проживающие в Маньчжурии советские граждане. На следующий день полиция опубликовала абсурдное заявление о том, что ею было сорвано «заседание III Интернационала», якобы происходившее в подвале консульства.
Позднее в «Обвинительном акте и приговоре по делу советских граждан, арестованных при обыске в советском консульстве», опубликованном 11 сентября 1929 г., были приведены подробности полицейского рейда: «На месте было обнаружено большое количество документов и официальных бумаг и остатки от бумаг сожжённых (тайных телеграмм между Харбинам и Москвой — содержанием этих телеграмм является предписание о создании в Нанкине и Мукдене и др. местах партии террористов с целью препятствовать объединению Севера и Юга Китая). Помимо этого в канцелярии были обнаружены револьверы, патроны, книги и бумаги для пропаганды коммунизма»[1073].
Одновременно налётам подверглись советские консульства в Цицнкаре (Северо–Восточный Китай) и Маньчжули (станция Маньчжурия). Советское правительство не предприняло никаких ответных мер, лишь выразив протест Дипломатические отношения с Китаем будут прерваны только летом 1929 г. В июле 1929 г. в Китае закроются генконсульства СССР в Пекине, Тяньцзине, Харбине и Мукдене, а также консульства в Маньчжурии, Суйфыньхэ, Сахалине, Калгане, Хайларе и в Цицикаре.
6 августа 1929 г. за счёт объединения всех вооружённых сил, тогда расположенных на территории Дальнего Востока, создаётся Особая Дальневосточная армия (ОДВА). Её командующим назначается В. К. Блюхер. Ряд побед над группировками китайских войск отрезвляют противника. 22 декабря 1929 г. в Хабаровске подписывается протокол, согласно которому восстанавливается положение на КВЖД и Китай обещает покончить с деятельностью белогвардейских отрядов в Маньчжурии.
В 1930 г. в списках Харбинского отделения Дальбанка появляется 30-летний заведующий операционным отделением Андрей Ильич Дубоносов, из крестьян. К тому времени он имеет 6-летний банковский стаж и 10 лет состоит членом ВКП(б) (с 1920 г.). Этот человек в дальнейшем сыграет очень большую роль в истории Банка для внешней торговли СССР. А пока в его учётной карточке было записано: «Воинская категория — особый учёт ОГПУ. Учётный билет сотр. ОГПУ № 51/моб. От 23-V-27 г. Проживает по адресу: Варсонофьевский пер., д.4, кв.12. Консультант по Дальнему Востоку ОУП и ПБ. С 1.02.1930 — резерв. 22.02.1930 — отчислен из резерва, за выездом Дальбанк, Харбин»[1074].
Попал сюда Андрей Ильич, видимо, неспроста. Это было сложное время для Китая. В 1931 г. Япония приступила к захвату Маньчжурии и в 1932 г. провозгласила создание марионеточного государства Маньчжоу–Го. КВЖД оказалась на его территории. 23 марта 1935 г. СССР под давлением Японии «продал» дорогу Маньчжоу–Го за смехотворную сумму — 140 млн иен. Сын Андрея Ильича вспоминал: «Через два года после нашего приезда в Харбин (то есть в 1932 г.) Маньчжурию оккупировали японцы. На улицах изредка слышалась стрельба, где–то происходили стычки, ходили слухи о жестоких наказаниях за неподчинение. Мне было запрещено гулять и кататься на велосипеде. У отца в верхнем ящике письменного стола появился наган. Консульство выдало его, но, когда следует использовать, не определило. А банковский “Крайслер” продолжал каждое утро подъезжать к дому, увозя отца на работу»[1075].
Уже в мае 1933 г. А. И. Дубоносов возглавил Шанхайское отделение банка. Следует отметить, что в этом городе находится представительство Коминтерна в Китае. Там же и подпольный ЦК КПК, поддерживаемый Советским Союзом.
