— Мигель, займись им сам. Ланте делла Ровере можешь поручить кому-то еще, а Орсини… я хочу понять все и быстро, до отъезда. Мне придется решать, что с ним делать. — Пусть знает, что я не решил. Я думаю.
— Да, мой герцог. — Опять рад и даже счастлив.
Так просто делать людей счастливыми…
3.
Говорят «посеешь привычку, пожнешь судьбу». Кит глядел на хорошо выскобленный деревянный стол и думал — где, когда и, главное, как он умудрился завести новую привычку: только соберешься сделать что-нибудь приятное, тут же на месте будущего происшествия появляются люди герцога Беневентского, и все идет кувырком. Ведь третий раз уже, если не четвертый. Точно привычка. И какая же из нее может воспоследовать судьба?
Каждое случайное появление герцога или его свиты имело объяснение — совершенно разумное. Логичное — как визит в «Соколенка» ровно в праздничную ночь. Лживое — как данные королю объяснения. Но всегда безупречное. Нынешнее явление одного из членов свиты за другим членом свиты в непотребный кабак в орлеанских трущобах тоже имело превосходное рациональное объяснение. Никаких чудес, странностей, натяжек, чьей-то насмешливой воли.
Но полная цепочка совпадений заставляла предположить, что некая сила, умеющая играть временами и местами событий, решила поиздеваться над неким альбийцем.
Сила эта была, конечно, в своем праве, в конце концов, некий альбиец и сам нарушал ее законы направо и налево… но чувство юмора у нее оказалось низкопробное. Для приречных кукольных представлений, где ревнивца-мужа морочат до такой степени, что он уже не может понять, кто лежит с его женой — он сам или его собственный подмастерье.
И кончиться все могло бы как в этих спектаклях. Куклу лупят — опилки веером летят, а если актеры хотят порадовать зрителей, то еще и вишневый сок брызжет.
В трущобный кабак Кит пришел убивать. Если получится — своими руками, если нет — руками тройки молодчиков под стать здешним трущобам: здесь же, наверняка, и родились. Свернет жертва в нужный переулок — напорется на нож, не свернет — подойдут и пригласят. Никто не удивится, не позовет на помощь. Зачем помогать, кому помогать? Трое и сами справятся.
Сок не расплескался по высохшей грязи только потому, что Кит в последний момент успел догнать и дать отмашку. Всем спасибо, все свободны, спектакль отменяется, нам очень смешно. Деньги, разумеется, получите полностью.
Оборванец ковырнул грязным ногтем доску. Чистая. Смешно. В восточных трущобах далеко за крепостной стеной, в кабаке, в котором с вечера до утра собирается ворье, а с утра до вечера — кто помельче, — и чисто. Днем тут еще и тихо. Окрестная шваль либо отсыпается, либо в городе на промысле. Да и вообще держат это место здешние большие люди, держат для себя, но и остальным присесть на лавке не мешают. Нужно хорошо знать не только Орлеан, но и такие вот прилепившиеся к нему ласточкины гнезда окраин, чтобы назначить встречу именно здесь. Кит сюда раньше не заглядывал, при своих-то интересах.
Люди Трогмортона взяли Уайтни в «кубик» — куда надежнее, чем частично покойные негоцианты самого Кита. И убедились — посылает записки, исчезает, встречается с кем-то. Потом одному из наблюдателей удалось продержаться на Уайтни до очередного места встречи. И увидеть того, кто приходил. Марио Орсини, мальчик из свиты посла. Потом Уайтни услали из города с поручением. За это время ничего не утекло, хотя всем остальным служащим посольства подбросили по очень вкусной, очень жареной новости. Выводы… выводы можно было делать сразу после истории с Хейлзом. Но не хотелось. Но пришлось.
Кит не спорил с сэром Николасом, когда тот скривился от идеи доложить начальству Уайтни. Действительно, со всех сторон нехорошо. И в посольстве этакое безобразие, бросает тень на самого сэра Николаса. И родственники у юнца, на какую линию ни взгляни, сплошь достойные люди… в общем, пусть себе героически гибнет на службе. Не ради него, ради родни.
А если он все же, все же действовал по приказу, если это свара между службами — что ж. Есть границы, через которые не переступают даже по указанию сверху.
Операцию вел Кит. Сам предложил. Формально — потому что делать это должен был кто-то из них двоих, а у сэра Николаса внешность уж больно приметная, а на самом деле потому, что ему было неловко перед Трогмортоном за историю с Хейлзом. Кит был в этом деле прав, но получилось некрасиво. И раз уж не поссорились — нужно расплатиться, неудобно. Едва Уайтни вернется в город, в тот же день и случится с ним несчастье на службе. Благо, тот и сам помог — не успев переодеться с дороги, послал очередную записку в особняк герцога Беневентского и через пару часов помчался куда-то.
Кой черт дернул его присесть на длинной общей лавке в этом кабаке, Кит не знал. Риск, лишний и ненужный. Дождаться снаружи, тихо проводить, тихо убрать. Обычное дело. Нет — решил же выпить пива… отхлебнул — удивился. Ожидал привычной коровьей мочи, которую в глотку-то по жаре залить можно, не такое пили, но вот запах и вкус лучше не ощущать. Оказалось — замечательное пиво, жаль, ходить сюда долго и неудобно. Да и спрашивать скоро начнут — кто такой, чем промышляешь на хлеб насущный… И спрашивать будет не стража, монеткой не ответишь.
Сел — так, чтобы Уайтни его не видел, а ему как раз оба были заметны в профиль, сгорбился над кружкой. Босяк где-то монету спер, теперь пообедать может как большой человек. Хорошо… а что мухи жужжат, со двора помоями и мочой тянет, в проулке прямо посреди дороги дохлая кошка валяется, раздулась уже — так не босячье дело такого чураться. Очень уважительное заведение, пиво хорошее.
Поднял взгляд — и увидел. Дети… почти одинаковые — тонкие, светленькие, в глазах сплошная наивность, ведрами не вычерпаешь, — трогательно так держались за руки. И таращились друг на друга. Нежно. Кит едва не подавился пивом — и хорошо, что не сделал следующий глоток. Потому что юный ромей наклонил к плечу голову и тряхнул ей. Тем самым осточертевшим Киту неповторимым движением герцога Беневентского. Ага, неповторимым — отлично повторимым. В мельчайших подробностях. Не отличишь. Волосы только льняные, а не темно-каштановые. И та же челка, кстати, ниже бровей.
Дик Уайтни этого движения, наверное, не заметил. Он о чем-то говорил, шепотом, очень настойчиво. Не заметил — но повторил, совершенно бездумно. Просто подражая. Как все и думали. Только не послу Его Святейшества.
Вот вам и приказ сверху и вся прочая параферналия. Любовь у них, и взаимная. И встречаются, конечно, в таких закоулках, куда свои не могут забрести ни случайно, ни по службе. Боже ж ты мой, и зачем ты таких дураков создаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});