Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №11 за 2007 год - Вокруг Света

С ноября 1917 — по март 1918-го лишь 15 из 84 крупных российских городов оказали вооруженное сопротивление большевикам

Новая власть (большевиков)

На триумфальном своем заседании Центральный Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (большевиков) определил состав «Временного рабоче-крестьянского правительства»: оно оказалось, конечно, однородно большевистским и неожиданно еще более временным, чем все предыдущие. Всего через 10 дней его постигнет первый кризис, а вскоре придется «впустить» и левых эсеров. Основные посты, однако, с этой поры неизменно принадлежали Ленину (председатель), Троцкому (иностранные дела — в силу его обширных связей с американцами и британцами), а также «триумвирату» Антонова-Овсеенко, пехотного прапорщика Крыленко и матроса Дыбенко (военные и морские дела). Все это странное собрание вместе, по предложению Троцкого, назвалось Советом народных комиссаров — чтобы ничто не напоминало о прежних буржуазных порядках. «Да, это хорошо, это пахнет революцией», — оценил Ильич. Съезд, на котором не осталось почти никого, кроме большевиков, принял предложение ЦК, затем возник большевистский ЦИК во главе с Каменевым. Старый меньшевистско-эсеровский состав, даже не сложив полномочий (но прихватив кассу!), воспользовался суматохой в Смольном и дал деру.

По предложению СНК съезд Советов практически без обсуждения вотировал зачитанные Лениным декреты «О мире» и «О земле». Иное дело, что знаменитая картина, патетически изобразившая этот момент, грешит против истины. Во-первых, у Ленина в тот момент, как достоверно известно, отсутствовали бородка, усы и остатки шевелюры. Во-вторых, тексты декретов были написаны вчерне, с таким количеством внесенной на ходу правки, что прочитать их с листа, а тем более торжественно, не представлялось возможным. И в самом деле, как говорят источники, проект земельного закона Ильич вообще не смог разобрать — оставил разбираться в бумажке помощников и не выказывал более к ней интереса. Кстати, первоначальный текст полностью воспроизводил программу эсеров и вводил принцип «трудового землепользования» на срок до Учредительного собрания. То есть мелкая земельная собственность не упразднялась! «Пусть крестьяне сами решают все вопросы, пусть они сами устраивают свою жизнь», — бросил тогда Ленин, и этот нехитрый тезис понравился делегатам больше всего: впервые в российской истории власть демонстративно отказывается от навязывания крестьянам своих правил! Кто бы знал, что через несколько месяцев ситуация в деревне развернется в совершенно неожиданном — в том числе и для самих большевиков — направлении.

  

Верные Временному правительству части пытаются защищать Кремль от большевистского штурма. Последние числа октября 1917-го. При артобстреле пострадали некоторые башни и храмы…

…27 октября в столицу наконец пришли смутные вести о Керенском: в Гатчине он-де собрал семь эшелонов войск с артиллерией, а казаки памятного по корниловскому выступлению 3-го корпуса якобы угрожают явиться в столицу и «разобраться» с большевиками за Декрет о мире. Но ВРК взялся за спешную подготовку города к обороне, установил связь со штабом Северного фронта, признавшим его власть, и министра-президента «отрезали со всех сторон. Он действительно попытался было связаться с командующим 3-м корпусом генералом Красновым. Тот реагировал в том духе, что, мол, берите тех, кто сам захочет пойти за вами. Согласились ровно 700 человек, да и в их среде авторитет Керенского был, мягко говоря, невысок — ему так и не простили поведения во время корниловского выступления. Один из офицеров даже не подал Верховному главнокомандующему руки, объявив себя корниловцем. Войска эти легко разоружали и разгоняли встречные большевистские отряды. Царское Село сдалось без боя, а единственная «серьезная» стычка произошла 30 октября на Пулковских высотах. Местные жители сбежались посмотреть, как сотня оренбургских казаков бросилась на укрепленные позиции, но вынуждена была отступить, потеряв трех человек. «Войска» Керенского отступили к Гатчине и вступили в переговоры. В ответ из столицы прибыл Дыбенко, быстро очаровавший казаков предложением просто выдать командира и отправляться по домам. «Поменяем Керенского на Ленина?» — шутил чернобородый великан. Казаки, недолго думая, согласились и вместе с большевиками кинулись в Гатчинский дворец арестовывать бывшего лидера России, но Краснов дал ему переодеться матросом и улизнуть… Вскоре Керенский вернулся в Петроград, довольно долго жил там нелегально, а после навсегда уехал за границу.

