Читать интересную книгу "Ревизор: возвращение в СССР 33 - Серж Винтеркей"

сразу, — решил я и принялся объяснять Эмме, что это сейчас на её глазах свершилось. Рассказал, с какими приключениями наши друзья из первого подъезда усыновляли своего Ларчёнка. Как она уходить без Мишки не хотела. Как Брагиным не разрешили Мишку себе взять из-за маленькой разницы в возрасте…

— А почему ты об этом статью не написал? — спросила Эмма.

Молодец, действительно, настоящий журналист. Вот она, хватка!

— Хотел, но вовремя одумался, — ответил я. — Усыновление конкретного ребенка не та тема, о которой можно на всю страну трубить. Нарушает личное пространство. Подумываю в общем что-то на эту тему написать, но пока в голове только вертится идея.

— Запомню про личное пространство, интересно звучит, — закивала Эмма.

Вскоре к нам спустилась мама.

— Видели во дворе Якова с Идой? — возбуждённо спросила она.

— Видели, видели, — дружно ответили мы. — Они к нам в первую очередь пришли, хотели узнать, в какой квартире Брагины живут?

Мы вернулись к детям в большую комнату. Мама стояла у окна, улыбаясь, и наблюдая за соседями во дворе.

— Ой, смотрите! Женя с Ларочкой! — воскликнула она через какое-то время.

Мы все тут же оказались у окна. Встреча детей растрогала взрослых до слёз. Не было криков радости, не было счастливых улыбок. Они увидели друг друга, бросились навстречу быстрым шагом, срываясь в конце на бег, обнялись и стояли. Женя с Идой стояли поодаль, вытирая украдкой слёзы, но малых не трогали. Они слишком долго ждали этой встречи. Тут и Родион откуда-то пришёл с мешком для сменки в руках. Направился было к своему подъезду, но увидел соседей, оценил тут же обстановку и направился к ним с важным видом. Сначала поздоровался со взрослыми, потом подошёл к Мишке, наконец, отлипнувшего от Лары, и по-взрослому протянул ему руку, видимо, знакомясь.

— Ну, всё. Приняли Мишку в племя, — проговорил удовлетворённо я. — Уже не один гулять будет. Все Данченко спокойнее будет.

Пока мы пялились в окно, во дворе показалась Галия и, конечно, не смогла пройти мимо. Тоже поздравляла и обнимала Иду… Якову досталось от неё комплиментов, судя по его смущённой реакции. С приходом жены обстановка на площадке изменилась, женщины начали улыбаться, смеяться. Наконец, она, как будто почувствовала мой взгляд, подняла глаза на наше окно и помахала нам, радостно улыбаясь.

— Какой сегодня день хороший, — озвучила мама мои мысли.

* * *

Москва. Лубянка.

Полковнику Воронину передали отчёт офицеров, сопровождавших советскую делегацию в Румынию и сигнал на жену Ивлева от майора Белоусова. Эта фамилия была уже на слуху у полковника, часто встречалась в отчётах прослушки.

Ознакомившись с материалами сопровождавших делегацию офицеров и сравнив их с сигналом Белоусова, Воронин сделал вывод, что родственники «Скворца» по мужу передали через жену Ивлева подарки в Союз.

Таможня ничего запрещённого в чемоданах Ивлевой не обнаружила, — рассуждал Воронин. — А на нет и суда нет. Были бы у меня родственники за рубежом, и я бы при выезде такой оказией воспользовался. Правда, если бы у меня были родственники за рубежом, меня бы в КГБ на работу не взяли…

* * *

Галия, добрая душа, всех к нам позвала. Женщины тут же на стол накрыли. Ксюша с Иваном к нам присоединились. Ахмад маму пришёл искать и тоже у нас остался. Настоящий праздник получился.

В какой-то момент Яков отозвал меня поговорить. Понял, что тема какая-то деликатная, и пригласил его в кабинет.

— Говорят, Костин отец помог нам с Мишкой? — спросил он. — Я Костю спрашивал, а он отмахивается. Надо же отблагодарить его как-то? Ты же его знаешь?

— Яков, не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением покачал я головой. — В таком деле, когда касается детей, материальная благодарность совсем неуместна… Вы же сделали большое, хорошее дело. А Костин отец вам просто от души в этом помог… Какие тут еще подарки?

— Ты прав, материально благодарить здесь неправильно… — тут же энергично закивал головой Яков, — О, придумал! Я ему тогда лучше контрамарки передам!

— Это можно, — улыбнулся я, и мы направились в большую комнату обратно за стол.

Контрамарки пусть передаёт. А больше ничего не надо. Не говорить же человеку, что генерал Брагин не столько им помогал и Мишке, сколько о приёмной внучке своей беспокоился, чтобы у неё её детдомовский друг был рядом. Может, я и не прав, но в любом случае, уверен, что супруги Данченко ничего генералу не должны.

Тут раздался звонок телефона, настырный, междугородний.

— О! Это наверняка Славка! — воскликнул я, высматривая Эмму.

— Ответьте Святославлю, — услышал я в трубке и протянул её Эмме, только попросил её, чтобы потом мне дала с другом поговорить.

Не стал стоять над душой, дал ей спокойно поговорить, вернувшись в кабинет. Вскоре она позвала меня.

— Здорово, дружище! — одновременно заорали мы в трубку и рассмеялись. — Ну, что скажешь, Слав, насчёт предложения Эмме перебраться на работу в Москву? — спросил я.

— Я ей сказал соглашаться, — тут же стал серьёзным Славка. — Надо реализовываться и не бояться. Как ты мне и говорил еще в Святославле. А потом доказал на собственном примере, что все это работает, не пустой треп был. Привёл ей тебя в пример, кстати. Она рассказывала вчера, какой у тебя ремонт в квартире!

— То есть, пусть принимает предложение Министерства обороны? — уточнил я.

— Конечно. Мы разберёмся тут как-нибудь со стариками и мальчишками… Герман поможет… Мне служить полгода осталось. А потом я и сам в Москву ехать планирую. Паш, присмотри за ней, пожалуйста! Помоги, чем сможешь.

— Разумеется, одну не бросим на произвол судьбы. Я везде с ней пройду, всё узнаю и проверю.

— Спасибо, дружище. Я твой должник! Я дембельнусь, придумаю что-нибудь…

— И тебе поможем, — рассмеялся я. Мы попрощались, я положил трубку и повернулся к Эмме, которая не стала, как я, уходить, а слушала весь наш разговор.

Она смотрела на меня, насупившись, и скрестив руки на груди.

Кажется, начинается второй акт пьесы «Москва, я боюсь тебя», — подумал я. А что, мне можно такими категориями мыслить, я без пяти минут состоявшийся драматург…

Глава 8

* * *

Москва. Квартира Сатчанов.

— Ты себе список, кому и сколько какой плитки нужно, надеюсь, оставил? — спросил тесть Сатчана.