Читать интересную книгу Песнь войны (СИ) - Карпов Илья Витальевич

— Разве не у всех так?

— Детские воспоминания — самые яркие. Люди проносят их через всю жизнь, даже если они этого не стоят, — серьёзно ответил Асмигар. — А тебе есть, что вспомнить, наёмник?

Таринор попытался продраться сквозь гущу памяти, но сумел выудить лишь отдельные фрагменты. Заледеневшее по зиме побережье. Деревушка у моря. Руки матери на щеке.

— Не морщи понапрасну лоб, — махнул рукой Асмигар. — Лучше я сам тебе покажу. Надеюсь, Селименора не будет против маленького представления.

Сказав это, бог-странник щёлкнул пальцами и хлопнул в ладоши. Мир вокруг наёмника снова погрузился в темноту.

— Ну вот, опять, — пронеслось в голове у Таринора.

— Ты так всегда себе говорил, — раздался голос Асмигара из ниоткуда. — Устал от жизни? Теперь отдыхай и радуйся.

Наёмник опять перестал ощущать собственное тело, если оно вообще принадлежало ему. Осязание исчезло, вся его сущность обратилась в зрение и слух. Таринору открылся вид осенней лесной чащи, пестрящей стволами берёз и осин, с ветвей которых доносилось пение невидимых среди листвы птиц. Вот двое мальчишек идут по вытоптанной тропинке, о чём-то весело болтают. Один, высокий и тощий как щепка, несёт плетёную корзину с грибами. Другой же, чуть пониже и поплотнее телом, держит в руках лук, а из кожаного колчана на поясе торчат стрелы. На вид обоим мальчикам не больше десяти.

— Узнаешь? — проговорил голос Асмигара и тут же сам ответил на собственный вопрос: — Конечно же нет. Этого ты помнить не можешь. Вон тот крепыш — это ты, Таринор.

— А кто второй?

— Твой друг детства, Ольфгерд, которого ты звал просто Ольф. Его отец — монах-расстрига из монастыря близ Гирланда. Обрюхатил девицу, она померла родами, а ему с новорожденным сыном дали лишь дожить зиму в монастыре. По счастью, он оказался не болваном, а с руками и головой. Прибился к вашей деревушке и вам с матерью старался помочь по мере сил, даже читать тебя балбеса научил. Хотя твоя мать обычно помощь отвергала, всё отца твоего ждала. Уже лет восемь как…

— Ты знаешь, кем он был?

— Рыбаком. Обычное дело: вышел в море на утлой лодочке — и поминай как звали. Но сейчас важнее другое. Смотри, а то всё пропустишь.

Маленький Таринор вдруг остановился и шепнул другу:

— Слышишь?

— Что опять? — устало спросил Ольф.

— Кролик же, ну!

— Ты в третий раз уже «кролика» слышишь, а на деле — ветер шумит.

— Да нет, теперь точно! Клянусь! Звук был оттуда. О, вижу его, вон там, в листве у бурелома. Даже шерсть видно… — мальчик осторожно вытащил стрелу и положил её на тетиву. — Вечером будет похлёбка. Ещё спасибо скажешь.

Таринор вгляделся в лес, прицелился в сторону поваленного дерева и мгновением позже стрела отправилась в полёт. Пролетев с тихим свистом три десятка шагов, она угодила прямо в серую кроличью шерстку. Таринор мысленно ликовал и уже собрался было идти за добычей, но неожиданно «кролик» разразился громогласной руганью.

Мальчишки вздрогнули, когда из-за бурелома выскочил недовольного вида бородатый мужик. Он придерживал руками приспущенные портки и размахивал меховой шапкой, которую Таринор принял за кролика и из которой торчала стрела. Увидев мальчишек, он уверенно зашагал в их сторону, а когда те бросились наутёк, прямо перед ними возник спрыгнувший откуда-то сверху черноволосый мужчина с пятнами не то грязи, не то крови на лице.

— Ну, здорова, выкормыши деревенские. — После этих слов, откуда ни возьмись из-за кустов и деревьев появились такие же оборванцы, всего с десяток человек.

— Держи их, Рябой! Этот засранец мне шапку прострелил!

— А нечего ворон ловить и шапки где ни попадя оставлять, — с хохотом подал голос кто-то.

— Я по нужде с дерева слез! Портки спустил, присел, а шапку рядом положил, — не унимался бородатый. — В ней жарко!

— А ещё от неё падалью воняет, — прохрипел некто с шрамом через пол-лица и распухшим носом. — Теперь хоть выкинешь её, посвежее спать будет.

— Ни за что! Заштопаю!