Власть в европейской части России постепенно переходила к большевикам полностью. Почти нигде не встречали они сопротивления, лишь в Москве произошли крупные столкновения — там попытался перехватить инициативу начальник штаба военного округа полковник Рябцев — по согласованию с «Комитетом спасения». Однако силы были неравны, и юнкера продержались всего несколько дней. Расправа над ними была жестока. Тела побросали в братскую могилу у Никитских ворот.

В Петрограде в ночь на 29 октября бывший командующий военным округом Полковников тоже «спохватился» и, набравшись смелости, возглавил юнкеров. Они захватили несколько броневиков, телефонную станцию и отрезали Смольный от связи, после чего обратились к гарнизону с призывом поддержать выступление. В ответ — гробовое молчание. Керенский, как мы уже знаем, помочь не смог. Зато рабочие разъярились и к вечеру «мятеж» разметали. Полковников, бросив своих, бежал.

Из всего этого, однако, видно, что большевистская власть отнюдь не отличалась крепостью. Ощущение, что новоявленные радикалы владеют ею сполна и надежно, могло возникнуть лишь у мечтателей. Иное дело, что об их свержении никто всерьез и не беспокоился — все ожидали Учредительного собрания, на фоне которого октябрьский переворот казался просто детской шалостью. И лишь после разгона всероссийского парламента в стране наконец проявилось сколько-нибудь серьезное антиправительственное движение, причем, как водится, проходившее в форме учреждения местных правительств, что вело к окончательному расползанию огромной империи. Эти центробежные процессы плюс начатые большевиками хлебные реквизиции, в свою очередь, спровоцировали великую и кровавую Гражданскую войну. Но это уже следующая глава истории.

Федор Гайда

Человекообразные хиппи

Никто не может сказать точно, когда бонобо стали известны науке. С тех пор как европейцы проникли в Африку, в руки ученых неоднократно попадали странные черепа и шкуры, якобы принадлежавшие молодым шимпанзе. Нередко таких «молодых шимпанзе» привозили живыми в европейские зоопарки. Там они жили, старели и умирали, так и не «повзрослев».

  

Только в парке «Рай для бонобо» эти уникальные создания могут сегодня чувствовать себя привольно и жить в относительной безопасности

Только в 1929 году немецкий анатом Эрнст Шварц, исследовавший в одном из бельгийских колониальных музеев череп очередного «молодого шимпанзе», обратил внимание на истертость зубов и другие признаки солидного возраста. Шварц понял, что нетипичные черепа принадлежат не подросткам-шимпанзе, а особой разновидности обезьян. Первоначально он присвоил ей ранг подвида, но вскоре зоологи убедились, что это самостоятельный вид, получивший научное название Pan paniscus, а обиходное — бонобо, или карликовый шимпанзе.

Впрочем, второе название обманчиво: несмотря на более изящное телосложение, бонобо практически не уступает в размерах своему более известному родичу — взрослые самцы весят около 40 килограммов, самки — около 30. Отличают же «карликов» другие черты: относительно длинные ноги, узкие плечи, черная кожа (у шимпанзе она под шерстью розовая), красные губы. Кроме того, шимпанзе переговариваются низкими кашлеподобными звуками, а сигналы бонобо — высокие и резкие, лающие.

Хотя сходство между ними все же есть. И те, и другие живут небольшими патрилокальными группами: самцы на всю жизнь остаются в отцовской стае, а самки, повзрослев, ищут свое счастье на стороне. У каждой семьи есть своя территория, по которой она кочует в поисках пищи. Вкусы двух видов тоже практически одинаковые: фрукты, орехи, мягкие и сочные части растений, а также насекомые, наземные беспозвоночные, птичьи яйца и другая животная пища. Правда, в отличие от изобретателей-шимпанзе, широко пользующихся собственноручно изготовленными орудиями (очищенными прутиками для извлечения термитов, «фунтиками» и мочалками из листьев для сбора воды, камнями для колки орехов, примитивными копьями для охоты на галаго), у бонобо в природе не замечали ничего подобного.