в поверхности клинка могут существовать микроскопические трещинки, где кровь может сохраниться.
Талый и Котляр могли подкараулить его у реки, на дороге к дому, пришлось делать ход конем. Игнат вскарабкался на вершину обрыва, причем без помощи рук, в которых держал ножи.
С этими ножами он и зашел во двор дома — через огород. А там Зойка, еще не с вещами, но уже с намерениями завладеть домом.
— Эй, что это такое? — спросила она.
Игнат держал ножи за кончики лезвий. У Талого была финка, у Котляра — кнопочник.
— Бандитские ножи. Самое страшное, что бандиты могут прийти за ними. Прямо сюда! И прямо сейчас!.. Или уже пришли? — Игнат оглядел двор, вроде никого.
— Здесь никого нет.
— А где есть?
— Да там, у моста стоят… Мокрые какие-то…
— Мокрые они, — усмехнулся Игнат. — А мочат других… Может, это они отца твоего. И тетю мою.
— Этими ножами?! — нахмурилась Зойка.
— Этими ножами… На экспертизу их нужно! В Геленджик! И чем скорей, тем лучше.
— У отца машина, — пожала плечами Зойка, кивком указав на гараж.
— А ключи?
— Раньше он их в гараже оставлял.
Ключи от «четыреста двенадцатого» «Москвича» действительно находились в гараже, висели на гвоздике в неприметном месте.
— Гену нашли? — спросил Игнат.
— Не было его дома, — ответила Зойка.
— А где был?
— Не знаю. Знаю только, что он не убивал! Не мог он убить.
Игнат открыл дверцу машины, сел за руль. Сначала он завел двигатель, а затем уже открыл ворота и вывел автомобиль из гаража. Вышел, закрыл гараж и глянул на ворота, за которыми уже могли стоять уголовники. Но никого не увидел.
— Кинолог с собакой у вас в Виноградном в доме был? — спросил он, направляясь к дому.
Нужно было переодеться, достать из тайника деньги, документы.
— Был! — Зойка пошла за ним.
— Собака вещи обнюхала?
— Обувь.
— И что?
— Ничего… Я же говорю, Гена не виноват!
Игнат быстро переоделся, взял удостоверение, деньги, вернулся к машине.
— Я через Виноградный, ты со мной?
— Да я бы здесь хотела.
— Хорошо!.. Закроешь ворота, и сразу в дом иди. Если что, звони в милицию.
Зойка и открыла, и закрыла ворота. Выезжая на улицу, Игнат глянул в сторону моста. Никого.
Зато в другой стороне он увидел Лию. Она куда-то собралась. Белая тенниска, джинсы, кроссовки. Может, к уголовникам к своим намылилась.
Лия удивленно смотрела на Жукова. Он притормозил, остановился, опустил стекло.
— Куда это ты? — спросила она.
— Садись! — требовательно сказал Игнат.
Лия, может, и дрянь, но ее действительно могли убить. Талый, он реально отмороженный на всю голову.
— Зачем? — задумалась девушка.
— Посмотреть хочу! — Игнат глянул в зеркало заднего вида.
— Что посмотреть?
— Как ты не боишься на угнанных машинах кататься.
— А машина угнанная?
— Считай, что да!
— Тогда поехали! — Она улыбнулась одной половиной лица, но от всей души.
Села в машину, с силой закрыв за собой дверь, провела рукой по бедрам, как будто натягивала платье на коленки.
Ножи лежали на полу между передними и задними сиденьями, она их не видела.
— А если задержат как сообщницу? — спросил Игнат, выжимая педаль сцепления.
— А если не задержат?… Тут одно из двух, или да, или нет.
— Пощекочем нервы?
— А если серьезно, куда ты?
— В прокуратуру. Сдаваться… Меня вчера видели в час ночи, как я от тебя возвращался домой.
— В час ночи?
— Вот и я думаю, что это был не я. И не Гена Петелин… — в раздумье проговорил Игнат.
Девушки видели высокого человека, а Гена среднего роста. Да еще и пьяный. А подозрительный мужчина двигался твердой походкой. Возможно, Лена видела Талого. Он, может быть, и не плотного телосложения, но высокий. И на ногах он вчера, когда бил ножом, держался уверенно. А сегодня пришел к Игнату, хотел показать, что ничего не боится. Но вот как он узнал, что он милиционер? Когда бы Лия успела ему сказать? Или успела?
— А кто?
— Не знаю.
— Талый?
— Почему Талый?
— Ну Талый, Котляр… Ты же их подозревал.
— Ты им говорила, что я служу в милиции?
— Нет… А они что, знают?
— Я говорил, что они знают?
— Ну, если ты спрашиваешь, значит, знаешь… что они знают.
— Да приходили, говорили.
— Когда приходили?
— У моста стояли, меня поджидали. Они ушли, и сразу ты вышла… Может, они тебя ждали?
— Не знаю, не видела их.
— А собралась куда?
— Ну точно не к ним.
— А если они тебя ждали?
— Зачем?
— А поговорить!.. Знаешь, что мне Талый сказал? Я мент, и этим я тебя подставил. Тебя. Подставил. Ты же с ментом гуляла. Значит, и тебя на нож поставят.
— Он так сказал?
— Так и сказал. Тебя теперь тоже на нож поставят. Слово в слово.
— Когда он тебе это сказал?
— На пляже. Я купался, они подошли… С перышками. Пришлось немного общипать. Перышки.
— Перышки?
— Там, за сиденьем лежат.
Лия глянула назад и вниз, увидела лежащие на коврике ножи.
— Ты что, «пики» у них отобрал?
— Ну, вчера не получилось…
— И куда ты их везешь?
— На рынок. Продавать. Купишь?
— Я серьезно!
— А куда лучше, на рынок или в прокуратуру?
— Зачем в прокуратуру?
— Не одобряешь.
— Почему не одобряю?
— Ну не по понятиям, — усмехнулся Игнат.
— А я по понятиям живу?
— Не знаю.
— Ах да, с Молчаном тусовалась, с Давидом…
— И все так хорошо было, пока я не появился. Всю малину испортил, — мрачно усмехнулся Игнат.
— А ты еще слезу пусти! На каменное сердце. Суки подколодной, — скривилась Лия.
Игнат промолчал, чтобы не обострять ситуацию.
— Или мне разрыдаться? Из-за того что ты мент?
Игнат натянул резинку, на которой болтался прикрепленный к зеркалу заднего вида чертик. Забавная вещица, с пятачком, рожками, хвостом, но почему-то вспомнился дядя Валя, который сейчас в морге.
— Ну, чего молчишь? — спросила девушка.
Игнат схватил чертика, оторвал его от зеркала и выбросил в окно.
— На самом деле мне все равно, кто ты, мент или нормальный человек, — сказала Лия.
— А мент — человек не нормальный? — усмехнулся Игнат.
— Ну, смотря какой…
— Самойленко мог сказать Талому, что я мент?
— А кто еще мог это сказать?
— Понятно.
Игнат проехал через Виноградный, выскочил на шоссе, свернул влево — на Геленджик.
— Валентин Георгиевич не мог составить на тебя доверенность, — сказала Лия, насмешливо глянув на него.
— У меня нет ни доверенности, ни техпаспорта, ни служебных полномочий. Только лютая ненависть к врагу.
Игнат максимально расслабился, заметив желтый с синей полосой автомобиль, стоящий на обочине. И скорость не сбросил, и локоть с открытого окошка не убрал. А инспектор как раз выискивал жертву, издалека