Читать интересную книгу Азенкур - Бернард Корнуэлл

— У тех, кто небогат, — согласился командующий. — А богатых выродков брать в плен, чтоб я взял за них выкуп!

Для лучников заказали сотню алебард с тяжелым свинцовым молотом на обухе, способным если не раздробить латные доспехи, то уж точно свалить латника с ног. Острое лезвие рассекало шлем, как кусок пергамента, а тонкий копьевидный наконечник легко проходил в отверстия рыцарского забрала. Пока кузнецы занимались ковкой, Хук, знающий работу с деревом, помогал вырезать для алебард длинные ясеневые древки.

— Прекрасно, — кивнул сэр Джон, когда ему принесли первые образцы, и провел ладонью по обитой железом рукояти так, словно ласкал женское тело.

На исходе весны пришла весть, что Бог, как и предполагалось, укрепил намерение короля пойти войной против Франции, и отряд сэра Джона двинулся на юг по дорогам, окаймленным зарослями цветущего боярышника. Сэр Джон, радостный и оживленный в предвкушении битв, ехал впереди в сопровождении пажей, оруженосца и знаменщика, который нес флаг с коронованным червленым львом, украшенным звездой на плече. Сзади катились три повозки, доверху нагруженные провизией, короткими копьями, доспехами, пучками стрел и запасными луками. Южная дорога вилась мимо лесных полян, густо усыпанных цветущими пролесками, и лугов с рядами травы, оставленной для просушки после первого сенокоса. Пасущиеся на лугах свежестриженые овцы выглядели голыми и тщедушными. На дорогу выезжали все новые отряды всадников в одежде с незнакомыми гербами, все они направлялись к южному побережью, куда король сзывал подписавших договор. Стрелки, с непременным зачехленным луком на плече, числом превышали латников чуть ли не втрое.

Хук был счастлив оказаться среди людей сэра Джона. Питер Годдингтон, сотник, не жаловал лентяев, зато всячески ободрял и поддерживал тех, кто, подобно ему, мечтал сделать отряд лучшим в Европе. Его помощник и почти ровесник, тридцатилетний угрюмый Томас Эвелголд, соображал медленнее сентенара и лишь время от времени бросал скупые советы, которые для молодых лучников оказывались целой наукой. Из новобранцев Хук подружился с близнецами Томасом и Мэтью Скарлетами, которые были всего на год его младше, и с Уиллом из Дейла, умевшим передразнивать сэра Джона так, что вся компания валилась с ног от хохота. Все четверо вместе ели, вместе пили, вместе смеялись и соперничали друг с другом в стрельбе, хотя все лучники уже знали, что превзойти Николаса Хука не удастся. После целой зимы упражнений им предстоял поход на Францию, и, как уверил их отец Кристофер накануне отбытия, Бог был на их стороне.

— Притязания нашего господина и короля законны, — объявил он непривычно серьезно, — Господь его не оставит. Мы идем войной против Франции, чтобы восстановить справедливость, и нам сопутствуют ангельские воинства!

Суть распри с Францией Хук так и не понял. По всему выходило, что брак кого-то из королевских предков открывал Генриху путь к французскому престолу, однако Хука не сильно заботила правота монарших притязаний: ему просто нравилось быть в отряде сэра Джона.

И еще он радовался, что в числе других женщин отряд сопровождала Мелисанда. Она ехала верхом на небольшой тонкокостной кобыле, принадлежавшей жене сэра Джона — сестре покойного короля.

— Мы берем с собой женщин! — объявил перед походом сэр Джон.

— Господь милосерд, — пробормотал на это отец Кристофер.

— Нам не с руки стирать одежду, шить и стряпать, — продолжал сэр Джон, — значит, с нами должны идти женщины. Пригодятся. Мы же не французы, которые лезут друг на друга, когда не найдут подходящей овцы? Стало быть, без женщин не обойтись!

Теперь сэр Джон частенько ехал рядом с Мелисандой, развлекая ее болтовней по-французски.

— Он не так уж ненавидит французов, — заметила Мелисанда в тот вечер, когда отряд остановился у городка рядом с крупным аббатством.

Не обращая внимания на колокол, который сзывал верующих на молитву, Хук с Мелисандой сидели на берегу речушки, мирно текущей мимо пышных заливных лугов. На той стороне, через два поля, еще чьи-то стрелки и латники разбивали лагерь. Люди сэра Джона уже запалили костры, и теперь тонкий дым разносился по воздуху, затуманивая шпиль аббатства.

— Ему просто нравится их бранить, — закончила Мелисанда.

— И всех остальных тоже.

— Внутри он добрый. — Мелисанда, откинувшись назад, положила голову на грудь Нику.

