнес Уоррен.— Как его зовут?
— Дино ди Ласси.
— Мы позвоним ему и спросим, видел ли он Джину. Вероятно, его энергия передалась мне; к тому моменту, когда мы покидали столовую, я окончательно пришла в себя и разделяла решимость Уоррена уцепиться сразу за все ниточки. Следующий час мы провели в его комнате. Наконец ему удалось дозвониться до Италии и поговорить с секретаршей ди Ласси. Она сказала, что никогда не слышала о мисс Джине Салливан — американской фотомодели из Парижа.
— Вы можете спросить вашего шефа?
Ее ответ, похоже, не удовлетворил Уоррена.
— Это очень серьезное дело,— сказал он.— Я представляю ЦРУ. У нас есть основания полагать, что мисс Салливан была убита.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});