парень раздражённо смотал провода в комок и сунул в карман.
Под пальцы сама собой попалась зажигалка. Мерих вытащил её на слабый свет и тяжело вздохнул. Будто уже не его собственный внутренний инстинкт, порождённый бесконечной ненавистью, а что-то извне требовало продолжать, снова оттянуть в сторону ткань футболки, оголяя плечо, и пощекотать кожу огнём, наказывая себя новой порцией боли. Уже привычной, от которой не издаёшь ни звука, лишь недовольно морщишься.
Парень устало потёр глаза и спрятал зажигалку обратно. Когда она не попадалась под руку и на глаза, было легче. Всё равно её не хватало, если хотелось в очередной раз забыться и избавиться от тяготящих мыслей, но можно было сдержаться. Только разве получится не носить с собой зажигалку, если постоянно куришь?
Автобус остановился у едва освещённой площадки на обочине. Остановка "Интернат". Школа, куда никто никогда не приезжает на общественном транспорте.
Мерих выскочил на улицу и, обожжённый ледяным воздухом, недовольно поморщился. Сунув в рот первую за день сигарету, он раскурил её и спустился с дороги в мрачный лес. Угрюмый и тоскливый лес угольных монстров, который уже перестал пугать. Монстры — не самое страшное, что может напасть, убить — не самое страшное, что могут сделать с человеком. Мерих привык сокращать здесь дорогу и совершенно не обращал внимания на шорохи по сторонам и движение вдалеке. Большинство волнующих знаков — лишь его растревоженное темнотой воображение. Угольные не подбираются так близко к дороге и городским, резкие звуки их пугают.
Вдруг вдалеке замелькал совсем не иллюзорный силуэт. Мерих пригляделся, занервничав от непривычной скорости движения и размера, но его поджидал не монстр. Он сразу узнал скользивший между деревьями белый круп чубарой лошадки, вскоре различил и всадника.
— Вы что тут делаете? — недовольно спросил Мерих, сжимая кулаки в карманах. Неужели эти паникёры теперь и Нико решили доложить о его несуществующей зависимости?
— Нужно поговорить, — парень спешился и недовольно скрестил руки на груди.
— А я считаю, что не нужно, — Мерих отрицательно покачал головой и попытался пойти дальше, игнорируя друга.
– ¡Ratón, agárralo!
Повинуясь команде "задержать", лошадь ловко скакнула на дорогу и преградила путь.
— Ты так просто не отвертишься, — Нико старался выглядеть сурово, но получалось выдать лишь сочувственное недовольство. — Придётся рассказать, что с тобой происходит.
— Я не хочу, — Мерих покачал головой и глянул на друга исподлобья, всем видом демонстрируя негодование.
— А я не спрашиваю. Все волнуются за тебя, даже Этель, а она ведь тебя не выносит, — он тоскливо свёл брови к носу. — Не будь упрямцем один раз, расскажи мне, что с тобой происходит. Как другу.
— Не тебе мне говорить об упрямстве, — Мерих хмыкнул. — Уверен, тебе всё уже доложили, раз так сильно за меня переживают. Мне сказать больше нечего.
— Хватит уже, — Нико разочарованно вздохнул и, приблизившись к другу, быстро схватил его руку, удерживая от очередной попытки уйти. — Я знаю, что ты не наркоман, и мы тебя не отпустим, пока не расскажешь правду. Блин, Мерих, я хоть раз тебя подводил? Делал то, чего ты не хотел? Может, хотя бы мне не будешь на нервы действовать?!
Разозлившись, Нико с силой тряхнул друга, чтобы привести в чувства. Мерих сдавленно застонал, когда в ушах зазвенело. Картинка в момент потемнела, и парень свалился с ног. В последнюю секунду лошадь подхватила его, подставив голову, и удержала, чтобы дать отдышаться.
— Чёрт, я забыл, — Нико, извиняясь, сжал руку на его плече. — Прости, совсем не привык, что ты не в состоянии…
— Да забей, — Мерих усмехнулся и вытер рукавом несколько выступивших на лбу капель пота. — Я и сам не привык, но скоро всё кончится… Спасибо, мелкая, — парень отвлёкся и благодарно похлопал лошадь ладонью по боку, в ответ на что она довольно тряхнула гривой.
— Готов пообщаться?
— Ладно уж… Только нужно присесть… — Мерих устало плюхнулся на землю под деревом и потёр глаза, тоскливо вздыхая. — Помнишь, я рассказывал про мамашу?
— Её лишили родительских прав за героин, — Нико сел на землю рядом. — Ты хотел увидеться в последний раз, но она даже не очнулась в очередном приходе, так что больше ты её не навещал.
— Точно. Так вот, это не вся история… Меня забрали у неё в двенадцать. Через год я нашёл тот притон, где она жила, всё так. Но там она была не одна, а с ребёнком, — Мерих шмыгнул носом и накинул капюшон, чтобы надёжнее спрятать лицо в его тени. — Я понял, что не нужен ей, не потому что она была наркоманкой. А потому что, как только забрали меня, она родила ещё. Это была маленькая девочка. Худая, болезненная, каким-то чудом без отклонений родилась. Наверно, её никогда не кормили, валялась на полу возле материного матраса, а там было холодно, хотя стоял июнь.
— Это ужасно, — Нико сжал в руке найденную на земле рядом ветку, и та с хрустом разломилась.
— Мне в тринадцать никак было не обеспечить ребёнка. И не хотелось, чтобы она знала, что я её брат, потому что… Какой из меня старший брат, я ничегошеньки не могу ей дать?! Сам никогда никому нужен не был… В общем, я нашёл для неё другой приют, поначалу иногда заглядывал проведать, а потом поступил в Гамму. Да и Джун подросла, так что, если я и заходил изредка, то не общался с ней, — Мерих потёр нос рукавом толстовки, вылезавшим из-под тонкой куртки. Глаза щипало, и он недовольно морщился, чтобы не дать слезам скопиться. — А не так давно она заболела. Ей нужно было переливание, но только родная кровь. Только моя.
— И после этого ты такой измученный? — Нико говорил всё тише, глубоко погруженный в тяжёлые раздумья от услышанного. Между его бровями чернела тень морщины недовольства. — Вроде, обычно люди достаточно быстро восстанавливаются. Может, у тебя со здоровьем что?
— Да не, всё нормально, — парень шмыгнул носом. — Врачи сказали, что здоров как бык, кроме того, что курю… Просто… В норме нельзя делать переливание чаще чем раз в шестьдесят дней, а у меня за пять недель было три… Вообще, врачи были против, но Джун не становилось легче, а больше родных у неё нет. Чтобы привести меня в чувства, приходится делать капельницы, колоть всякие восстанавливающие витамины и так далее, — Мерих недовольно подёрнул плечами. — А у меня вены — дерьмо. Их плохо видно, так что с первого раза не попасть. Да к тому же в кулак не уколоть, потому что видно будет, такое сложнее скрыть.
— Тебе лишь бы всё скрывать… — Нико вздохнул. — А почему