– Да, пожалуй. Все равно за такой короткий срок в курс дела ввести людей будет трудно, но нам с Фроловским придется тратить на это время, которого и так впритык.
В августе мы с Верой съездили в Евпаторию. Я в командировку, а молодая жена меня просто сопровождала, благо у нее каникулы. Естественно, и ее дорога, и проживание шли за наш счет, про совесть я уже упоминал.
Нам с Сашей Фроловским нужно было оборудовать в ЦУПе рабочее место для него. Обеспечивать бесперебойное взаимодействие Центра с двумя бортовыми цифровыми вычислительными машинами лунного модуля, сокращенно БЦВМ, будет он.
Эти БЦВМ на самом деле были одноплатными мини-компьютерами «распберри-пай» с обвесом. И вместо трехсот с чем-то килограммов, как та БЦВМ, что предполагалась по первоначальному проекту, они вместе с герметичным корпусом, радиационной защитой, системой терморегуляции и резервными батареями немного не дотягивали до трех с половиной кило.
И еще один такой же мини-комп стоял в пульте управления и связи, который мы с Сашей смонтировали за неделю.
Море в Евпатории нам с Верой не очень понравилось, хотя, конечно, это было все-таки море, а не речка Пахра. Как это уже начало входить у нее в привычку, Вера опять обгорела, частично облезла и пошла пятнами, но теперь она уже не волновалась, что будто бы стала от этого некрасивой.
В конце августа мы вернулись в Москву.
Глава 5
Тридцатого октября шестьдесят седьмого года ракета-носитель «Протон-К», то есть челомеевская «Ур-500», вывела на околоземную орбиту автоматическую межпланетную станцию «Луна-17». ТАСС сообщил пока только это, не вдаваясь в детали, а именно – что находится на борту этой станции.
Данная «Луна», несмотря на тот же номер, что у ее аналога в прошлом Антонова, от него все же заметно отличалась. В основном из-за доставляемого груза. Наверху в два этажа были укреплены четыре моих лунохода и аккумуляторная база для них.
В полет отправились два «Мальчика», двойка и четверка, как самые лучшие по результатам испытаний. «Профессору» с «Доцентом» замены не было, и они полетели, несмотря на периодические сбои у «Профессора». Третий научный луноход, пока условно названный «Аспирантом», а неофициально – «Двоечником», запускать было бессмысленно из-за необеспеченности научной аппаратурой. Хотя если первая экспедиция кончится неудачей, то и ему придется лететь, а потом на Луне изображать, что он там якобы что-то вдумчиво исследует.
Груз располагался на посадочном модуле в два яруса. Внизу более тяжелые научные луноходы и база, а сверху сравнительно легкие «Мальчики». С боков какое-то подобие закрытого отсека создавали сложенные солнечные батареи станции. Если посадка пройдет хоть и не полностью жестко, но все же не совсем мягко, батареи смогут как-то защитить луноходы от повреждений.
После выхода станции на орбиту я проверил телеметрию луноходов – все было в порядке. Как я считал, больше до самой Луны мне работы не будет (кстати, ошибся – все-таки нашлась), поэтому занялся оборудованием нашей с Верой так называемой комнаты отдыха, хотя на самом деле это были две небольшие комнатки и санузел при них. В идеале, если все пойдет как задумано, нам тут почти безвылазно сидеть двенадцать суток, времени на поездки домой не будет. А уставший и не выспавшийся пилот может оказаться даже хуже, чем вообще никакой.
Спальные места сразу вызвали у меня глубочайшее возмущение. Какой… (цензура) идиот додумался притащить сюда две раскладушки? Как на них можно плодотворно отдохнуть, а? Да еще с молодой женой.
Ясно дело, я сразу, не раскладывая, выставил в коридор эти убогие дюралево-брезентовые изделия, позвонил в институт, и вскоре дядя Миша привез мне два больших и толстых матраса с двумя комплектами постельного белья. Я положил матрасы друг на друга, убедился, что их явно можно будет использовать по прямому назначению, после чего расставил немногочисленную мебель так, чтобы она не мешала ходить и даже, чем черт не шутит, создавала какое-то подобие уюта. Дядя Миша за это время съездил за вешалками для одежды и цветами в горшках на подоконники. В общем, к первому ноября, когда станция покинула околоземную орбиту и начала свой путь к Луне, я был полностью готов к трудовым свершениям.