Шанхайское отделение банка финансировало проведение советскими хозорганизациями этих операций, оплачивало выдаваемые переводы и аккредитивы из СССР и Лондона. Банк также косвенно содействовал этим операциям, выдавая гарантии и акцепты по обязательствам советских организаций перед иностранными фирмами и банками.
К финансированию экспорта из СССР в Шанхай и Южный Китай леса, каменного угля, рыбы, нефти Шанхайское отделение Дальбанка не было допущено. Он финансировался преимущественно Владивостокской конторой Госбанка СССР и, в меньшей мере, Дальбанком ДВК.
Слабо Шанхайское отделение было связано и с местной экономикой.
А. И. Дубоносов приехал в Шанхай вновь неслучайно. Его приезду предшествовали важные события. 28 января 1932 г. японские войска захватывают Шанхай. Уходят они из города только 31 мая, после подписания перемирия с Китаем.
Вновь вернёмся к воспоминаниям сына Андрея Ильича:
Неожиданно наступили перемены: отца назначили директором банка в Шанхае. По сравнению с пыльным, затрапезным провинциальным Харбином 1932 г. Шанхай оказался развитым, бесконечным в любую сторону городом, в котором сугубо китайские кварталы, пахнущие китайской кухней, соседствовали с современными многоэтажными домами, с банковским Сити. Рядом была набережная, а фактически — порт, сплошь заполненный морскими судами.
Основная улица делового Сити носила название Бунд. В 30‑х годах XX века эта улица представляла собой причудливое смешение импозантных зданий с грузовыми тележками, рикшами и лёгкими пирсами со сходнями к бесчисленным джонкам. В одном из представительных зданий на Бунде работал мой отец. Показательно, что Русско–Азиатский банк был третьим по счёту, занявшим на Бунде солидное современное здание.
Международный характер Шанхая тех лет подчёркивался не только обилием автомашин, но и солидными зданиями банков и компаний. В магазинах были товары известных мировых фирм. Отец ездил, как и в Харбине, на престижном американском «Крайслере», рабочей ручкой у него всегда был «Паркер», производившийся по лицензии местным заводом, курил он «Кэмел» и пользовался зажигалкой «Ронсон». Мама шила на «Зингере», пудрилась «Коти», а любимыми духами был «Чёрный нарцисс» от Карон. Я катался на английском двухколёсном «Геркулесе», как и «Паркер», производимом китайским предприятием по английской лицензии.
Был ли отец в китайский период сотрудником только Госбанка–Дальбанка? Не исключено, что само назначение в Китай было связано с тем, что отец прежде работал в ВЧК. Делая свои первые шаги на банковском поприще, он ещё соглашался выполнять отдельные просьбы спецслужб. Встречался он и со знаменитым разведчиком–нелегалом Рихардом Зорге, передавая ему пакеты с деньгами и информацией[1076]. Можно предположить, что отец был знаком по Лубянке или уже по Шанхаю с Эйтингоном[1077] (возможно, и Шпигельгласам[1078]), в то время резидентом в Шанхае. А если учитывать, что посидеть на скамейке спокойного и ухоженного Джесфилд–парка естественнее не одному, а с дамой, то отцу, вероятно, и было предложено выходить на эти встречи со своей женой.
Со временем, глубже войдя в мир бизнеса, отец убедился, что чисто банковской деятельностью он может принести стране куда большую реальную пользу. Провал в разведке и контрразведке — вещь неотвратимая. Это лишь вопрос времени, и если с ними связан банк, будет подорвана репутация банка, а банк без репутации — не банк. Отсюда вывод: всеми силами избегать использования спецслужбами сотрудников банка в качестве своих агентов. И позже, когда отец возглавлял Моснарбанк в Лондоне, он придерживался этого же принципа[1079].
Но работала наша разведка в Китае, видимо, не очень успешно.
В Китае европейцев было не так уж много. Поэтому на них обращалось больше внимания, хотя бы в