С другой — обрыв. Во время прилива вода поднимается выше, чем на десять метров. Крутой скос берега покрыт бугристым каменным панцирем, на первый взгляд похожим на застывшую лаву.
Начнешь приглядываться — а это никакие не бугры. То неожиданно проступит чье-то лицо:
То увидишь притаившегося (не очень страшного) змея:
То какого-то безмятежного мертвеца:
Из брошюрки можно узнать, что аббат изобразил историю хищного семейства разбойников и контрабандистов, когда-то живших на этом берегу. Но эта фольклорная информация ничего не прибавляет к ощущениям. А они сильные.
Это очень одинокое, пустынное место. Представляешь проповедника, у которого шестикрылый серафим вырвал его грешный язык, однако взамен не вставил в разверстые уста жало мудрыя змеи, а оставил безгласным. Но проповеднику есть что сказать людям. И он говорит, говорит, говорит. При этом каждому своё.
Например, мне он объяснил, что не следует бояться несчастий, потому что всякая беда, которая может с тобой произойти, станет благом, если только не впадать в отчаяние и не предаваться жалости к себе.
Если тебе нужно сделать что-то важное — сделаешь. Если тебе есть что сказать — скажешь. Еще красноречивее и долговечней, чем словами.
Вероятно, если вы заедете в Ротенёф, аббат прочтет вам проповедь о чем-то другом, важном персонально для вас.
Pro Dostoyevsky
09.11.2012
Господи, какая же мерзость смертная казнь. В тысячу раз хуже любого, самого зверского убийства.
И какое счастье, что у нас в России этой гадости нет.
Прежде чем я расскажу вам то, что собираюсь рассказать, спрошу: вы помните историю Ришара из «Братьев Карамазовых»?
Если не помните — вот она, с небольшими сокращениями:
«…В Женеве, очень недавно, всего лет пять тому, казнили одного злодея и убийцу, Ришара, двадцатитрехлетнего, кажется, малого, раскаявшегося и обратившегося к христианской вере пред самым эшафотом…
Его схватили, судили и присудили к смерти. Там ведь не сентиментальничают. И вот в тюрьме его немедленно окружают пасторы и члены разных Христовых братств, благотворительные дамы и проч. Научили они его в тюрьме читать и писать, стали толковать ему Евангелие, усовещевали, убеждали, напирали, пилили, давили, и вот он сам торжественно сознается наконец в своем преступлении. Он обратился, он написал сам суду, что он изверг и что наконец-таки он удостоился того, что и его озарил Господь и послал ему благодать. Все взволновалось в Женеве, вся благотворительная и благочестивая Женева. Все, что было высшего и благовоспитанного, ринулось к нему в тюрьму; Ришара целуют, обнимают: «ты брат наш, на тебя сошла благодать!»
…И вот наступает последний день. Расслабленный Ришар плачет и только и делает, что повторяет ежеминутно: «Это лучший из дней моих, я иду к господу!» — «Да», кричат пасторы, судьи и благотворительные дамы, «это счастливейший день твой, ибо ты идешь к Господу!» Все это двигается к эшафоту вслед за позорною колесницей, в которой везут Ришара, в экипажах, пешком. Вот достигли эшафота: «умри, брат наш», кричат Ришару, «умри во Господе, ибо и на тебя сошла благодать!» И вот покрытого поцелуями братьев, брата Ришара втащили на эшафот, положили на гильотину и оттяпали-таки ему по-братски голову за то, что и на него сошла благодать».
А теперь — не литературная, а подлинная драма. Она произошла не так давно, притом в самом что ни есть правовом государстве — Соединенных Штатах.
Жила-была на свете отвратительная злодейка, хуже не придумаешь.
Полюбуйтесь, Велма Барфилд, 1932 года рождения.
Эта милая американская тетенька начала криминальную карьеру с того, что сожгла свой дом, а в нем пьяненького мужа — чтобы получить страховку.
Второго мужа отравила — с той же целью.
Потом отравила собственную мамашу.
Всё это сошло ей с рук, осталось шито-крыто.
Тогда Велма превратила убийство в приработок. Она нанималась сиделкой к старым людям, подделывала их подпись на чеках, а когда возникал риск разоблачения — отправляла подопечных на тот свет.
