Читать интересную книгу Гвардия «попаданцев». Британию на дно! - Александр Конторович

В этот день — как, впрочем, и в большинство других, госпожа Тальен проснулась поздно. Ближе к обеду. Причем к обеду в английском смысле — то есть к вечеру. Накануне веселье у нее длилось до утра, и такое позднее пробуждение выглядело совершенно закономерным. Навевая воспоминания еще о версальских приемах, где совсем юная Тереза — в то время свежеиспеченная маркиза Фонтене — впервые получила доступ к красивой жизни. Что ж — Революция лишила ее блеска высшего света — Революция же дала ей новый высший свет. И не просто дала, а подарила возможность творить его так, как захочется. Чему «Богоматерь Термидора» и отдавалась со всем жаром души, собирая и отсеивая в своем салоне все то, что еще сохранилось от старого мира, и соединяя эти осколки с тем, что занесли на вершину власти непредсказуемые ветры исторических перемен…

Двадцатилетняя звезда парижского бомонда сидела в своем будуаре перед зеркалом, закутавшись в полупрозрачный пеньюар, и задумчиво наблюдала, как мастер-куафер с творческими муками на лице прикладывает к ее голове шаль — стараясь найти необычный фасон для намеченного на сегодняшний вечер очередного празднества. У маэстро что-то не ладилось, и Тереза невольно сама старалась понять, что же такое можно сделать со своими черными локонами, чтобы произвести наиболее сильное впечатление на гостей? Или предпочесть парик? Тем более, что несколько десятков таковых самого разного цвета и длины лежали там и сям по всему будуару. И возле монументальной арфы, и возле рисовального столика, и возле мольберта с закрепленным там холстом с начатым наброском, и на диване возле брошенной гитары. И на крышке небольшого фортепьяно, заваленного множеством нотных тетрадей. И даже на раскрытом письменном столе, замершем в ожидании подле полок с огромным количеством самых разнообразных книг. Отделка стен в греческом стиле по образцу не так давно открытого миру Геркуланума довершала картину этого необычного будуара. Но увы — греческий орнамент не навевал никаких удачных мыслей…

Бесшумно появившаяся камеристка, миновав захваченного творческим поиском маэстро, приблизилась к хозяйке:

— Мадам, прибыла госпожа Богарне…

— Проси! — оживилась Тереза. У госпожи Богарне был зоркий глаз — она могла что-то и предложить. Конкуренции же со стороны своей напарницы по связи с Баррасом госпожа Тальен не боялась — в силу двенадцатилетней разницы в возрасте. И куда большей разницы в общественном положении. Роли в их дуэте давно уже распределились, и пересматривать это распределение ни та, ни другая не собирались. По крайней мере — пока…

Госпожа Богарне явилась по летней погоде в легкой тунике из тюля с обтягивающим трико бежевого цвета под ним, выгодно оттенявшим смуглый цвет ее кожи, и в простой шляпке с лентами. Подруги нежно расцеловались. После чего госпожа Тальен немедленно пожаловалась:

— Роза! Помоги мне! Мы никак не можем придумать, как убрать мои волосы на этот раз!

Госпожа Богарне приняла живейшее участие в затруднении. Некоторое время все трое обсуждали различные варианты, но так ни к чему и не пришли. Но госпожа Тальен заметила, что гостью что-то как будто бы гнетет. Тогда она прямо спросила об этом.

— Мне нужно с тобой посоветоваться, — отвечала госпожа Богарне. Взглядом давая понять, что в присутствии парикмахера вести разговор было бы нежелательно. — Это недолго.

Поэтому госпожа Тальен поблагодарила куафера за работу, но предложила прерваться на полчаса. Когда же за мастером закрылась дверь, она спросила:

— Что случилось, дорогая? Что-то с детьми? Евгений? Гортензия?

— Нет, с ними все благополучно. У меня другое… Скажи… Что ты думаешь о генерале Бонапарте?

Госпожа Тальен пристально посмотрела на подругу — как умеют смотреть только женщины, оценивающие конкурентку.

— Это тебя Поль просил обратить на него внимание? — спросила она напрямик.

— Разве тебя тоже?..

— Нет, — ответила госпожа Тальен. — Но мы с ним говорили об этом человеке. И он спрашивал меня то же самое. Поль хочет, чтобы ты сблизилась с ним?

— Да, — подтвердила госпожа Богарне. — После того, что случилось… Поль хочет, чтобы возле генерала был кто-то, близкий ему…

— Наивный хитрец… — поджав губы, сообщила госпожа Тальен. — Ему следовало подумать об этом раньше… Еще весной. Кстати — я ему это прямо сказала! А он никак не успокоится…

— Я сказала ему то же самое, Тереза, — ответила госпожа Богарне. — Но я подумала… — она замолчала.