— Лучше задницу себе заштопай, чтобы в следующий раз засаду раньше времени не выдать, дурень, — сурово проговорил Рябой и перевёл взгляд на мальчишек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что там у тебя, грибы? Это мы любим, давай сюда… — он выхватил корзинку с грибами из рук Ольфа и передал бородатому. — Держи. На башку наденешь вместо своей дрянной шапки.

— Да выкину я шапку, чёрт с вами! — огрызнулся тот. — Ладно, Рябой, полезли обратно. Скоро у опушки обоз проезжать должен, а с этих мальчишек что возьмёшь?

— Ну-ка, цыц! — отрезал черноволосый. — У меня уже ноги затекли на ветке белкой торчать. Я, может, поразвлечься хочу. Да и парни поди задницы уже отсидели. А обоз вон, пусть рыжий лезет высматривать. Его ведь идея была.

— Это ты с мальчишками развлекаться-то собрался? — усмехнулся кто-то. — Видать и впрямь долго в лесу торчим. Рябой-то наш уже эльфом становится.

— Кто-то без последних зубов остаться хочет, как я погляжу, — рявкнул Рябой сквозь раздавшийся смех, после чего обратился к Таринору: — Ты значит неплохо из лука стреляешь?

— Лучше всех в деревне! — горделиво выпалил мальчик.

— Хо-хо! А ты не из робкого десятка, малец. Доказать сможешь?

— Запросто!

— А давай-ка и проверим. Хотя бы… А хотя бы на этой злосчастной шапке. Не упрямься, Борода, сам же сказал, что выкинешь этот вонючий кусок меха!

Рябой брезгливо взял шапку двумя пальцами и повесил на сук дерева, после чего отвёл Таринора на несколько десятков шагов и велел стрелять. Мальчик прицелился и секунду спустя из кроличьего меха снова торчала стрела. Бородатый плюнул на землю и что-то тихо проворчал.

— Ишь ты, — усмехнулся Рябой. — Отойди-ка подальше и повтори.

— Нам домой нужно… — начал было Ольф, но тут же получил подзатыльник от мужика со шрамом.

— Полегче, Коряга, — сказал Рябой. — А то мальчишка дорогу домой позабудет. А ты чего встал, стреляй живее!

— Я стреляю так, что вам и не снилось! — огрызнулся Таринор и вновь пронзил шапку стрелой.

— Недурно, малец. Ещё с десятка шагов слабо?

— Не слабо! — воскликнул Таринор, нахмурившись. — Хватит глупостей, я уже всё доказал!

— Неужели? — прищурился Рябой. — Тогда предлагаю повысить ставки…

Он подошёл к Ольфу, схватил его за худенькую руку и велел встать спиной к дереву, после чего вытащил из кармана надкусанное яблоко и поставил мальчику на голову.

— Ну как? Теперь уже не такой смелый? — хохотнул Рябой и его лицо тут же приобрело злобное выражение.

Вернувшись к Таринору, он положил руку на его плечо и, указав пальцем на Ольфа, заговорил громко, чтобы все слышали:

— Уговор такой. Попадёшь в яблоко — так и быть, пойдёте домой. Промахнёшься — значит ты мелкий лжец, а лжецам отрезают язык. Вздумаешь дурить, всадить стрелу в одного из моих парней, оба отсюда живыми не уйдёте. Понял, засранец? По всему выходит, выбор у тебя невелик, так что целься лучше.

Ольф побледнел и задрожал так, что яблоко упало на траву. Борода подобрал его и, дав мальчишке крепкий подзатыльник, вернул на место.

— Смирно стой, сучий сын! Ещё раз шелохнёшься — уши отрежу!

На лице маленького Таринора читалась смесь страха и злости. Он тяжело дышал, касаясь оперения стрел дрожащими пальцами.

— Не злись на Бороду, — негромко проговорил Рябой. — Ему шапки жаль. Если б ты её не продырявил, прошли б себе спокойно, нам бы и дела не было. А теперь всё зависит только от тебя, так что не дрейфь. Ты ведь такой умелый стрелок…

Мальчик слышал эти слова словно бы через толщу воды. Весь мир сжался вокруг него, лука в его руках и Ольфа, испуганно прижавшегося к дереву. Таринор взял стрелу и положил её на тетиву. Нет, нужна другая. Эту он вырезал неровно, скверно полетит…

— Чего он там копается? — гаркнул Борода. — Малец сейчас портки промочит со страху.

— Живее, чёрт тебя дери! — процедил сквозь зубы Рябой. — Или кишка тонка?

Таринор наощупь достаёт из колчана стрелу, слыша лишь биение собственного сердца. Тихий скрип натянутой тетивы, тонкое древко скользит по пальцу. Тонкий, словно игла, наконечник из рыбьей кости указывает точно на цель — красное пятнышко яблока на черноволосой голове бледного как снег мальчишки.