Тина тихонько вздохнула и сменила позу. Она не хотела быть «генофондом Манокара», она хотела жить в ярком многообразном мире, о котором знала из книг и инопланетных телепрограмм. Завтра она сбежит.
Всю ночь она не могла уснуть, утром поела торопливо, без аппетита. Даже чай показался невкусным, и Тина отставила чашку, но воспитательница, внезапно возникшая рядом, настояла, чтоб она выпила все до последней капли. Тина пожала плечами, однако подчинилась: в конце концов, терпеть осталось совсем недолго. Девушки тихо переговаривались или чинно сидели, положив руки на колени – как и полагается благовоспитанным молодым манокаркам, чьи родители занимают высокое положение в обществе; воспитательница назойливо привязывалась к тем, кто еще не допил свой чай. Вскоре разговоры стихли, в салон вошел инструктор. Всех построили парами и вывели на поле космопорта, где ждал аэробус. Тина пыталась поймать ускользающую мысль: как будто она собиралась сделать сегодня что-то важное… такое, от чего зависит вся ее жизнь… Потом ей стало все равно.
Их куда-то везли, ярко светило теплое желтое солнце. Аэробус приземлился, паломниц вывели наружу. Зелено-голубой пейзаж, какой-то холм впереди. Кружилась голова. Инструктор велел встать на колени и поклониться холму, Тина вместе со всеми выполнила команду. У нее не осталось ни одной мысли, ни одного желания. Снова полет на аэробусе, космопорт, эскалатор корабля.
Всех развели по каютам. Как и три ее соседки, Тина сидела на койке, благовоспитанно сложив руки на коленях, и смотрела в одну точку перед собой. Понемногу у нее разболелась голова, а заодно вернулась способность думать. Видимо, в чай добавили какой-то наркотик, и она попалась! Хотя можно было заподозрить неладное, еще когда воспитательница так настойчиво уговаривала всех «ничего в чашках не оставлять, а то после пить захочется». В бессильной ярости Тина сжимала и разжимала кулаки.
Вечером девушек собрали в салоне.
– Плохо себя чувствуете? – заботливо осведомилась воспитательница. – Так всегда и бывает, если молодой неокрепший организм попадает на чужую планету. Не волнуйтесь, до завтра все пройдет. Мы поклонились праху наших предков и никого не потеряли, это самое главное. Но впереди у нас тяжелое испытание! Мы не полетим прямо на Манокар – нам придется совершить пересадку на Ниаре. Что-то в агентстве напутали с этими рейсами… Я надеюсь, что на Ниаре с нами ничего нехорошего не случится. Это страшная планета, средоточие скверны! Там на каждом шагу бегают негуманоиды! Ох, только бы добраться домой живыми… – старая женщина покачала головой, сокрушенно прижала к щекам ладони, и невозможно было понять, играет она заученную роль или на самом деле боится.
Тина ощутила слабый проблеск надежды: значит, у нее есть еще один шанс. Последний.
В Кеодосе Саймона ждало послание от шефа – две капсулы мейцана и записка:
«Саймон, не подведи! Ты знаешь, что тебя ждет, если ты нас подведешь. Пока я в тебя верю».
Скривившись, Саймон скомкал бумажку. Возникло искушение сразу же проглотить одну из капсул, но он сумел совладать с собой. Драгоценный наркотик понадобится потом, для осуществления плана. Зато, если Саймон оправдает ожидания «Перископа», у него будет много мейцана… Ради счастливого будущего можно потерпеть.
Ему удалось разузнать, в каком отеле остановилась Тина Хэдис, и на другой день, с утра пораньше, Саймон занял наблюдательный пост около подъезда, оформленного в виде друзы сиреневых кристаллов. «Ронокл» представлял собой сверкающую стеклянную пирамиду, к подножию которой прилепилось четыре таких друзы. Один из самых шикарных отелей в Кеодосе. Саймон не мог позволить себе снять здесь номер: две трети своих гонораров он получал натурой, в виде мейцановых капсул (мейцан – большая редкость и стоит бешеных денег); у него попросту не хватало средств на то, чтобы жить в таких заведениях, и это еще больше настроило его против Тины.
Наконец она появилась. На ней был потрепанный серый комбинезон с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, на запястье красовался черный браслет. Прическа выглядела так, словно над ней поработал пьяный и в придачу косой парикмахер. Невзирая на это, портье-незиец предупредительно распахнул перед киборгом дверь.
Саймон мысленно застонал. Ведь он собирался следить за ней и на тот случай, если Тина его заметит, придумал легенду: будто бы он впервые увидал ее на «Сиролле» и с тех пор романтически влюблен (черный браслет не помеха – пусть киборги не могли размножаться, многие из них сохраняли способность заниматься любовью и получать при этом удовольствие). Но только последний дурак поверит, что можно увлечься такой женщиной – непричесанной, неэлегантной! Тина примет его за манокарского шпиона и свернет ему шею. Или даже начнет пытать… Несмотря на жару, Саймон покрылся липким холодным потом: поскольку он не манокарский шпион, он при всем желании не сможет сообщить ей никаких государственных тайн, чтобы спасти свою жизнь!
Тина двинулась вперед по улице, обсаженной ракунами, Саймон поплелся следом, соблюдая почтительную дистанцию, прячась за киоскам и лавируя в толпе. Он пошел на смертельный риск единственно ради мейцана – и нет рядом никого, кто мог бы оценить его мужество.
На соседней улице киборга окликнули:
– Тина! Тина Хэдис!
Она повернулась на голос, и Саймон тоже повернулся: около аэрокара, приземлившегося на специальной площадке, стояло ослепительное создание. Девушка принадлежала к человеческой расе – чуть тронутая тропическим загаром светлая кожа, роскошные золотистые волосы и округлые ушные раковины не позволяли в этом усомниться, – но такой длинной изящной шеей и такими восхитительно длинными ногами может обладать только незийка. Саймон вспомнил, что мельком видел ее на «Сиролле».
– Привет! – кивнула ей Тина.
– Давайте вместе позавтракаем? – улыбаясь, предложила незнакомка. – Тут, за углом, есть прелестное кафе!
Воспрянув духом, Саймон пошел за ними. Если кто-нибудь поинтересуется, в чем дело, он сможет сказать, что влюблен в золотоволосую, – вполне правдоподобная версия.
К столику подъехал робот с заказом. Тина ограничилась чашкой кофе и апельсином, Джулия Дис взяла кофе, бутерброд с икрой, салат и мороженое.
– Этот тип меня жутко нервирует! – сообщила она доверительным тоном, съев несколько ложек салата.
Краем глаза Тина заметила, что сидевший за соседним столиком худощавый парень, услыхав эти слова, низко наклонился над столешницей: то ли приготовился лакать бульон, не пользуясь ложкой (в разных мирах – разные обычаи, и на Незе, всегалактическом центре туристического бизнеса, давно уже разучились чему бы то ни было удивляться), то ли попытался спрятать лицо в тарелке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});