— Что? — спросила госпожа Тальен. И, взяв пуховку, принялась сосредоточенно рассматривать в зеркало свое лицо.

— Мне уже тридцать два, — с обезоруживающей откровенностью произнесла госпожа Богарне. — И у меня двое детей и никакой опоры в жизни, кроме нашего общего друга. А то, что случилось, показывает, насколько и эта опора шатка… У тебя, если что случится — есть хотя бы знаменитый муж. И огромный выбор среди поклонников. А у меня? Мне надлежит позаботиться хотя бы о детях…

Госпожа Тальен искоса посмотрела на подругу в зеркало. Не дождавшись продолжения, она закончила за нее сама:

— И ты решила попробовать?.. Не ради Поля — ради себя?

— Да. Но… — госпожа Богарне нервно сцепила пальцы и сжала их с силой. Заломив руки. — Ты больше с ним общалась последнее время. Ты знаешь его лучше. Что он за человек?

— Он — это Революция.

Глаза двух женщин встретились в зеркале. Старшей — с недоумением, младшей — выжидательно. Несколько долгих мгновений две подруги депутата Барраса, не мигая, мерились взглядами.

— Ты?.. — удивление Розы было неподдельным. — Ты хочешь…

— Нет, — госпожа Тальен отвернулась. — Не хочу. Уже…

Это признание по силе не уступало признанию госпожой Богарне собственного возраста. В будуаре повисло напряженное молчание. Нарушила его госпожа Богарне.

— Тереза… — виновато начала она. Но госпожа Тальен не дала ей договорить.

— Не извиняйся! — сказала она. — Я уже пережила это. Чего и тебе советую поскорей сделать. А твое намерение лучше вообще немедленно забыть.

— Но почему? — поразилась госпожа Богарне. Ибо такой на редкость холодный тон от подруги она слышала нечасто. — Он что, не интересуется женщинами?

— Интересуется мужчинами, хочешь сказать? — усмехнулась хозяйка будуара. — Не повторяй этих дурацких сплетен. Он просто работает по двадцать часов в сутки — ему вообще ни до чего нет дела!.. Но женщина у него есть… И этой женщины нам с тобой не пересилить, дорогая…

— Кто же эта женщина? — еще более удивилась госпожа Богарне. — Почему ее никто не знает? И неужели она настолько хороша?

— Не знаю, насколько она хороша, — снова легкая кривая усмешка тронула губы госпожи Тальен. — Но очень может статься, что мы обе вскорости будем перед ней склоняться в реверансе… И ты, кстати, ее знаешь…

— Как? Эта девочка?! Да она же совсем еще ребенок!

— Ну, не такой уж ребенок, — усмешка Богоматери Термидора стала откровенно циничной. — Не моложе нас с тобой в наши первые замужества…

— И ты думаешь, что они…

— Нет, там все чисто, — помотала головой Тереза. — У них вообще еще ничего не было…

— Но тогда…

— Даже не думай — говорю тебе! — госпожа Тальен обернулась от зеркала и взглянула на подругу серьезная как никогда. — Я тоже имела самонадеянную глупость спросить у него — зачем ему эта девчонка… Я увидела, какие у него стали глаза в этот момент!.. Роза: он не задумываясь убьет любого — или любую! — кто попытается только встрять между ним и ей!..

2

Да… Сказал написать — они и написали… Блин…

Чтоб такое родить — года с прошедшего Термидора ждать не надо было. И в самом деле — чем они там занимались, в своей комиссии?

Новый вариант конституции представляет из себя наполовину конституцию 91-го года. Местами — передранную чуть не дословно. Только слово «король» заменили на «Директорию». Ну и по мелочи кое-что… С учетом накопившихся изменений. А так — один в один.

Хотя, вообще-то, понять можно: в девяносто первом текст писали люди с куда большим государственным опытом, чем нынешние народные избранники. Выжившие в процессе схватки пауков в банке. Потому все же какая-то организация в этом (в обоих — и в старом, и в новом) проектах просматривается. Что уже немалый плюс в сравнении с конституцией якобинцев. Которую, конечно, можно назвать самой демократической, но я бы ее обозвал поэмой «Анархия — мать порядка!». А здесь — хоть и плагиат у поверженных врагов — зато явный прогресс налицо.

Да и своего смогли добавить, если честно признать. Например, Декларация Прав Человека и Гражданина превратилась в этом варианте в Декларацию Прав и Обязанностей… Это ж надо, а?! По-моему, именно отсюда и берет название такая формулировка для всех будущих подобных документов — писал когда-то уставы общественных организаций, хорошо этот момент помню… Может, мне стоило самому за Конституцию взяться? Но это бы уж черт знает что было бы — напиши я им структуру, привычную в двадцать первом веке!.. За гения, может, и не признают, а вот в правительство попаду точно. А оно мне надо?