— Скажите мне, пожалуйста… — промолвил я меланхолично. — Только честно… Какого черта вы здесь делаете, господин барон?..
Рука дернулась к борту сюртука. Но на полдороге остановилась. Поскольку я никаких телодвижений не совершал. Барон Ханс Аксель фон Ферзен-младший замер, вперив в меня испытующий взгляд. Куда только делся скромный учитель? Передо мной стоял рыцарь, вышедший на поединок. Пусть и в костюме простолюдина. Дрожи, якобинский прихвостень!.. Ага…
— Да я вас просто лично знаю, — все тем же меланхоличным манером продолжил я. — Видел несколько раз рядом с королем. А уж о том, что это вы руководили побегом королевской семьи, — в Париже только ленивый не слышал… — про то, что молва считала его отцом Луи-Шарля, я упоминать не стал: это обоим нам было известно. — Ну за каким чертом вы опять сюда явились?
— Боюсь, что вам этого не понять, юноша… — сквозь зубы процедил оппонент.
— Тоже мне, Муций Сцевола, по рассеянности зажаривший на костре свою руку… — не остался я в долгу. Жаль только, что он «Всемирную историю журнала „Сатирикон“» не читал… — Вам мало было свидания с королевой?
А вот тут он дрогнул. Ибо об этом его визите широкие массы не знали. И Бонапарт не знал. Знал я.
— Почему вы тогда же не увезли мальчика?
— У меня не было такой возможности…
— А сейчас, стало быть, появилась?.. А вам не приходило в голову, что и Шарлотта, и Луи, — его опять перекосило, — совершенно свободны направиться куда пожелают? И я бы еще выделил им эскорт на всю дорогу… Вот только это сейчас невозможно…
— С чего вы взяли, что я вам поверю?
— У мальчика чахотка. В стадии кровохарканья. Его нельзя перевозить. Недавно я возил его за город — так пришлось после того на неделю уложить его в постель… Или вы и этому не верите? Вы же спрашивали принцессу?..
— Вам Конвент не даст никуда их увезти!
— Плевал я на Конвент. Во всяком случае в этом вопросе. И вам, кстати, тоже советую плюнуть. Слюной — как плевали до эпохи исторического материализма!
Моргнул. А то: это вам не тут… Это вам Великий Комбинатор!
— А знаете, почему плюнуть? Потому что ни принцесса, ни король — никому здесь на фиг не нужны, на самом-то деле. И тот же Конвент только вздохнет с облегчением, если они уедут. Какая разница: будет ли Людовик XVII сидеть здесь или в Лондоне — если он ВСЕ РАВНО формально стоит во главе контрреволюции? И я это депутатам легко докажу… Поэтому я и спрашиваю: какого черта вы здесь делаете?
— Это допрос?
— Da idite wy v pien, gospodin baron! — сказал я по-русски. Отчего Ферзен дернулся в третий раз. — Вас сейчас возьмут под локти, выведут на окраину Парижа и дадут коленом под зад — чтобы валили на все четыре стороны! И проследят, чтоб больше вы здесь не появлялись!.. О чем мне вас допрашивать? На что вы мне нужны? Мне нужен человек, преданный Луи! Чтобы сидеть у его изголовья, подменяя сестру и меня. Потому что парню требуется сиделка! Мне — до зарезу! — нужно лекарство от туберкулеза! Которого сейчас нет!!! Чтобы иметь хоть какую-то реальную надежду на то, что мальчика можно вылечить! Вы для этого здесь появились, рискуя собственной головой? А шпион роялистов, желающий героически спасти богопомазанного монарха на радость соратникам, — мне тут даром не сдался! На кой лад мне вас допрашивать? Единственное, что я могу вам предложить, — это вспомнить старый девиз: «Все, кто любят меня, — ко мне!» И если вы любите Луи — так присоединяйтесь к нам, как еще один человек, желающий его спасти от смерти! (Ага: «Присоединяйтесь, господин барон!» Тоже цитата.) Или хотя бы пробудьте с ним до конца, если выхода нет!.. А вы зачем явились? Я не дам вам его увезти! И никому другому! Так и передайте в Кобленце! Во всяком случае до тех пор, пока у него не поправится здоровье!.. — черт, куда меня понесло? Совсем ведь не так хотел говорить! Но сорвало с нарезки… Может, просто выговориться перед кем-то надо было? Кто подвернется… Вот он мне и подвернулся… Тоже почти цитата…
Несколько секунд (или больше) мы с ним стояли друг против друга. Напряженно пялясь глаза в глаза. Потом барон покрутил головой, словно его душил воротник, и слегка расслабился.
— Вы странный человек, генерал… — сообщил он мне затем. — Вы отпускаете меня на свободу?
