Она не стала возражать против очевидного и решила изменить тему разговора:
– Недавно вот у тебя в столовой появился новенький, не так ли?
– Да. Гил Хэмптон. Кажется, хороший парень. И к тому же красивый. Наверное, девушки Мирты передрались из-за него. Но почему-то с Чансом у него отношения довольно натянутые.
– Я это тоже заметила. Удивляюсь, зачем Доусен взял на работу человека, который ему не нравится.
– Насколько мне известно, Хэмптон – опытный лесоруб, а такие Чансу всегда нужны.
Однако старый повар умолчал, что, по его мнению, причиной напряженных отношений между двумя мужчинами является не кто иной, как она сама – эта красавица, которая сидела сейчас перед старым поваром на деревянном чурбане. Хотя Чанс и пытался скрывать свои чувства, но Зеб давно заподозрил, что эта маленькая танцовщица вскружила его другу голову, из-за чего тот готов ревновать ее даже к собственной тени. А со стороны Хэмптона он почувствовал угрозу.
– Мне уже пора идти, – вздохнула Фэнси. – А то Мирта начинает злиться, когда кто-нибудь из нас опаздывает.
– Я слышал, что недавно ваша хозяйка так разозлилась на Пилар, что приказала ей пойти принять ванну. Мол, пахнет от нее, как от проститутки.
– Да, Мирта никогда не стесняется в выражениях. Это уж точно, – усмехнулась девушка. – Мне не хотелось бы попасться ей под горячую руку. Когда она вне себя, то такое может сказать! Поэтому лучше я поспешу.
Приближаясь к танцевальному залу, Фэнси услышала гул мужских голосов и поморщилась. Впереди ее ждали пять часов работы, в течение которых мозолистые руки лесорубов будут обнимать ее талию. Придется терпеть запах немытых, потных тел. Не говоря уже о тех усилиях, которые приходилось прикладывать, чтобы сохранить приличное расстояние между собой и партнером. Как правило, это было довольно трудно. Когда мужчина вдруг начинал чересчур крепко прижимать ее к своей груди, она подавала знак Большой Мирте. И та всегда ее спасала. Если танцовщице не хотелось, чтобы ее грубо прижимали, то владелица танцзала всегда шла ей на выручку и запрещала лесорубам это делать. Но если женщина не возражала против крепких объятий партнера, то и Мирта тоже не имела ничего против.
Фэнси не была точно уверена, однако ей казалось, что она была единственной из танцовщиц, кто периодически обращался за помощью к хозяйке заведения. Правда, это случалось не так уж и часто, потому что большинство мужчин знали о том, что она не позволяет никаких вольностей по отношению к себе. Но бывало, попадались некоторые упрямцы, не желавшие уступать.
Когда Фэнси вошла в зал, там уже столпились мужчины, с нетерпением ожидавшие появления пианиста Лютера, чтобы при первых аккордах старенького расстроенного пианино, подобно стаду безумных баранов, броситься к танцовщицам. Пройдя через зал, она присоединилась к остальным девушкам, сидевшим на длинной скамье. Казалось, горящие мужские глаза неотступно следили за каждым ее шагом. Усаживаясь, Фэнси одернула короткую юбку, пытаясь прикрыть колени.
– Новенький сегодня пришел? – услышала она возбужденный голос Пилар. И когда все девушки отрицательно покачали головами, мексиканка скорчила недовольную гримасу. – Не понимаю, чем он так занят? Ведь, как выяснилось, жены у него нет.
Фэнси тоже удивлялась, почему этот красивый мужчина не появлялся в танцевальном зале, хотя по ночам он постоянно куда-то уходит. Однажды ей ненароком довелось подслушать разговор, происшедший между Чансом и Зебом: старый повар удивлялся, куда это каждую ночь может уходить Гил.
– Я хочу вас всех предупредить, женщины, что если новенький появится здесь, то он – мой.
Пилар похлопала себя по бедру, где у нее под платьем был спрятан нож.
– А что, если он проявит интерес к кому-то другому?
Одна из девушек многозначительно посмотрела на Фэнси. Мексиканка вскинула голову и прищурила свои черные глаза.
– Пусть проявит. Но, получив холодный прием, найдет успокоение в объятиях моих нежных рук.
– И горячих ног, – пробормотала сквозь зубы сидящая рядом с Фэнси женщина.
Фэнси спрятала усмешку, потупив глаза, но когда подняла их, прямо перед собой увидела Гила Хэмптона. Липо его имело выражение одновременно удивленное и радостное. И как только Лютер начал играть на пианино, молодой человек через весь зал направился прямо к ней.
Подойдя, он широко улыбнулся, взял ее за руку и вложил в нее два билета.
– Когда мое время истечет, я куплю еще билеты, – сказал он и увлек ее в круг танцующих.
Мужчины, следовавшие по пятам Хэмптона, недовольно заворчали, но Гил, небрежно глянув через плечо, добродушно засмеялся:
– Ребята, время от времени я буду позволять вам потанцевать с нею.
И пока остальные лесорубы сердито переговаривались друг с другом, закружил девушку в танце. Танцуя, они даже не обратили внимания, что находились под наблюдением гневно горящих черных глаз мексиканки.
Фэнси с удовлетворением отметила, что Гил оказался довольно хорошим танцором, и к тому же совсем не пытался прижимать ее к себе. Пожалуй, было бы неплохо, если бы сегодня ей пришлось танцевать только с ним. Хотя бы ее ноги отдохнули в этот вечер от сапог неуклюжих танцоров.
– Не могу поверить, что Доусен позволяет тебе танцевать здесь. Чтобы он с его ревностью позволял другим мужчинам обнимать тебя! Неужели такое возможно? – спросил Хэмптон с полной серьезностью, глядя на девушку сверху вниз.
– Чанс Доусен не имеет никакого права диктовать мне что-либо. Он ввел вас в заблуждение, сказав, что я с ним живу. Дело в том, что он – дядя Тода, а я – тетя мальчика. Когда наш племянник осиротел, между нами возник спор, кому воспитывать ребенка. В конце концов, мы пришли к общему решению, что какое-то время мы все поживем под одной крышей. Но спим мы раздельно. Кроме мальчика нас ничто не связывает.
– Вы в этом уверены? Почему же тогда он ведет себя так, будто имеет на вас все права? Еще никто не смотрел на меня с такой угрозой, как он, когда говорил мне, что вы живете с ним.
– Думаю, вам это только показалось. Он не очень высокого мнения обо мне и о том, как я зарабатываю себе на жизнь.
Прозвенел звонок, сообщающий о начале перерыва. Хэмптон взглянул на Фэнси так, словно хотел о чем-то спросить, но колебался. Затем, решив видимо, что получит холодный отказ, со вздохом сожаления отпустил ее, поблагодарив за танцы, и легкой походкой пересек зал, направившись к выходу.
Оказавшись на улице, Гил глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и побрел к реке. Выйдя на берег, он задумчиво уставился на воду. На лице его отражалось беспокойство. Через некоторое время, решив, что перерыв, наверное, подошел к концу, медленно пошел назад, к танцевальному залу.