Меня ослепил свет фар. И в лицо мне угрожающе уставился ствол карабина.
– Tedesco! – крикнул я шоферу. – Подвезите меня – мой мотоцикл сломался, – пояснил я.
Свет погас, дверца кабины открылась, и на землю спрыгнул массивный итальянец, держа в руках карабин. Он включил фонарь, свет которого тут же ослепил меня. Он стоял в полуметре от меня.
– Nome, amico? – коротко спросил он, сунул карабин под мышку и, выудив из кармана небольшой клочок бумаги, направил на него свет фонаря.
Он спрашивал, как меня зовут. У меня мелькнула мысль, что на КПП в Бумбе он получил задание арестовать меня, если я встречусь ему на пути. Теперь уже все знают, что меня ищут, а также о том, что Йозефа со мной нет. На листке, который освещал фонарем итальянец, несомненно, было написано мое имя. Догадаться об этом не составляло никакого труда. В следующую минуту носок моего ботинка ударил ему в пах. Заорав от боли, итальянец выронил фонарь и бумагу и, согнувшись пополам, судорожно вцепился в карабин. Я схватил итальянца за волосы и, подняв колено, опустил его лицо на него.
Карабин со стуком упал на дорогу, а итальянец грохнулся на колени, обхватив мои ноги. Я дернул его голову вверх и ударил локтем под подбородок, после чего он вырубился.
Бросив его на землю, я запрыгнул на ступеньку и заглянул в кабину, держа в руке «Парабеллум». В машине больше никого не было. Обежав грузовик сзади, я подтянулся на задней доске кузова и осветил его фонариком. Там тоже никого не было – только пустые канистры вдоль борта. На мгновение я растерялся – что делать дальше. Но тут мне в голову пришла одна идея, и через секунду сложился план действий. Я осветил фонариком итальянца и его форму. Это был простой солдат, рядовой, по комплекции напоминавший меня.
Подхватив итальянца под руки, я затащил его за валуны, где лежали мои вещи. Я быстренько расшнуровал его ботинки и снял их. В воздухе тут же распространилась вонь давно не мытых ног.
Я стал с силой трясти голову итальянца, пытаясь привести его в чувство. Вскоре он открыл глаза. Проведя языком по губам, он почувствовал вкус крови на разбитой губе и, схватившись за нее рукой, тут же вспомнил, что произошло. Не давая ему встать, я спросил его, кто сообщил ему мое имя и записал его на листке бумаги.
– Немецкая полевая полиция в Бумбе, – пробормотал итальянец и слизнул кровь с губ.
– Прекрасно, – ответил я. – А теперь раздевайся, да поживее, – велел я, направляя на него «Парабеллум», и, отступив назад, добавил: – Одно неверное движение – и я стреляю.
Менее чем через минуту итальянец был уже в одном нижнем белье.
– Теперь повернись и положи руки на этот камень.
В его глазах мелькнуло выражение боли, но он сделал то, что я ему велел.
Я быстро завязал итальянцу ноги ремнем, заложил назад руки и тоже связал их. После этого я уложил его позади валуна. Не прошло и двух минут, как я сбросил с себя немецкую форму и облачился в оливково-зеленое одеяние солдата армии Муссолини. Порывшись в его карманах, я вытряхнул содержимое на песок рядом со связанным итальянцем.
Подойдя к кабине, я обнаружил его фуражку на сиденье. Подняв карабин и фонарь итальянца, я бросил их туда же. Забравшись в кабину, я проверил, сколько бензина осталось в баке и как работает зажигание, а потом сходил за своими вещами и, разместив их рядом со своим сиденьем, прикрыл старым одеялом – немецкая форма и оружие в итальянском грузовике! – на случай, если кому-то вздумается заглянуть в кабину. Вернувшись к тому месту, где лежал итальянец, я положил рядом с ним его флягу с водой и проверил, крепко ли он связан. Удовлетворившись осмотром, я велел ему помалкивать и дожидаться дня. Я не сомневался, что он сумеет скатиться или подползти к дороге, где его заметят с какой-нибудь проходящей машины и развяжут.
– Salute! – сказал я ему на прощание и ушел.
Вскоре я уже несся по дороге в Дерну. До этого мне приходилось водить итальянские грузовики, так что ехать на полной скорости не составляло труда. У итальянцев были хорошие, прочные грузовики, правда немного неуклюжие.
Поднялась луна, и слева я увидел горы, постепенно спускавшиеся к горизонту. До Дерны было уже недалеко.
Глава 17
ВОЗДУШНЫЙ НАЛЕТ В ДЕРНЕ
Вскоре после полуночи я увидел в полутора километрах от себя стационарный красный свет – это был немецкий КПП, через который проходили все машины. Я, не снижая скорости, приближался к нему, бросив взгляд на соседнее сиденье, чтобы убедиться, что ни моей немецкой формы, ни оружия не видно. Один из «Парабеллумов» я засунул за пояс брюк на спине, другой лежал у меня за пазухой. Две гранаты, готовые к бою, были спрятаны в бардачке под лежавшими там тетрадями. В моем нагрудном кармане лежал денежный аттестат итальянца, но превратить свои светлые волосы в черные я никак не мог.
Когда я проезжал последние сотни метров, оставшиеся до шлагбаума на дороге, руки мои стали мокрыми, а внутренности, казалось, кто-то завязал тугим узлом. Красный фонарь замигал, приказывая мне остановиться, и, когда мой грузовик замер на месте, дорогу перегородили четыре вооруженных немецких военных полицейских. Немецкий унтер-офицер запрыгнул на подножку, а я высунулся из кабины.
– Это итальянец! – крикнул он другим полицейским, и те тут же отошли на обочину.
– Salute, Tenente, – по-итальянски приветствовал я унтер-офицера, льстиво назвав его лейтенантом.
– Куда едешь? – спросил он на ломаном итальянском.
Я сделал вид, что не понимаю. По его выговору я догадался, что он из Пруссии.
– Куда едешь? – заорал он.
Пруссаки сразу же звереют, если, по своей глупости, не могут добиться немедленного результата.
– Benghazi, Tenente, – наконец сообразил я.
– Из какой дивизии? – спросил он, скользнув по моей форме, по которой никак нельзя было понять, к какой части я принадлежу.
– В дивизии «Падуя», Tenente, – доложил я, зная, что эта дивизия стоит около Акромы.
Он спрыгнул с подножки и повернулся, чтобы уйти. Я уже собирался нажать на сцепление, как он обернулся ко мне и рявкнул:
– Avanti! (Вперед!)
Я мог ехать дальше!
– Si, si, Tenente, – ответил я, улыбаясь, благодарный ему за то, что он отпустил меня.
Грузовик рванул вперед, и КПП остался позади. Вот уж не думал, что так легко проскочу его!
Если бы я не знал итальянского, проехать мимо этого грубияна сержанта и его КПП мне бы вряд ли удалось. По обе стороны дороги тянулись глубокие пропасти, и объехать этот пост было невозможно – разве только сделать крюк в сотни километров через крепость Эль-Макили.
Дорога начала круто спускаться вниз, при этом поворачивая на север в сторону берега. Чтобы попасть в Дерну, лежавшую у самого моря, надо было спуститься с достаточно высокого плато. Маленький городок, скопление побеленных домиков, сверкающих при свете луны, уже показался далеко внизу. Спуск становился все круче и круче, и я перешел на первую передачу, притормаживая двигателем и сбрасывая скорость, чтобы в случае чего можно было легко затормозить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});