Читать интересную книгу Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

— Ты сказал… "увидимся в аду, Кровавый Ангел".

Нокс мрачно кивнул.

— Тогда ты получил свой ответ.

Рафен замешкался, но все, что он хотел добавить, было прервано передачей вокс-бусины в ухе. Он переключился на главный канал.

— Это сержант Рафен. Докладывайте.

С возрастающей тревогой он слушал описание того, что Туркио обнаружил на инженерной палубе.

ЗА КОРМОЙ субмарины таяло оставшееся слабое искажение потоков медлительных вод морей Дайники. Медленно и постоянно с холодными, просчитанными намерениями прирожденного хищника за судном плыли затененные очертания.

Небольшие фосфорные точки, тянущиеся по телу из сочлененного, подвижного хитина, обрисовывали размеры очертаний монстра. В целом размерами оно походило на "Неймос", слабо изогнутые плавники и хвост позволяли ему плыть на одной скорости с человеческим судном. Невидимо и неуловимо тиранидское существо двигалось через океан, инстинктивно ощущая водный рельеф. Оно вплывало и выплывало из термоклинных слоев и больших полос течений, где пластами лежала вода разной температуры, где отражались звуковые волны, еще сильнее маскируя ее осторожное приближение.

Оно было превосходно адаптировано к своим охотничьим угодьям. Поколения назад из цепи стремительной эволюции пращурами были вырваны генотипы жизненных форм Дайники-5, и в процессе было поглощено все необходимое, дабы полностью уничтожить все живое. Извлеченные из воды микрочастицы тяжелых металлов тускло блестели в матовой, естественной броне существа, в бивнях, окружающих овальное ротовое отверстие, и в клыках, вокруг каждой присоски на множестве щупалец. Оно скорее перетекало в воде, чем двигалось, ныряло в глубокие потоки, толчками приближаясь к незваным гостям. По сторонам головы пластинчатые веки обнажили гладкие линзы с темными зрачками. Оптические рецепторы эволюционировали, чтобы отслеживать тепловое излучение, и они наблюдали за очертаниями "Неймоса". Тонкие, чувствительные щупальца могли уловить магнитное волнение от колебаний на кончиках листьев.

В медлительных и угрюмых мыслях существо сравнивало свою добычу со всеми другими, которыми когда-либо питалось. Кое-что было органическим, из плоти и хрящей, неся в себе генотип происхождения тиранидов, а иногда были и другие штуковины, облаченные в твердые панцири из керамита или плавающие по волнам в железных оболочках. До последних нужно было дотянуться и утащить на дно, убивая неимоверным давлением глубин и своими крепкими объятьями.

Оно поглотило остатки хрящеперых форм тиранидов одним движением, вытянувшись и достав их тела, засосав те через решетку металлических китовых усов. Мозговые клетки были перекачаны во вторичный желудок с клетками-рецепторами омофагов и денатурированы. Цепочки рибонуклеиновых кислот были разорваны, как только их воспоминания были впитаны собственными биосистемами существа. Тиранид почерпнул остатки сенсорных ощущений и феромоновые воспоминания из трупов, извлекая все, что можно. Глядя глазами убитых, оно пережило вместе с ними их смерть и ощутило плотскую жизнь, которую они пытались сожрать. Сверхлюди, как существа с поверхности, только немного иные. Существо недолго порыскало в странных обломках, которые ливнем падали в его владения с небес выше, но не нашло в них ничего значительного. Но теперь к нему пришло понимание.

Ранее добыча с небес никогда не осмеливалась опуститься под поверхность вод. Это было незнакомо тираниду, и в его огромном разуме постоянный голод приобрел новый оттенок эмоции. Предвкушение.

"Неймос" уходил все глубже, и существо последовало за ним.

* * *

Спускаясь вниз по ступенькам стальной лестницы, которая вела к второстепенным палубам, Рафен ощутил запах раньше, чем достиг лазарета. Воздух был пропитан тяжелым, ржавым запахом пролитой крови, но его чувства выделили еще один аромат в смеси: смазки и озона.

Он двигался стремительно, осознавая, что его тяжелые ботинки оставляют вмятины на палубе, пока он быстро по ней несется. Палуба была немного наклонена, "Неймос" мягко поворачивал на правый борт, и он подтянул себя выше, хватаясь за железные перила, приваренные к изогнутым стенам. Люк к корабельному изолятору был открыт настежь, и в коридор лился яркий, желто-белый свет. Туркио стоял снаружи, и выражение его лица было мрачным. С его аугметической руки свисал болтер. Краем сознания Рафен отметил, что оружие снято с предохранителя.