В 1977 году она отравила 94-летнего Монтгомери Эдвардса и его 84-летнюю жену Долли. Три месяца спустя — 77-летнего Джона-Генри Ли. Потом своего бойфренда Роуленда Тейлора, который, как ей показалось, начал что-то подозревать.
Полицейских навела на преступницу собственная сестра (и этим, вероятно, спасла себе жизнь).
Следствие эксгумировало трупы. Обнаружились следы мышьяка.
Судебный процесс был эмоциональным. Убийца вела себя цинично — язвила, огрызалась, не проявляла ни малейшего раскаяния. Особенное возмущение у всех вызывали два обстоятельства: хладнокровное умерщвление людей, которые полностью доверяли Велме, и ее облик «божьего одуванчика». Она выросла в глубоко религиозной семье, беспрестанно поминала Всевышнего, истово молилась в церкви. В общем — классический персонаж из не слишком креативного голливудского триллера.
Присяжные заседали всего час и не нашли никаких смягчающих обстоятельств; суд с удовольствием приговорил гадину к высшей мере.
А дальше произошло по Достоевскому.
Представьте себе, в тюрьме с Велмой Барфилд произошла метаморфоза — ведь в США, как известно, исполнение приговора растягивается на долгие годы. Раньше Велма только изображала богомольную христианку, а теперь уверовала по-настоящему. Она ухаживала за больными заключенными, использовала каждый оставшийся день жизни, чтобы кому-то помочь. Так продолжалось шесть лет.
Сам Билли Грэм, старейший и авторитетнейший из американских проповедников, возносил хвалы узнице блока смертников. В стране началось общественное движение за отмену казни. Многие были уверены, что Велма именно с этой целью и затеяла весь спектакль с «преображением». Но разоблачители заткнулись, когда она запретила своим адвокатам подавать апелляцию в Верховный Суд. Велма Барфилд действительно преобразилась. На нее, по ехидному выражению Ивана Карамазова, «сошла благодать».
Перед самой казнью ей все-таки стало страшно, она подала губернатору штата прошение о помиловании. Но у губернатора на носу были выборы в Сенат, а большинство избирателей, как известно, относятся к «высшей мере» одобрительно. Губернатор помилования не дал (но выборы потом все равно продул).
2 ноября 1984 года Велму умертвили летальной инъекцией. Не ту сюсюкающую тварь, которая хладнокровно убивала людей, а женщину, которую вы видите на этом снимке.
Вот в такой комнате ее очень цивилизованно, с соблюдением всех формальностей, убили.
Перед смертью дали погрызть чипсов и попить кока-колы. И вообще очень жалели.
Короче, ура. Справедливость восторжествовала.
Ну, мое мнение относительно смертной казни вам уже известно. А теперь позвольте спросить вас:
Опрос. Помиловали бы вы Велму Барфилд на месте губернатора?
Участников: 5386
Да: 1860 (34.9 %)
Нет: 3470 (65.1 %)
Отчет о проделанной работе
14.11.2012
29 октября я ходил к Соловецкому камню, где «Мемориал» каждый год, в День памяти, проводит прекрасную акцию: люди стоят в очереди, чтобы прочитать несколько имен из мартиролога жертв сталинских репрессий.
Я не думаю, что нужно объяснять, почему я считаю эту акцию важной. Или нет, все-таки объясню.
Главная беда нашего государства в том, что из века в век оно относилось к людям, как к навозу. Щедро удобряло ими почву, поливало кровью полезные с точки зрения очередного правительства растения: возведение среди болот Петрова Града, коллективизацию, индустриализацию, укрепление трудовой дисциплины накануне войны и так далее, и так далее.
Апофеоз приоритета государственных ценностей над личными — сталинская эпоха. «Мы рубим лес, и сталинские щепки, как прежде, во все стороны летят», — поется в известной песне. Историки всё никак не подсчитают количество тех «щепок»: сколько сотен тысяч расстреляно, сколько миллионов репрессировано, сколько десятков миллионов заморено голодом.
На Лубянской площади у Соловецкого камня во время акции «Возвращение имен»
Хуже всего вот что: 99,99 % убитых не просто убиты, но еще и забыты. Их вроде как никогда не было.