Поздно вечером четвертого ноября в Центр управления приехала Вера, а станция вышла на окололунную орбиту, и в ней начала зависать первая БЦВМ. Мы с Сашей, который находился в Евпатории, попытались обсудить эту проблему, но получалось не очень. Разговор происходил по телефону, да еще с плоховатой слышимостью. Возможностей передавать изображения не было, и вместо рассматривания скрина экрана мне приходилось с трудом расслышивать, как Фроловский описывает, что происходит на его экране.
Однозначно причину подвисания мы так и не нашли, но решили, что от подключения резервного компа хуже не будет, особенно если разделить функции. На вновь включенный перевели всю телеметрию, а на основном оставили только навигацию и управление двигателями. Вроде система ожила, хотя все равно работала немного медленнее, чем на стенде. Но пытаться сесть уже было можно.
Станция сделала еще три витка вокруг Луны, уточняя место посадки, и на четвертом начала прилунение. До самого конца я не знал, как у них там дела, потому что отвлекать Сашу было нельзя, а по громкой связи транслировали какие-то градусы, метры и секунды, которые мне ничего не говорили.
Наконец зазвонил телефон на столе рядом с моим рабочим местом, а на моем пульте зажглась желтая лампочка.
– Сели почти нормально, только станция упала на бок, – сообщил мне Саша. – Передача с нее уже идет.
– Вижу.
– Удара при посадке не было, так что твои луноходы наверняка целые. Ну все, я иду спать, пока не свалился, почти двое суток за пультом. По мелочам не буди. Теперь ваша с Верой очередь, работайте.
– Веру позовите, – сказал я по громкой связи и уткнулся в окуляры, через которые был виден экран моего мини-компьютера с целью посмотреть, что показывают три камеры, установленные на самой станции.
Одна не показывала вообще ничего – похоже, станция легла именно на тот бок, где стояла камера. Вторая смотрела в небо, зато третья показывала лунный пейзаж и задранную вверх одну из посадочных опор станции. Я прикинул, куда и насколько надо повернуть камеру, быстро набрал команду и нажал большую клавишу с надписью «ввод».
Секунд десять не происходило ничего, а затем картинка на экране изменилась. Правда, луноходы все-таки оказались не в центре, а сбоку, так что потребовалась еще одна коррекция.
Вера была уже рядом и держала в руках очки объемного видения. Это они так назывались, а на самом деле больше походили на часть шлема.
– Как там? – шепотом спросила она.
– Вроде нормально, сейчас пройдут тесты, и сама все увидишь. Все, можешь надевать.
– Сигнал есть, но «двойка» ничего не видит, у нее голова в корпусе.
Я присмотрелся к своей картинке – той, что шла с камеры станции.
– Голову можешь выдвинуть на треть шеи, ни во что не упрешься. Только сильно ею не верти, в таком положении можно только градусов на тридцать.
– Да помню я, помню.
Верин луноход высунул нос за край корпуса и немного им поводил, как бы принюхиваясь.
– Ты сейчас на самом верху, – объяснил я. – Снизу слева «четверка», под твоими колесами «Профессор», сзади «Доцент» и база.
– Понятно. Мы сильно спешим?
– Вообще не спешим. Хочешь осмотреться?
– Да, и подумать, как теперь вылезать. Минут пять мне хватит.
– Думай хоть полчаса, лишь бы выбралась нормально, ничего не повредив.
Разумеется, на тренировках с макетом станции мы отрабатывали ситуации, похожие на теперешнюю. Вот только тренировки – это одно, а реальная Луна – несколько другое.
Не прошло и десяти минут, как Вера сообщила:
– Ну, начинаю.
Ее тонкие пальцы забегали по клавишам, а сама она что-то потихоньку зашептала. Я, кажется, даже расслышал «ну, маленький, не подведи, я же тебя всегда считала лучшим из всех».