Мистер Джардин по-отечески улыбнулся и посоветовал Лил и впредь оставаться хорошей девушкой, а потом вернулся к своим делам.
Лил вздохнула. Она любила Джардина много лет – с тех пор, как стала работать у леди Гринтри. Увы, мистер Джардин смотрел на нее скорее как отец, а не как мужчина.
Лил выросла на улице, и в совсем юном возрасте ей пришлось торговать собой, чтобы выжить. Вивиан нашла ее в таком виде и спасла, поэтому Лил очень любила ее. У Лил появилась возможность начать жизнь заново, и она была полна решимости сделаться достойной этой новой жизни.
Пока же ей оставалось лишь ждать. Подумав об этом, Лил снова вздохнула и направилась за Мариэттой вверх по лестнице.
Глава 6
Макс то впадал в забытье, то выныривал из него, словно пилот воздушного шара, попавшего в облако. Доктор дал ему настойку опия, но сон его отнюдь не был мирным. Однажды ему даже показалось, будто он слышит голоса Гарольда и отца.
– Поправляйся, сынок, – сказал герцог и тут же замолк, словно только что вспомнил печальную правду – Макс больше ему не сын.
Несмотря на отсутствие близости, Макс всегда верил, что отец любит его. Казалось, герцог искренне гордится тем мужчиной, в которого превратился его сын. Вот почему жестокий разрыв отозвался болью в груди Макса. Боль эта была почти такая же, как от нынешней раны, за одним исключением – ее никогда не удастся залечить. Нелегко в двадцать девять лет потерять обоих родителей.
Герцогиня была доброй леди, и Макс не мог ее ненавидеть, как не мог поверить в то, что она зачала его с другим, а потом вышла замуж за герцога. К сожалению, сам герцог сразу поверил в то, что ее письмо – правда, и Макс ничего не мог с этим поделать.
Он метался на огромной герцогской кровати, пока лицо матери не исчезло; теперь его мысли сосредоточились на прохладной ладони, дотрагивавшейся до его пылающего лба, и на голубых глазах, улыбавшихся ему сквозь туманную пелену.
Мариэтта Гринтри.
Прежде Максу больше всего на свете хотелось избежать ее ясного холодного взгляда и прекратить вторжение в свою жизнь. Он ни разу не попросил ее о помощи, и все же внезапно она очутилась тут, в его мире.
Вспомнив о ее замечании, Макс улыбнулся. Она права – не стоит тратить деньги на «Клуб Афродиты», когда не можешь заплатить жалованье слугам и долг лавочнику, постоянно колотящему в дверь с требованием оплатить счета. О чем он думал, когда шел туда? Наверное, о том, что он жалок и одинок и что теперь жизнь уже не будет такой, как прежде. А еще о том, что скоро ему предстоит принять важное решение относительно своего будущего.
Корнуолл – семейное гнездо матери, принадлежавшее нескольким поколениям. Макс был в Блэквуде один-единственный раз, да и то в детстве, и помнил это место очень смутно, а то, что помнил, оптимизма не внушало. Мрачные серые камни, темные маленькие окошечки, не пропускавшие свет. Дом возвышался на утесе, опасно нависая над неприветливым морем. И все же, если продать все, можно переехать в Блэквуд и экономно прожить там лет сорок, до самой смерти.
Макс содрогнулся. Он станет отшельником Блэквуд-Хауса, последним в роду, забытым всеми, кроме сплетников. «Герцог, лишенный наследства» – вот как его будут называть впредь.
Что там сказал Йен Кит? Что-то насчет того, что у Макса есть шанс начать новую жизнь, без оков положения и привилегий. Признаться, мысль о такой самостоятельности не слишком приятна. Может быть, он бежит в Корнуолл не потому, что ему больше некуда идти и нечего больше делать, а потому, что его воспитали герцогом и никем более? Джентльмен не замарает рук работой за деньги, он предпочтет держать руки чистыми и медленно умирать от голода.
Может, Йен и прав: пора отбросить отжившие предубеждения и думать как мужчина, а не как пэр. Макс прикинул, чем бы он мог заняться. Фермерское дело? Может, превратить землю в Корнуолле в процветающее предприятие, усердно трудиться на каменистой земле, ощущая ее волшебный запах... Но хватит ли ему для этого жизненных сил? Этого Макс не знал.
Вот если бы Мариэтта приехала в Блэквуд-Хаус и осталась с ним...
Эта мысль появилась ниоткуда. Макс представил себе, как девушка со светлыми локонами и сияющими глазами идет по мрачным коридорам Блэквуда. А вот она при свете свечи прихлебывает местный сидр и, наконец, лежит ночью в его постели, а море бьется о скалы за окном...
Господи, да что с ним такое!
Макс раскрыл глаза и увидел верного Дэниела, обмывавшего ему лицо прохладной водой. Заметив взгляд хозяина, Дэниел вздрогнул и уронил миску.
– Простите, милорд...
Макс невольно вздохнул. Он ранен и слаб, вот в чем дело. Как только он выздоровеет, ему не нужно будет снова думать о Мариэтте, и она навсегда исчезнет из его жизни. Макс знал, что сейчас он едва может позаботиться о себе самом.
– Сколько я пролежал здесь? – спросил он у Дэниела слабым голосом.
– Два дня, милорд. Доктор приходил каждый день и давал вам лекарства, чтобы вы спали. Сегодня он тоже вернется, а еще придут мистер Гарольд и мисс Сюзанна.
Вот этого Максу совсем не хотелось, но он знал, что пока не сможет справиться со всем сам. Зато, когда ему станет лучше, он сразу начнет осуществлять план по переезду в Корнуолл. В конце концов, никто не виноват, что теперь Макс не сын своего отца. Он знал, как мучилась Сюзанна, когда нашла разоблачающее письмо. Именно она – самый близкий друг Макса, почти родная сестра – должна была разобраться в бумагах матери после ее смерти. Сюзанна была приемной дочерью герцога, а теперь и женой Гарольда, и Макс сказал себе, что она станет прекрасной герцогиней Баруон. Он и правда был рад за нее.
Он, Гарольд и Сюзанна дружили с детства, шумно играли в Велланд-Хаусе и выросли вместе – двое мальчишек и сорванец Сюзанна. Именно Гарольд женился на Сюзанне. Макс всегда считал ее сестрой. Возможно, у Гарольда и Сюзанны было больше общего – оба они потеряли родителей в раннем возрасте, обоих взяли на воспитание герцог и герцогиня, любившие их как родных. Но Макс помнил, как Сюзанна однажды призналась ему: «Я знаю, они любят Гарольда и меня, но тебя, Макс, они любят больше». Голос Дэниела вернул Макса к действительности:
– Молодая леди прислала вам сегодня утром записку.
– Молодая леди?
Неужели Мариэтта? Макс чуть не застонал, но сдержался, вспомнив, что Дэниел наблюдает за ним. В глазах слуги светилось простодушие, словно у собаки, надеющейся получить сухарь, и иногда Дэниел напоминал большого ребенка. Надо бы взять его с собой в Корнуолл. Поумрои слишком стары, их придется куда-нибудь пристроить, а вот Дэниел останется с ним.
– Так вот, молодая леди.
– Да-да, Дэниел. И что нам пишет мисс Гринтри?