— Да, иногда я сам себе удивляюсь, — подтвердил я. — И — да, я вас отпускаю! Но преподавателем танцев у Шарлотты вы больше работать не будете! Какой из вас, к черту, балетмейстер? Лучше всего будет, если вы как можно скорей покинете Париж. И подумаете на досуге над моими словами…
— Хорошо, — сказал Ферзен, опять покрутив шеей. — Я подумаю…
3
— Сударь. Нам надо поговорить.
Ого… Это Шарлотта.
Шустро это она. Едва успели проводить за ворота «мэтра Роше» — а уже собралась требовать объяснений. Королевская кровь отошла после заключения? Хотя, впрочем, зачем придираться? Я ж ее чуть не единственного развлечения лишил: танцевать-то она любит…
— Я вас слушаю.
Ее бывшее королевское высочество поворачивается и молча идет, не оглядываясь. Сердитая. А я молча тащусь за ней. Куда? Ага: в танцкласс. Ну, здесь действительно можно поговорить без свидетелей…
Покорно открываю перед дамой дверь. Затем закрываю за собой. Шарлотта все так же молча быстро проходит к окну. Поворачивается. Пауза.
— Я вас очень прошу, господин генерал, — произносит принцесса дрожащим голосом. — Не преследуйте господина барона!
Упс… А?
Ну и дурак же ты, парень! Она же его помнит — в отличие от Луи. Забыл, что ли?
А?.. Блин… Ешкин кот… Ведь действительно — из головы вылетело! Она же уже достаточно взрослая была — когда вся эта катавасия с побегом происходила. Да и раньше… Я ж не просто «шпиена» разоблачил — я по сути единственного ей близкого человека выгнал. Практически друга семьи… Да еще под караулом!.. Ну что она может еще подумать? Конспираторша… Ведь наверняка узнала его сразу. И — ничего мне не сказала!..
А должна была?
Нет, чего-то ты явно о себе возомнил, Наполеон Бонапарт!..
Я возомнил?!
Да ладно… Ты, я — какая разница? «Мы с тобой одной крови!..» Цитата…
— Не беспокойтесь, — это я уже принцессе. — Я не буду его преследовать. А учителя танцев мы вам найдем другого. Настоящего.
Несколько секунд «гражданка Капет» молчит. Потом спрашивает:
— Это правда?
— Про учителя? Безусловно! — это такая моя маленькая мстя. За попытку устроить сцену. Или не было никакой попытки? А она просто действительно беспокоится за человека? — Прямо сегодня же и займемся…
— Вы же знаете, что я не об этом!
— Ему нельзя здесь находиться. Слишком опасно. Я думаю — позже вы еще встретитесь в более подходящей обстановке. Когда не потребуются фальшивые имена…
Стоит. Молчит. Ну как ее вывести из этого недоверчивого состояния? Подхожу к фортепьяно. Перелистываю ноты… Еще б я в них чего-нибудь понимал! Да и пианист из меня… Разве что очень медленно. Двумя пальцами… Собачий-то вальс и «чижика-пыжика» вполне осилю. Нажимаю на клавиши. Трам. Трам. Тарам… Та-а-рам-тарам.
Сажусь и начинаю тыкать пальцами, осваиваясь.
Та-та-там. Та-та-там. Та-тарам-там…
Хм. Вроде что-то получается… Ну — расстрою инструмент однозначно! Да и ладно!.. Разминая пальцы, беру проигрыш. Вывожу вступление…
— Ночь коротка. Спят облака. И лежит у меня на ладони — незнакомая ваша рука…
Понятное дело — по-русски. «Синхронно» стихи я переводить еще не умею. Но надо ли?
После тревогСпит городок.Я услышал мелодию вальсаИ сюда заглянул на часок
Девушка у окна стоит молча. Слушает, как я вывожу незнакомую мелодию (слава Илуватару — кажется, ритм держать удается). Потом медленно делает несколько шагов на середину комнаты и начинает кружиться в такт музыке.
Будем кружитьПеть и дружить.Я совсем танцевать разучилсяИ прошу вас меня извинить!
Во, блин! Да я, однако, оказывается — и на рояле могу! (И еще крестиком вышивать — да, надо будет попробовать!) Боюсь только, что рояль после этой моей игры в ремонт отправлять придется… Музыка захлестывает зал. Девушка кружится в танце. У меня уже руки свело. (Хорошо, что не ноги, ага…) Хотел вот — «Сказки Венского леса», а получилось совсем другое… Ну хреновый я композитор, чего там…
Утро зоветВ новый поход.Покидая ваш маленький город,Я пройду мимо ваших ворот!
Наконец у меня все же отказывают пальцы. (Ну хорошо хоть — на всю песню хватило.) Криво улыбаясь, трясу поднятыми кистями. («Мы писали, мы писали — наши пальчики устали!») Принцесса, остановившись, смотрит с явной надеждой на продолжение. Да, надо сегодня же нанять учителя…
Вот такой вот получился разговор.