Почему я переживаю за него? — с отчаянием и болью спрашивала себя Тэмсин.
Ответ пришел неожиданно быстро, но ей от этого не стало легче.
Потому что я люблю его!
Алессандро почувствовал, что к нему подступает отчаяние. Но, как ни странно, играл он хорошо. Несмотря на бессонную ночь, он забил восемь голов.
Но присутствие Тэмсин на трибуне было как нож в его горле. Лицо ее было бледным, глаза спрятаны за черными очками. Он видел, как в какую-то минуту она уронила голову на руки. И было невозможно сказать — была ли Тэмсин потрясена драматизмом игры или просто смертельно скучала.
Черт, он должен с ней поговорить!
Но когда он подъехал к нижней трибуне, его окружила толпа поклонников и журналистов.
Алессандро чуть не задохнулся от запаха дорогих духов, раздавая автографы.
Выбравшись, наконец, из толпы, он соскочил с гнедого жеребца, бросил поводья конюху и пошел в конюшню. Сначала, совсем непроизвольно, он подошел к кобылке с белой гривой. Она вскинула голову, когда он погладил ее. Под гладкой бархатистой кожей заиграли ее напрягшиеся мускулы. Он понял, что она снова готова ринуться в бой. Снова дерзать, снова пытаться.
Совсем как…
— Она не такая, как все, не так ли? — прервал его мысли голос Франсиско.
Алессандро вздохнул, и его охватило ощущение безысходности.
— Да.
И только когда Франсиско ласково похлопал кобылу по шее, Алессандро опять понял, что друг говорит о лошади.
Взглянув на трибуны, он увидел, что Тэмсин там больше не было.
Значит, ей стало скучно. Так скучно, что она не пожелала остаться на второй тайм. Он привык, что женщины всегда охотно брали то, что он предлагал: будь то приглашение на обед, подарки или билеты на эксклюзивный матч. Но Тэмсин вела себя совсем иначе.
Охваченный незнакомым ощущением ярости и сомнения, во втором тайме Алессандро играл превосходно, но впервые это не принесло ему никакого удовлетворения. В первом тайме он не мог сосредоточиться потому, что Тэмсин сидела на трибуне. Во втором тайме — потому, что там ее не было. Он играл, руководствуясь одним инстинктом, и испытал шок, когда раздался финальный свисток.
«Сан-Сильвана» выиграла игру, но когда Франсиско обнял его, похлопывая по спине, Алессандро не испытал никакой эйфории. Он не испытывал ничего, кроме холодного ощущения, что потерял нечто более важное.
Тэмсин, подавленная, стояла перед зеркалом.
Да, платье сидело на ней хорошо, вот только не слишком ли плотно обтягивало фигуру?
Тэмсин вздрогнула, когда раздался стук в дверь. На пороге стояла Жизель. Высокая, гибкая, уверенная в себе.
— Алессандро просил передать вам это, — холодно произнесла она, с любопытством окинув взглядом Тэмсин. — Он сказал, что он… — Жизель помедлила, подбирая слово: — Сожалеет.
— Спасибо. — Тэмсин взяла у Жизель плотный блестящий пакет. А затем захлопнула дверь прямо перед ее носом.
Сердце ее сильно стучало, когда она положила пакет на кровать. Дрожавшими руками она распаковала сверток, и пальцы коснулись тончайшего шелка.
Это был сказочный подарок феи, которая прилетела, взмахнула волшебной палочкой и… одела Золушку в потрясающее бальное платье. Темно-зеленый изумрудный шелк был холодным и струящимся, как вода. Мягкими складками он ниспадал с плеч. Профессиональным взглядом Тэмсин отметила превосходный крой, оригинальный дизайн, а как женщина — просто замерла от восторга.
Но лишь на две секунды. А затем реальность обдала ее, словно ледяным душем.
Платье было без рукавов.
Золушке придется идти на бал в своих лохмотьях.
Алессандро, с бокалом в руке, облокотился о каменную балюстраду и стал бездумно смотреть в сад. Целый день он искал возможности поговорить с Тэмсин, но сейчас, когда этот шанс представился, не знал, что ему сказать.
Он превратно судил о ней, ошибался во всем, и сейчас ему надо было исправлять свои ошибки. Платье, которое он ей прислал, было мирным предложением, но этого было недостаточно.
— Пьешь один?
Он повернулся. К нему по террасе шла Тэмсин. На ней не было платья, которое он купил. Мирное предложение было отвергнуто.
Ему стало горько, но он изобразил холодную вежливую улыбку.
— Отмечаю победу. Хочешь присоединиться?
— Ты выиграл? Поздравляю, — сказала она небрежно. — Я ушла после первого тайма, поэтому не знала об этом.
— Шампанское?
— С удовольствием!
Открывая бутылку, он не спеша окинул взглядом Тэмсин. Если бы Алессандро не видел сам, то никогда бы не поверил в то, что это стильное вечернее платье сделано из халата! Метаморфоза была невероятной.
— Хорошее платье, — сухо отметил он.
Она повернулась, их взгляды встретились. Вечернее солнце бросало на ее кожу розовато-золотистые отблески, и ему захотелось прикоснуться к ней. Но, может, солнце было ни при чем? — мрачно подумал он.
— Прости. Мне следовало поблагодарить тебя за платье, которое ты прислал. Оно очень красивое.
Алессандро пожал плечами.
— Вежливость в этом случае совсем не нужна. Если платье тебе не нравится, то это совсем не важно.
— Полагаю, его выбрала Жизель?
— Нет, — коротко ответил он. Жизель нашла бутик, но именно он описал сотрудникам магазина фигуру Тэмсин и ее потрясающе зеленые глаза. — Его выбрал я.
— О! — Она взглянула на него из-под густых черных ресниц, когда он передал ей бокал с шампанским.
Она сделала большой глоток, отвернувшись в сторону, чтобы он не мог увидеть ее вспыхнувшее лицо.
— Извини, я задерживаю тебя. Вечеринка уже началась.
— Я не спешу, — холодно произнес он, наблюдая за тем, как она сделала еще несколько глотков шампанского. — Должен предупредить тебя — подобные вечеринки бывают очень бурными. Игроки в поло относятся к женщинам так же страстно, как и к своим лошадям. Поэтому будь осторожна.
Внутри нее вскипел гнев.
— Спасибо за предупреждение, Алессандро, — сухо сказала Тэмсин. — Но тебе не стоит обо мне беспокоиться. Я девственница, но не ребенок. И я бывала на таких вечеринках. В любом случае, — она залпом осушила бокал, — не могу представить, какая опасность грозит моей девственности, если она настолько отвратительна. Ну что, пойдем?
— Тэмсин…
Но она была уже возле двери. Разговор на этом закончился.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Ярко-красные трусики-стринги свисали с гирлянды праздничных фонариков, освещавших сад поло-клуба, и, оглядевшись вокруг, Тэмсин заметила такой же красный бюстгальтер, наброшенный на куст азалии. В отдалении, под звуки музыки, раздавались дружные взрывы смеха.