- Проедемся, брат?
- Мне еще долго работать. - Он бросил взгляд на стол.
- Ты работаешь всегда, Рамиро, - она со смехом отмела возражения. - Два часа ничего не решат. Ты так и не спал сегодня, ты хочешь на простор и хочешь свежего ветра, я же знаю тебя. Проедемся.
- Хорошо. Подожди меня, я сейчас вернусь.
Рамиро прошел в спальню, оставив дверь приоткрытой. В зеркало он видел, как Леокадия прошлась по комнате, склонилась над бумагами, поморщилась и посмотрела в сторону спальни. Принц знал, что, скорее всего, она видит его отражение, но возвращаться и закрывать дверь - это смешно. Леокадия действительно знает его и видела… разным. Он сбросил жилет, стянул через голову рубашку, сменив ее на другую, более плотную, отыскал в гардеробной другой жилет и сюртук и возвратился в кабинет.
- Давай, я помогу тебе. - Леокадия подошла так близко, что Рамиро снова почувствовал ее цветочный аромат, и принялась одну за другой застегивать пуговицы на его жилете. Принц опустил руки и ждал: иногда ей доставляло удовольствие ухаживать за ним, а он принимал игру. - А где булавка для воротника?
- Это лишнее.
- Ты принц, - осуждающе сказала она, ушла к нему в спальню и стала рыться в шкатулке у зеркала, затем возвратилась с изумрудной брошью в руках. - Вот так. Давай я закреплю. Этот камень точно под цвет твоих глаз.
- Действительно? - пробормотал Рамиро.
- Я знаю, такие вещи тебя никогда не волновали. - Она глубоко и печально вздохнула - тоже часть игры. - Но позволь хотя бы мне о них думать!
- Ты, словно верная жена, Леокадия, - засмеялся он.
Ее руки, поправлявшие Рамиро воротник, замерли.
- Не шути, - сухо произнесла она. - Эта тема не для шуток.
- Извини. - Он взял ее прохладные ладошки в свои. - Я нечуткий. Ты сама говоришь: сухарь. Едем?
- Надень сюртук, - сказала она, смягчаясь.
Они спустились во двор, где уже стояли под седлом лошади - судя по всему, Леокадия даже не думала, будто Рамиро способен отказаться от прогулки. Он погладил своего коня по бархатной морде - Дракон фыркнул, принял с раскрытой ладони сахар, мотнул пушистой челкой. С десяток конных гвардейцев поджидали у ворот.
- Лоренсо! - громко крикнул Рамиро, справедливо полагая, что старый друг где-то поблизости.
- Слушаю, мой принц.
- Нам обязателен такой внушительный эскорт?
- Всякое может случиться, мой принц. Я предпочту быть спокойным.
- Ты сам поедешь?
- А я тебе еще глаза не намозолил? - тихо спросил Лоренсо. - Нет, останусь тут, нужно кое-что проверить.
Он чего-то опасается, подумал принц, глядя в стальные глаза. Настоящий лис, сам по себе сквозняк, де Ортис умел разнюхивать неприятности не хуже иной гончей. Во дворце у Рамиро не было информатора лучше, чем он.
Еле заметно кивнув, принц вскочил в седло. Леокадия уже ждала, нетерпеливо перебирая поводья.
Они выехали из замка легкой рысью - четверо гвардейцев впереди, шестеро сзади - и по улицам Маравиойсы, еще не успевшей зажить привычной вечерней жизнью, начали спускаться к морю.
Темный столетний камень на дорогах, горшки с яркими цветами на окнах, полосатые юбки горожанок, запах свежего хлеба из пекарни на углу, собаки, дрыхнувшие у стен, и сточные канавы, и веселые мальчишки, и белье на веревках, натянутых через проулки, и лотки торговцев, и вывески крохотных трактирчиков, и еще тысячи, тысячи мелочей - все это внезапно надвинулось на Рамиро, и только сейчас он понял, как скучал. Как скучал по своей небольшой, не слишком презентабельной столице, будучи в роскошной Флоренции.
Улицы круто спускались к морю, ложились причудливыми удавьими кольцами, и иногда приходилось переводить лошадей на шаг, чтобы не сбить прохожих. Рамиро все знали в лицо и приветствовали, снимая шляпы и отвешивая поклоны - широкие, от души. Откуда-то долетал женский хохот, куры с кудахтаньем разбегались в стороны, и улицы становились шире, пока та, по которой ехали всадники, не разлилась широкой пыльной дорогой. Сейчас, в середине апреля, солнце уже жарило, и когда Рамиро с Леокадией пустили коней легким галопом, пыль поднялась столбом.
- Наперегонки? - крикнула Леокадия сквозь золотистый пыльный туман, просвеченный солнцем, как церковное нутро, и Рамиро махнул рукой, веля эскорту перестроиться - дело привычное, не в первый и не в последний раз они едут по этой дороге.
А потом все слилось в реку, текущую с бешеной скоростью и несущую тебя, как щепку; копыта коня гулко ударяются в землю, и по тебе от этого глубокого топота идет тот самый земляной гул, что лучше всего помогает прочувствовать: свое. Вот это все свое: и земля, и вода, и ослепительная улыбка моря, и женщина, которая несется рядом и хохочет. Хохочет точно так, как горожанки: весело, страстно, открыто, ничего не боясь. Да и чего ей опасаться? Она у себя дома, она счастлива.
Как жаль, что однажды ей придется уехать!
Рамиро чуть придержал Дракона, и Леокадия первой оказалась у старого, скрюченного годами пробкового дуба.
- Я выиграла!
- Ты часто выигрываешь у меня. - Рамиро похлопал Дракона по шее, оглянулся на догонявший их эскорт и, чтобы не добавлять гвардейцам лишней работы, пустил коня шагом. Леокадия ехала рядом, по правую руку. - Ты сильнее многих мужчин, которых я знаю.
Она пожала плечами.
- Иногда я страстно жалею, что не родилась мужчиной.
- Почему? - искренне удивился принц, глядя на совершенное лицо сестры, на ее блестящие кудри.
- Ах, ну разве ты не понимаешь? Мужчинам можно все. Вы можете жениться, на ком пожелаете, и можете ухаживать, за кем пожелаете, и можете показать свою страсть. Это вы делаете первый шаг, тогда как женщина смиренно ждет. Вы управляете государством.
- Ты тоже можешь управлять. Здесь.
- Рамиро, не будь наивен. Ты наследуешь своему отцу. Ты и Марко, а он никак не годится в правители. Если бы у моей матери родились сыновья, тогда вопрос, конечно, стоял бы по-другому. Или если бы я была мужчиной. - Леокадия закусила губу.
- Ты что же, жаждешь сесть на трон? - спросил Рамиро наполовину в шутку, наполовину серьезно.
- А так странно, что меня волнует судьба Фасинадо? - Леокадия резко повернула голову и уставилась на него колдовскими глазами. Ведьма, родная ведьма. - Ты ведь и сам такой. Ты ведь живешь Фасинадо. Ты дышишь им. Когда-то я боялась, что однажды ты исчезнешь, уедешь отсюда, но ты врос в остров, как эти камни. - Она указала на мшистые валуны меж столетних сосен. - Почему же ты не допускаешь мысли, что я могу быть такой же, как ты, Рамиро? Такой же преданной своему королевству, как и ты?
Рамиро покачал головой.
- Я вовсе не сомневался в тебе, сестра. Но твое желание быть как мужчина ранит меня.