Внезапно слух его уловил какой-то шум. Подняв голову, варвар увидел, что из ворот храма высыпали люди. Несколько ярких факелов колыхались в их руках, и в темноте было хорошо заметно, как они приближаются, петляя между надгробиями.
Конан мгновенно оценил обстановку. Подсознательное чувство не сулило ему ничего хорошего, а оно никогда не обманывало киммерийца. Он стоял над трупом девушки и ничего не смог бы объяснить приближавшимся…
— Нергал пусть все им расскажет, — злобно выругался он. — Нет у меня на это времени…
Мягко прыгая от склепа к склепу, варвар быстро достиг ограды и снова очутился на длинной улице.
* * *
Заупокойная служба в Храме Небесного Льва подходила к концу. Мрачно звучали раскатистые акценты ритуального гонга, близился к финалу похоронный распев. Звучавшая в унисон мелодия заключительной каденции, с каждой нотой поднималась все выше и выше, становясь более напряженной, точно суровые мужские голоса шаг за шагом совершали горнее восхождение в память о покойном теннеторе Томезиусе.
Взор пылкого Хлодвига туманился. Он чувствовал, как от пения жрецов на глазах неотвратимо набухают слезы, и в то же время в памяти все время оставался силуэт рыжеволосой Адальджизы, замершей на миг в проеме Северных врат на темном фоне ночных небес. При мысли о ней юноша испытывал мгновенный трепет, он ощущал, как тайная робость сладостно стесняет душу.
Адальджиза вышла через врата, расположенные за колоннами, она покинула храм с сакральной чашей в руках, и неясное предчувствие внезапно посетило душу Хлодвига, с каждым новым мелодичным поворотом погребального хорала оно усиливалось все больше и больше. Юноша невольно отошел в сторону от учителя и брата и все время бросал взгляды сквозь раскрытые Северные врата. Его взор словно пытался пронзить ночную тьму и увидеть рыжеволосую жрицу, в одиночестве шествующую по темному кладбищу.
Длинная громкая нота возвестила о завершении погребальной службы, как жирная точка свидетельствует об окончании длинного сложного предложения. Певцы смолкли и скорбно опустили головы, готовясь проститься с любимым многими Томезиусом. Но прежде, чем тело его двинулось бы на плечах жрецов в последнее странствование, новый теннетор должен был произнести последнее слово о своем предшественнике, и оно связало бы их как два звена цепи.
Имя нового хозяина башни до этого момента оставалось неизвестно всем присутствующим в Столбовой Зале, поэтому находящиеся здесь замерли в нервном ожидании. Шесть высших жрецов, уединившихся в Святилище, решали, кто именно станет полноправным хозяином в Храме. Астрис заметил вскользь перед службой, что, конечно же, они уже знают имя избранника, но древний обычай предписывал держать его в тайне до последнего мгновения.
Взгляды присутствующих были прикованы к золотым створкам высоких дверей центрального портала — именно в этих дверях скоро должен был возникнуть новый теннетор. В томительном ожидании все молчали, и в напряженной тишине отчетливо раздавалось шипение фитилей многочисленных светильников. Невольно откашливались после долгого пения молодые жрецы, кругом стоявшие около свинцового гроба Томезиуса.
Но все внимание Хлодвига по-прежнему оставалось приковано к Северным вратам. Душа его продолжала пребывать в непонятном смятении.
Два служителя в белых плащах, держа в руках зажженные факелы, торжественно проследовали к Золотым Дверям и встали по обе стороны от них, развернувшись лицом к Столбовой Зале. Бросив беглый взгляд на них, Хлодвиг сразу узнал тех внимательных стражей у крытого входа, что грозились упрятать его вместе с братом в подвал.
Раздался гулкий удар храмового внутреннего гонга, и все напряженно уставились на сверкающие в свете факелов и светильников створки дверей, медленно отворяющиеся и открывающие взглядам присутствующих преемника Томезиуса, нового теннетора Храма Небесного Льва.
Высокий мужчина, стоявший до этого за дверями в полумраке, сделал шаг вперед и оказался на широкой ступени, освещенной многочисленными светильниками и факелами.
Величественным жестом он поднял правую руку, вытянутые вверх длинные пальцы разлетались от ладони, словно солнечные лучи от божественного диска Митры. Затем так же плавно эта ладонь легла на левое плечо, и мужчина слегка наклонил бритую наголо голову, отчего на его темени заблестели золотые блики, отражающиеся от золотых створок.
В первые мгновения после его появления в храме царила полная тишина, было такое ощущение, что никто не решался даже дышать. Но наступила пора вздохов, и по рядам митрианцев пронесся ошеломленный шелест. Судя по гулу, повисшему над сводами, никто не ожидал, что именно этот человек выйдет к ним из-за створок Золотых Дверей. Жрецы и служители, миряне, пришедшие на похороны Томезиуса, — все изумленно переглядывались и вполголоса бросали отрывистые реплики.
Хлодвиг приблизился к Астрису, чтобы понять, почему все так взволнованы, и заметил, что даже умудренный опытом аквилонец, обычно умеющий прекрасно сдерживать свои чувства, на этот раз выглядит несколько обескураженным.
— Это Оровез из Междуречья, — тихо пояснил он братьям. — Вот уж кого я не ожидал увидеть на ступени теннетора, так это его. Почему не Лолл? Почему не Фарасманс? Не Каррисдас?.. Вот мужья, действительно достойные носить Пурпурный саккос и золотую цепь с диском Митры…
Видимо, и остальные, присутствующие на похоронной службе, разделяли точку зрения Астриса, потому что шум в зале не утихал, а, скорее, даже нарастал.
— Оровеза очень не любил мой бедный Томезиус, — едва слышно шепнул аквилонец. — Этот человек был его ярым противником и всегда придерживался противоположных взглядов. Зато его почему-то привечал сам Фредегар, правитель Херриды. Без Фредегара никогда бы пришелец из Междуречья не смог бы стать теннетором главного городского храма… Но мне казалось, что еще недавно Оровез появлялся в Столбовой Зале. Ведь это он послал Адальджизу со священной чашей к усыпальнице Томезиуса. Вот почему девочка так послушно пошла…
— Учитель, ты видел, как он приказал Адальджизе? — встрепенулся Хлодвиг.
Аквилонец кивнул и хотел что-то ответить, но в это время громкий голос нового теннетора прорезал возбужденный гул:
— Волей богов отныне ключи от врат Храма Небесного Льва будут в моих руках, — уверенно произнес Оровез. — Месьор Томезиус сейчас ступит в Царство Вечной Благодати и оттуда будет направлять нас в беспрестанном служении Светлому и Священному имени Митры, Подателю и Хранителю нашего дыхания…
Митрианцы замерли, все их внимание было сконцентрировано на новом настоятеле, так неожиданно появившемся в сей скорбный час. Только Хлодвиг, повинуясь безотчетному чувству, медленно пробирался к выходу из храма. Он даже осмелился оставить наставника Астриса, внимательно слушавшего речь Оровеза. Хлодвиг слышал голос Оровеза словно сквозь пелену, словно сквозь завесу густого тумана, плохо понимая смысл патетического надгробного слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});