Богиня продолжала раскачиваться и прижималась все теснее. Дева боле не держалась, вместо этого ее изящные ручки принялись одаривать Малка ласками. Как странно было ощущать себя сразу в двух местах - там, на земле и тут, на качелях рядом с богиней. Ласки распалялись, к ним присоединились поцелуи. Странно, но чем сильнее юноша разгорался от прикосновений девы, тем тяжелее становилось его распластанное тело.
Любовная нега словно пыталась заставить душу полностью отделиться от земного воплощения. Богиня целовала так, как ни одна женщина на всем белом свете, любила так, как боле никто не умел любить. Малк словно заболел: бредил только этим мгновением, молил, чтобы оно не заканчивалось. Ведь он еще никогда не чувствовал себя так хорошо... и плохо одновременно. Плоть словно сжали в тисках, горло стягивала крепкая веревка, не давая дышать. Малк понял, что как только он решит отказаться от земного бытия, то обретет эту безмятежность навсегда. Неистовые поглаживания и касания богини стремились помочь сделать единственно правильный выбор. И он хотел, хотел остаться с ней.
Юноша решил ответить на ласки. И лишь его губы скользнули по щеке богини, все резко изменилось. Душа вмиг оказалась запертой внутри тела. Но только она боле не могла управлять плотью, превратившейся в тюрьму. Ощущение парения и бесконечного счастья сменились всепоглощающей болью - горло охватило огненное кольцо. Легкие не раскрывались и не могли сделать ни единого глотка воздуха. Игривые ласки, страстные поцелуи сгинули - осталась только мука. Малк попытался подтянуть руку к горлу, чтобы снять пламенные тиски, но конечность даже не дрогнула. Душа птицей металась по телу, которое теперь стало клеткой, не в силах заставить двигаться ни один член.
Уже треснуло ночное небо, и через образовавшуюся щель протиснулись первые солнечные лучи. Душа устала бороться за свою жизнь. И тут Малк вновь услышал колдовское пение. Его звуки словно говорили - не надо, перестань и тогда боль уйдет. Душа юноши боле не могла выносить этих мук и решила поддаться.
7. Зазовка
С самого утра рыжеватый опять топтался у дома ворожихи. Не смотря на то, что петухи только-только пропели, а солнце спустило на землю первый робкий свет, сегодня Тарас чувствовал себя тут намного лучше. Он точно знал, что вся нечисть покинула деревню и даже лес и сокрылась на дне озер, рек, болот, забралась в самые мрачные уголки непроходимой чащобы. И, трясясь от страха, с нетерпением ожидала наступления долгожданной спасительной темноты. День сегодня обещал быть ясным.
Крепкий кулак постучал в знакомую дверь, которая еще совсем недавно, в объятьях ночи грезилась зловещей. Рыжеватый прислушался. Но, ни ответа, ни шороха не донеслось из избы. Неужто Марыся так и не вернулась? На этот раз было несложно решиться обойти хату кругом. Окна заперли ставнями - словно знахарка ушла надолго. Что ж теперь делать-то? Мужиков спасать как-то надобно, да и еще неизвестно чего эта ночь в деревню принесла. Кто ведает, авось где опять дите али скот пропал.
Придется сызнова людей сбирать - вдруг, у кого в голове какая толковая мыслишка зародится - что дальше делать. Да и самому надо бы предложить людям к князю за подмогой обратиться. Владыка с верной дружиной вмиг на село аркан порядка накинет. Представшие в воображении сияющие доспехи и мускулистые кони с бывалыми воинами пригнали в сердце надежду. Обратная дорога оказалась совсем недолгой - видать, потому, что голову забили поиски решения.
Еще за версту до первого дома Тарас стал люд созывать. Однако это было не просто. Некоторые селяне ни за что не желали покидать свои дворы, а другие и к дверям не подходили, отвечая затравленными голосами откуда-то из глубины хат. И даже довод, что волколак не сможет явиться в деревню днем, почти не помогал. Только через два часа рыжеватый мужик очутился на бочке у мельницы, окруженный соседями. На многих лицах виделись следы сна, но все они выражали нескрываемую опаску. Люди прибыли целыми семьями: бабы прижимали к себе детей готовых вот-вот разрыдаться, а кисти мужиков все как одна вцепились в вилы, да тесаки. Да, страх, глубоко запустил свои клешни.
Недалече от сборища, на ветке березы уютно умастилась ворона. Малк наверняка бы узнал в птице приятельницу ведьмака, Карушу. Никто не обращал на нее никакого внимания. А пернатой того и было нужно: неприметно выведать последние вести.
- Эй, люди, давайте ка решим, что делать-то теперь? Пока Андрусь в подчинении сна, нам придется самим думать, как быть дальше. По моему разумению, боле тянуть нельзя - надо к князю идти.
Люди закивали. Кто-то даже крикнул:
- Дело говоришь, теперь только он нам и поможет.
Рыжеватый подождал несколько минут, пока галдеж стихнет. Он с удовольствием отметил, что упоминание владыки вытесняло страх из людских глаз и постепенно заполняло верой.
- Вот только, к князю-то путь неблизкий. Даже ежели взять самого быстрого коня с постоялого двора, то гонец в лучшем случае через день до места доберется. Да еще обратно столько же. Потому-то стоит выяснить - что нынче предпринять. Как мужикам, что в забытье дрейфуют, помочь?
- Дык, к Марысе надобно-то обратиться, - предложил сморщенный, как кора древнего дуба, что рос у реки, старец. Он до селе тихонько стоял в сторонке, опираясь на палку. Дед некогда сам служил старостой этой деревни. Говорят, в былые времена прежний князь за некую услугу лично его в своих покоях принимал, да из золотых кубков заморскими винами потчевал. Теперь старец на публике появлялся редко - немощен стал. Все чаще его можно было увидеть на скамеечке у хаты. Порой, когда дед имел доброе расположение духа, к нему со всего села сбегалась детвора послушать сказки да истории про ратные подвиги.
- И то верно, - согласились люди.
- Да ходил я к ней и вчерась и сегодня. Нет Марыси. Ставни закрыты. Ушла и похоже надолго. Может, кто из вас знает, куда она подалась?
Селяне загалдели, то и дело, выдавая догадки, куда могла подеваться ворожиха. Самыми нелепыми оказались - стала жертвой волколака или заодно с нечистиками растаяла в ночи. Рыжеватый понял, что боле никаких путных предложений он из напуганных жителей деревни не вытянет.
- Тогда к черной хате идти надобно, - с трудом пробился голос старца. А люд от неожиданности замер и смолк.
- Тепереча только ведьмак один и сможет Андруся да остальных мужиков у забытья вырвать. К нему дорога лежит, - стоял на своем древний дед. Сдавалось, все эмоции селян давно и прочно выела боязнь. Ан нет, теперь лица все как одно исказил ужас. Тарас даже подумал, что народ сейчас с визгом разбежится по домам. Мужик знал, что земляки, мягко говоря, ведьмака не жаловали. Но такого и не мыслил наблюдать. Ведь все-таки хозяин черной хаты не раз помогал людям. Сложилось стойкое ощущение, будто Тарас что-то пропустил. Рыжеватый внимательно вглядывался то в одно, то в другое лицо, надеясь отыскать хоть какое-то объяснение, но кроме ужаса там боле ничего не отображалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});