— Инфанта в гневе, что-то будет… — Николас разделял мысли старпома, но был более сдержан: скорее, его мало волновало то, что происходило. Он мог увлекаться исследованиями, изобретениями, обучением детей, но как только дело доходило до агрессии — замыкался в себе и отгораживался от мира, демонстрируя полное безразличие.
— И что же будет, если она в гневе? Молнии начнет метать, громы? Обрушит горы на неверных? — оживленно поинтересовался Ингмар.
— Ничего не будет на потеху тебе. Ник, мы улетаем. Мы не для того вырвались из ада, чтобы опять глядеть на смерти, на гибель того, что стало дорого, что мы построили, — в комнате на мгновение зависла тишина.
— Как улетаете?! А мы? А я?! Вы нас бросите? Разве нельзя остановить эту войну? — первым очнулся Ингмар.
— Мирэлле, он прав. Давай остановим, — глухо произнес Саймон.
— Не смей! Ты совсем заигрался? Не смей, иначе удушу собственными руками! Хватит тешить свою гордыню и играть в демиурга! Ты хоть понимаешь, что произойдет, если мы остановим войну? — старпом вскипела, до метания молний было недалеко.
— Николас, учитель Николас! Я вас умоляю, сделайте это, не улетайте! — на миг Ингмар превратился в маленького испуганного мальчика, цепляющегося в последней надежде за одежды учителя.
— Ник! Не смей! — Мирэлле заметила колебания во взгляде капитана. Это могло означать лишь одно — он на пороге совершения большой ошибки и не желает думать о последствиях.
— Мир, я же не собираюсь их убивать, все разрешится без жертв. Не то чтобы у меня была совесть, просто не терплю агрессии, — Саймон виновато пожал плечами. Решения он всегда принимал быстро, иногда — молниеносно.
— Лучше бы убивал. Благими намерениями, Ник, тысяча чертей! Хватит! Самодур, гордец и самодур!
Вмешательство Николаса оказалось предсказуемым: "божественный глас" вкупе со снотворным газом сделал свое дело, быстро и надежно угомонив обе враждующие стороны. Сошедшиеся на ратном поле армии, очнувшись, внимали словам Саймона, ошалев от такого разворота. Еще бы, не каждый день засыпаешь на ходу, несясь с пикой на ряды врагов, и впоследствии слышишь новые законы, произнесенные так, что услышал каждый, кто пришел с оружием в руках.
— Ник, ты чудовище! Ты что, решил действительно стать богом для этих людей, в этом мире? Ник, мы немедленно возвращаемся, ты зарвался. Ольга тебе быстро мозги поправит, — Мирэлле была подавлена после произошедшего: в единый миг все в мире поменялось, испуганные люди были готовы подчиниться любому слову Бога, которого еще вчера почитали как великого учителя. Но всего лишь учителя. Теперь же с невероятной стремительностью полетели ввысь шпили храмов. Новый закон, полученный на ратном поле, заучивался наизусть. Отступники карались, изгоняясь из городов.
— А разве он не бог? — вклинился Ингмар. В пылу спора никто не заметил, как в глазах юноши слезой горечи промелькнула затаенная обида.
— Нет, мальчик, он человек. Причем не самый умный, хоть и гений, — Ник молчал, и Мирэлле говорила за обоих.
— Разве человек способен на такое? — не унимался юноша.
— Черт, Ингмар, ты же физику изучаешь, химию, вон уж и до астрономии добрался, даже до основ машиностроения. Это же просто газ, сонный газ. И громкоговоритель. Разве ты не знал?
— Это я понимаю, но… он ведь летал!
— Это просто машина, хорошая машина, способная летать к звездам, — Мирэлле устало рухнула в кресло. Ей очень хотелось открутить голову Нику, но она предпочитала оставить это удовольствие для Ольги, великой поборницы невмешательства.
— Если это машина, то почему я не могу на ней летать?
— Потому что у тебя нет ключа, который еще и компьютер управления… двигатель, в общем, — Саймон наконец-то заговорил.
Мирэлле устала ругаться с Ником и ждала лишь удобного случая, чтобы запихнуть его в челнок и вернуться на станцию. А там уж Ольга быстро разберется с новоявленным демиургом. Саймон же, невзирая на возмущения напарницы, продолжал внедрять свои законы, давая новый устав и уклад жителям мира. По всем городам и странам побежали эмиссары, разнося вести "от бога", ломая привычный ход развития людей, и без того семимильными шагами дошедших из каменного века до уровня развития раннего средневековья. Новая религия укоренялась, вгрызаясь цепкими зубами в души тех, кто торопился принять новое учение, а торопились многие, ибо ничто так не ломает сознание, как чудо. А оно было дано и подкреплялось внезапными появлениями Николаса в разных концах света.
— Мир, будь снисходительна, ты ведь сама это начала, — оправдывался Саймон, пытаясь примириться с напарницей.
— Идиот! Ты разницу между обработкой камней, ремеслами и тем, что дал им религию, чувствуешь? Или тебе все едино? Я учила их работать руками, ты же сломал им мозги! — Мирэлле оставалась при своем мнении и настаивала на возвращении на станцию.
— А тебе не кажется, что в наш мир тоже когда-то прилетел кто-то такой же, как мы с тобой? И нас тоже учили, развивали. И религию тоже дали.
— И что хорошего из этого получилось, даже если все было так?
— Хм, сложный вопрос. Но, если так, то мы имеем право делать то, что делаем.
— И чем ты лучше тех, кто превратил наш мир в стадо меркантильных идиотов, не способных смотреть дальше собственного кошелька?
— Может, ему просто не хватило времени?
— А ты решил навечно здесь остаться?
Прибывший гонец загнал пятерых коней, пока добрался до резиденции Николаса и Мирэлле. Несмотря на "божественный статус", Саймон продолжал жить в небольшом поместье, которое скорее являлось лабораторией, нежели жильем. Посланник был от короля соседнего государства. Изможденный гонец только и смог, что протянуть письмо, рухнув без чувств посреди комнаты. Пока Мирэлле с Ингмаром приводили его в сознание, Ник ознакомился с содержанием письма. Оно гласило, что единственная дочь короля смертельно больна, и государь коленопреклоненно умолял спасти его ребенка.
— Судя по симптомам, это похоже на рак, причем метастазы уже пошли во внутренние органы. Ник, мы бессильны даже с нашими лекарствами, слишком поздно, — произнесла Мирэлле, прочитав протянутое письмо в зависшей тишине.
— Я спасу ее, теперь это мой долг. Хм, молитв с просьбами в письменном виде мне еще не присылали. Я не могу проигнорировать, — Саймон задумался.
— Ты ничем ее не спасешь, ей жить осталось пару дней, если не меньше. И прекрати играть в спасителя, тошно уже от тебя.
— Учитель, вы действительно можете это сделать? — брови Ингмара поползли вверх. После всех изменений юноша по-прежнему оставался с Ником, более истово налегая на науки, благо учитель не скупился на новые знания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});