В полный рост она едва доставала ему до плеча, однако Ник понимал, что хрупкая внешность обманчива. В девушке таилась та же податливая сила, которая заставляет цевье лука сохранять привычный изгиб даже со снятой тетивой. Мелисанда, подобно луку, оставалась непоколебимой в однажды усвоенном мнении. Нику это нравилось, хотя временами он за нее боялся.

— Может, тебе с нами не ездить?

— Почему? Потому что опасно?

— Да.

— Француженке во Франции легче, чем англичанке, — пожала плечами Мелисанда. — Алису и Матильду точно изнасилуют, если схватят.

Алиса и Матильда были ее ближайшими подружками.

— А тебя нет?

Мелисанда помолчала, вероятно вспоминая Суассон.

— Я хочу поехать, — наконец ответила она.

— Зачем?

— Чтобы быть с тобой, — снова пожала она плечами, словно ответ был очевиден. — Что такое сентенар?

— Как Питер Годдингтон? Начальник над лучниками.

— А винтенар?

— Тоже начальник. Сентенар командует всей сотней лучников, винтенар отвечает за двадцатку.

Мелисанда ненадолго задумалась.

— Тебе надо стать винтенаром, Ник.

Хук, улыбнувшись, промолчал, глядя на песчаное речное дно под хрустально-чистой водой, в которой колыхались гибкие стебли растений. Над рекой вились мошки, временами слышался плеск — выныривала за едой форель. Провожая глазами чету лебедей с выводком, плывущую вдоль дальнего берега, Хук заметил в воде шевелящуюся тень.

— Не двигайся, — предупредил он девушку и осторожно потянул с плеча лук в кожаном чехле.

— Сэр Джон знает моего отца, — вдруг сказала Мелисанда.

— Правда? — удивился Ник, тихо развязывая чехол и вытаскивая лук.

— Жильбер, — Мелисанда выговорила имя медленно, словно незнакомое, — сеньор де Ланферель.

Отец Мишель, французский кюре, вроде бы назвал ее отца «сеньор д'Анфер». Хук решил, что ослышался.

— Так он сеньор, да?

— Детей у сеньоров много, — покачала головой Мелисанда, — et je suis une bâtarde.

Хук не ответил. Уперев цевье в ясеневый ствол, он согнул лук и натянул тетиву.

— Я незаконнорожденная, — горько повторила Мелисанда по-английски. — Потому он и отправил меня в монастырь.

— Чтобы спрятать.

— И чтобы защитить. Он дал денег аббатисе — плату за стол и кров. И сказал, что там я проживу спокойно.

— Спокойно проживешь служанкой?

— Служанкой была моя мать, чем я лучше? А потом меня постригли бы в монахини.

— Ты не служанка, — убедительно произнес Хук. — Ты дочь сеньора.

Он вытащил стрелу с длинным тонким наконечником и, держа лук горизонтально на коленях, наложил стрелу на цевье и уставил оперенный конец в тетиву. Тень двинулась.

— Ты отца знаешь хорошо?

— Видела два раза. Когда была маленькой и когда меня отправляли в монастырь. Он мне нравился. — Мелисанда запнулась, ища правильные слова. — Вначале. Вначале он мне нравился.

— А он тебя любил? — наугад спросил Ник, занятый больше подводной тенью, чем Мелисандой.

— Он был такой… — она не нашла слова, — beau[7]. Высокий и с красивым гербом. Солнце с золотыми лучами, а поверх солнца голова…

— Орла, — закончил за нее Хук.

— Un faucon.

— Значит, сокола, — кивнул Хук, припоминая длинноволосого красавца, наблюдавшего за убийством лучников у церкви Сен-Антуан-лё-Пти, и жестко добавил: — Он был в Суассоне.

Подводную тень слегка снесло течением, и Ник боялся, что она исчезнет из виду, однако тень двинула хвостом и вернулась на прежнее место.

Мелисанда во все глаза смотрела на Ника.

— Был в Суассоне?

— Длинноволосый брюнет.

— Я его не видела!

— Ты уткнулась мне в плечо и не хотела смотреть. Они издевались над лучниками. Резали их, выкалывали глаза.

Мелисанда надолго замолчала. Ник чуть приподнял лук.

— Моего отца зовут еще по-другому, — тихо выговорила она наконец. — Сеньор д'Анфер.

— Так я и слышал.

— Сеньор д'Анфер, — повторила Мелисанда. — Это значит «владыка преисподней». Его так называют из-за того, что «Ланферель» звучит как «л'анфер», ад. А может, еще из-за жестокости в бою. Он многих отправил в преисподнюю. А кого-то и в рай.

Над рекой мелькали ласточки, краем глаза Хук заметил блестящего синего зимородка. Тень под водой вновь застыла. Ник потянул на себя тетиву — не в полную мощь, потому что согнуть лук до конца мешала сидящая вплотную Мелисанда, но даже натянутый вполсилы лук оставался грозным оружием.