могла сорваться, а это колоссальные деньги! И вдруг я подумала, что... у меня стоит 30 машин, которые обслуживают группу. И в каждой машине — водитель. И все водители с руками. И у каждого в багажнике — шуруповерт и другие инструменты. Это же целая бригада! Я вышла и сказала: «Заплатим всем, чтобы вы не стояли здесь сутки просто так. Вы все получите деньги. Начинаем делать бункер!» И как они все рванули! Мы только и успевали, что подвозить краску и разносить материалы. Наши водители тогда фактически спасли съемку. Естественно, деньги были сняты с бригады, которая нас подвела, и розданы водителям.
Не так давно в нашей профессии появился менеджмент, который диктует условия творцам — авторам. Новые «менеджеры-продюсеры», насмотревшиеся безумного количества зарубежных сериалов и фильмов, не всегда обладают вкусом, достаточным художественным кругозором, историческими познаниями, пониманием и подходом к работе. Они подходят к созданию кино как к «продукту», и это расстраивает. Я не хочу говорить и думать, что я делаю «продукт». Я всегда полагала, что мы делаем искусство. Мы пытаемся делать хорошее кино, находить киноязык, если удается, — в общем, настроены на нечто совершенно другое. А выдавать «продукт» — не очень интересно. К тому же обычно при создании «продукта» — особенно в последнее время — сценарий переписывается вплоть до самого конца съемок. Это болезнь индустрии, подчиненной неким «креативным» продюсерам, которые диктуют художнику-постановщику свое далеко не всегда компетентное мнение, чем уничтожают авторов.
Угнетает и потребительское отношение в кино. Иногда мне звонят и говорят: «У нас набрана группа, осталось закрыть позицию художника-постановщика. Вы пойдете?» Но мне кажется, кино — не завод, чтобы в нем «закрывать позиции».
Еще одна грандиозная проблема — это переработки. Так уж сложилось, что художники должны прийти на час-полтора раньше всех, раньше осветителей и операторов. А уходить приходится позже, потому что нужно ликвидировать объект. Средняя продолжительность рабочего дня у художника, к примеру, на сериале — 18 часов. Сложно даже сказать, сколько остается на сон и все остальное. И в такой мясорубке, в очень интенсивном графике, люди работают неделями, месяцами. И в какой-то момент на площадке уже ни режиссер, какой бы хороший он ни был, ни оператор, никто ничего не видит. Приходит равнодушие, потому что люди находятся в состоянии физического измождения. Потому что все упирается в финансирование, и поделать ничего нельзя. Когда одна серия снимается за пять дней, такая выработка размалывает людей в труху. И если работать так постоянно, людям становится наплевать на то, что они делают. Подумаешь, Екатерина II пьет из граненого стакана художника Веры Мухиной! Ничего, попьет!
Хочется создавать блестящий материал, а с ним в кино сейчас большие трудности. И сегодня в мире создают прекрасные вещи, та же «Игра престолов» — это ведь очень близко к искусству и прекрасно с точки зрения костюмов, декораций, графики и в целом фантазии художников. А в России мы пока, к сожалению, занимаемся копированием, причем в крайне плохом исполнении.
Мои главные ресурсы — это, конечно, мои собственные нервы. На них и держусь. Зато, когда после все получается, испытываешь релакс, который ни с чем не сравним. Удовольствие от хорошей работы всегда поддерживает, и очень помогает собственный опыт. Иногда вспоминаешь свои работы: «А как я там? Да, вот так вывернулась!» Я не могу похвастаться особенной смекалкой или сообразительностью. Просто иногда кризисная ситуация подсказывала, как быть, и, если дверь оказывалась закрыта, приходилось лезть в форточку. Иногда выходило удачно. Это и радует.
И конечно, главный ресурс — это сама жизнь. Я всегда коллекционировала свои чувства и впечатления. Мне было с детства интересно разбирать, что и какие ощущения у меня вызывает. Почему человек сначала произвел на меня одно впечатление, а потом оказался другим? Где я ошиблась? Какими были его внешние проявления, а какими — внутренние? Разве тот, кто носит такой портфель, мог оказаться душевно тонким? Вещи очень часто говорят о людях больше, чем они сами о себе. И почти никогда не бывают случайными.
Окружающий мир и то, что ты к нему испытываешь, обязательно тебя поддерживает. Когда я сегодня шла по набережной, был закат. Какие у меня были ощущения, с чем это можно связать? Я думаю, надо коллекционировать свои ощущения от жизни, от людей и природы, от всего. Все это откладывается в памяти надолго.
Я стараюсь больше путешествовать. Например, Италия дарит мне возможность сидеть на улице, смотреть, наслаждаться красотой архитектуры, ловить правильные пропорции, наблюдать гармонию цвета и форм. Это все остается со мной. Это мой капитал.
Часто приходится работать с равнодушными и непрофессиональными людьми. Они меня возмущают, и тогда я бросаю корону и кричу, что уйду из профессии. Но на самом деле я так не думаю. Я люблю свою профессию. Я с пяти лет знала, что буду работать в кино. Я не знала, кем, но после того, как родители отвели меня в кинотеатр и показали мне фильм «Человек-амфибия», я поняла это точно. Почему-то картина произвела на меня сильнейшее впечатление. Я поняла, что все, что на экране, сделали люди и что я обязательно буду заниматься этим тоже. Если я и хочу быть где-то, то только там. В школе я пыталась заниматься режиссурой на уровне школьных театров, но большого успеха мне это не принесло. А однажды я случайно познакомилась с тетей моей одноклассницы, которая работала на «Ленфильме». И она мне рассказала про нашу профессию. И я подумала, что это ничем не хуже, чем режиссура, — точно так же занимаешься творчеством, придумываешь пространство, только тебе не надо работать с актерами. Это, возможно, даже более интересно и увлекательно.
Так что у художника-постановщика очень насыщенная жизнь, особенно если повезет встретиться с близкими по духу режиссерами и операторами.
И есть еще одна трудность. Я говорю об этом своим ассистентам. Всю жизнь один и тот же монолог. Взять личную жизнь... что составляет нашу жизнь? Это когда тебе хочется утром идти на работу, а вечером домой, и там, и там тебе одинаково рады. Так вот, личная жизнь может не сложиться, может не повезти встретить своего человека. А кино останется навсегда. Художник-постановщик — это профессия, которая заставляет тебя расти над собой. Она подразумевает постоянное развитие и движение вверх. Всегда. И если этого нет, если ты этого не чувствуешь, то просто не надо этим заниматься.
История 9
Юрий Быков, режиссер, сценарист, актер
После «Начальника» я пошел не по