— Командующие, — начал Туркио, кивая Рафену, а вслед за этим еще раз Ноксу, поскольку Расчленитель следовал за ним, — он тут. Брат Гаст приглядывает за ним.

Нокс шмыгнул носом и заговорил до того, как Рафен успел задать вопрос.

— Ты уверен в том, что произошло? Адепт был слаб духом… возможно, он пытался лишить себя жизни.

Туркио покачал головой.

— Существуют более простые способы. К несчастью, на катушках камер внутренней безопасности не обнаружилось данных. Кажется, что в это время произошел какой-то сбой. "Неймос", конечно, антикварное судно, и его системы стары, но я не верю в такие совпадения. Это была преднамеренная атака.

— Организованная кем? — спросил Рафен, — Механикус, может быть, и мало походят на Адептус Астартес, но Беслиан не имел врагов среди нас. Мы должны предположить, что у нас на борту есть незваный гость.

— Может быть, кто-то проскользнул на "Неймос" перед тем, как мы покинули "Археохорт", — предположил Туркио, — другой адепт. Если один из них узнал о намерениях Мохла…

Он умолк. Нокс покачал головой.

— Мохл бы узнал об этом. Он бы предупредил нас.

— Неважно как, — вклинился Рафен, — со всем этим мы быстро разберемся.

Кивнув Туркио, он указал на проход.

— Собери братьев и прочеши корабль от носа до кормы.

Кровавый Ангел кивнул и прошел мимо них исполнять приказ, а в это время Рафен вошел в лазарет. Задумчивый Нокс последовал за ним.

Внутри отсека, под сиянием люминовых ламп, брат Гаст был занят телом техножреца. Он снял свои латные перчатки и наручи, и густая, маслянистая кровь пачкала его голые руки, пока он обрабатывал раны Беслиана. Ему помогал раб-машина, одетый в кожаный рабочий халат. Он развернул маленькую лазерную иглу, которой с гудением и шипением запечатывал вены, соединял провода и трубопроводы.

Беслиан напоминал мертвые останки с поля боя. Если бы не множество проводов, соединяющих его со стеклянными измерителями мониторов над кушеткой и медленный звон жизненных показателей, Рафен счел бы его давно умершим. Он несколько секунд наблюдал за работой апотекария-клирика на каком-то отстраненном, далеком уровне и был заинтригован видом внутренностей адепта. Воина всегда интересовало, какое сердце бьется внутри высохшей груди этих шестеренок.

На ближайшей койке в поддерживающих петлях недвижимо лежал брат Сов. Раненный Расчленитель дышал хрипло и неглубоко. Рафен быстро осмотрел его.

Воин находился в исцеляющем трансе, импланты Астартес работали над его восстановлением. Однако с одной отсутствующей рукой, тело Сова казалось каким-то странно непропорциональным.

Гаст колдовал с кожным степлером и вакуумным тюбиком морфического клея над раной на боку Беслиана и начал ее закрывать. Не поворачиваясь, он обратился к остальным Астартес.

— Адепту повезло, что он остался в живых. Туркио нашел его до того, как био-импланты полностью отключились от физического шока. Потеря крови огромна. Я сомневаюсь, что в следующие несколько лет он вообще придет в сознание. На его теле очень много ран от разного оружия. — Он указал на сочащийся кровавый порез и область сильно поврежденной ткани. — Тупая травма в области головы и шеи. Множественные трещины.

— Ты предполагаешь, что убийц было несколько? — спросил Нокс. Гаст качнул головой.

— Не предполагаю, брат-сержант, а констатирую факт. И нападающие были достаточно сильны. Эти жестокие раны были нанесены в безумии и быстро. Однако не совсем умело.

— Если бы это были Астартес, Беслиан был бы убит одним ударом, — пробормотал Рафен, — быстрым и экономным.

Он указал на глотку адепта, предлагая, как бы он сам это сделал.

— Резкий, крушащий удар вот сюда. Или нож в череп.

— Как я зафиксировал, атакующие действовали неумело, — продолжил Гаст, — только из-за этого Беслиан выжил.

— Значит, в конце концов, у нас есть свидетель, — сказал Рафен, — у него же нет повреждений мозга?

Гаст отошел в сторону, позволив сервитору закончить работу и заштопать пациента. Он протер свои руки освященной материей.

— Сложно сказать точно. Мои знания ограничены медицинской помощью на поле боя и призванием сангвинарного жречества, не больше.

Рафен наклонился, изучая пепельное лицо растерзанного адепта.