много, и их «взаимные одолжения» не нуждаются в долгом времени. Из этих двух видов дружбы та, которая основана на приятном, более походит на дружбу в том случае, когда обе стороны отвечают равным и когда они нравятся друг другу или обоим им нравится одно и то же; такого рода бывает дружба молодых людей; этот вид – более свободный, непринужденный. Дружба, основанная на пользе, свойственна более торгашам; поэтому-то богатые и нуждаются не в людях, доставляющих им пользу, а в таких, которые доставляли бы им наслаждение: они ведь хотят поделиться с ними, и неприятное они, пожалуй, станут переносить некоторое время, но непрерывно никто не в состоянии вынести его, как не в состоянии вынести и самое благо, если оно сопряжено со страданием; поэтому-то они ищут приятных друзей. Конечно, следовало бы им избирать людей хороших самих по себе и хороших для них; только в таком случае они имели бы то, что должны иметь друзья. Люди, облеченные властью, нуждаются, как кажется, в различного рода друзьях; одни из них им полезны, другие приятны, и редко оба эти качества соединены в одном лице, ибо они не ищут приятных людей, которые в то же время добродетельны, и не ищут людей, полезных для совершения прекрасных дел, а таких, с которыми легко и приятно проводить время, и таких, которые легко выполняют поручения, а эти качества редко соединены в одном. Правда, я сказал, что хороший, нравственный человек в то же время приятен и полезен, но такой человек не станет другом властителя, разве только в том случае, если последний признает над собой господство добродетели такого человека; если же нет, то подчиненный не в состоянии установить равенства. Но таких властителей вряд ли можно найти.
§ 8. Упомянутые виды дружбы покоятся на равенстве. Обе стороны получают или желают друг другу тождественное или же взаимно обмениваются, например, пользу дают взаимные наслаждения; сказано, что последний вид дружбы более низкий и менее продолжительный. Об отношениях таких людей можно сказать, что это дружба и не дружба, смотря по тому, смотреть ли на сходство или на различие от истинной дружбы. Они кажутся дружбой, взирая на сходство с той, которая основана на добродетели (ибо одна из них имеет в виду наслаждение, другая – пользу, что свойственно и истинной дружбе). С другой стороны, они не кажутся дружбой вследствие различия от истинной дружбы, так как последняя не страдает от нареканий и неизменна, а первая легко изменяется и во многом еще отличается от истинной дружбы.
Основной вид дружбы – тот, где есть преобладание, например отца над сыном, старшего над младшим, мужа над женой и всякого начальника над подчиненным. Эти союзы различаются и между собою, ибо отношение родителей к детям не то же, что и начальника к подчиненному, и отношение отца к сыну не то, что сына к отцу, или мужа к жене не то, что жены к мужу, ибо у каждого из них своя добродетель и свое назначение; поэтому-то и причины любви их различны, поэтому-то и сама любовь и дружба различны. Здесь один получает от другого не то же самое и не должен требовать того же, а в том случае, когда дети воздают родителям то, что следует родителям, а родители детям то, что следует детям, в этом случае мы их дружбу назовем твердой и надлежащей. Во всех видах дружбы, основанных на преобладании, и знаки любви должны быть пропорциональны, то есть такие, что лучшую и более полезную сторону должно более любить, чем она оказывает любви и пользы, и подобным же образом в остальных таких отношениях. Если любовь сообразуется с достоинством, тогда возникает то равенство, которое, как кажется, свойственно дружбе.
§ 9. Однако равенство в дружбе означает нечто иное, чем в справедливости, ибо в справедливости стоит на первом плане равенство по достоинству, а на втором уже количественное равенство, а в дружбе, наоборот, на первом плане стоит количественное равенство, а качественное на втором: это становится ясным, если равенство добродетели или порока, богатства или чего-либо другого очень велико; тогда люди не могут и не желают быть друзьями между собой. Это еще яснее в отношении к богам, ибо они более всех превосходят людей благами. Но ясно это также и на царях, ибо никто из подчиненных не желает быть их другом, как ничтожные люди не желают быть друзьями лучших и мудрейших. Правда, нельзя провести точных границ, в которых при подобных условиях может существовать дружба. Дружба иногда продолжается, хотя один из друзей потерял многое; но если расстояние становится слишком великим, как, например, человека от бога, то дружба невозможна. Поэтому-то и отвечают отрицательно на вопрос, желает ли кто-либо своим друзьям величайших благ, например быть божественным. Они ведь перестали бы быть друзьями и благом для него, а ведь друг – благо. Если справедливо, что всякий желает блага своему другу ради него самого, то он должен остаться таким, какой он есть, и он станет желать ему величайших благ как человеку, однако все же не всех, ибо всякий более всего желает благ самому себе. Большинство людей, как кажется, желает из честолюбия быть более любимыми, чем любить, почему большинство и любит льстецов, ибо льстец – друг, которого мы ценим ниже себя или который представляется таким и делает вид, что нас больше любит, чем мы его. Быть любимым имеет, кажется, большое сходство с принятием почета, к которому большинство людей стремится. Однако к чести они стремятся, как кажется, не ради нее самой, а ради побочных обстоятельств. Люди радуются почестям, оказанным им великими мира сего, ради надежды, сопряженной с ними: они думают получить от них то, в чем они нуждаются, и почестям радуются, как знаку благоденствия; гонящиеся за почестями со стороны нравственных и умных людей желают лишь подтверждения собственного мнения о себе; итак, они наслаждаются тем, что они – хорошие люди, доверяясь суждению говорящих это. Быть любимым, напротив, само по себе доставляет наслаждение, поэтому-то оно кажется чувством более высоким, чем чувство, испытываемое при оказанных почестях, и поэтому-то дружба сама по себе привлекательна. Далее, дружба, кажется, состоит более в любви, чем в том, чтобы быть любимым. Доказательством служат матери, которые наслаждаются единственно любовью [к детям], ибо некоторые из них дают другим вскармливать своих детей и любят их, не требуя от них любви, зная, что то и другое невозможно; им достаточно видеть в хорошем состоянии детей, и они любят их даже тогда, когда