— Рафен, — одна из фигур при звуках имени остановилась и развернулась.
Стоящий за Кровавым Ангелом брат-сержант Нокс заполнял собой практически все пространство коридора. Его голова находилась буквально в сантиметрах от беспорядочной путаницы труб над ним, руки были прижаты к бокам, а мощные плечи блокировали свет из прохода позади.
На боевой броне Расчленителя была свежая кровь, кровь Астартес. Выражение лица Рафена было осторожно-нейтральным.
— Нокс. Каково состояние брата Сова?
В полумраке блеснули темные глаза Нокса.
— Гаст присматривает за ним. Он лежит в лазарете, накачанный под завязку анти-шоковым зельем и противоядием. Он выживет.
— Хорошо.
— Но он не сможет сражаться. И теперь я лишился трех братьев, — продолжил Нокс, не обращая внимания на ответ Рафена.
— Мы все лишились трех братьев, — твердо ответил Рафен, — это объединенная миссия, кузен, не забывай. Ваш магистр Ордена потребовал этого.
— Он сказал мне выследить и убить предателя, Кровавый Ангел. Он не предлагал мне использовать моих братьев как пушечное мясо.
— Если ты предполагаешь, что я позволил твоим родичам подвергнуть себя огромному риску, то тебе необходимо пересмотреть эту мысль. Мы все в огромной опасности, — Рафен сложил руки на груди, его губы скривились.
— Разве мы не должны вырезать сердце предателя? — рявкнул он. — У меня нет времени на пререкания и критику. Нокс, говори то, что думаешь. Озвучь свои мысли.
Он свирепо взглянул на Расчленителя.
— Ты веришь в то, что мог все сделать лучше, чем сделал я.
— Ты, кажется, так уверен в себе, — сказал Нокс, — но ответь мне, у тебя вообще был план, Рафен? Или ты просто плывешь по течению?
Кровавый Ангел ощутил прилив раздражения.
— Ты сражался с врагами Императора намного дольше меня. Так скажи мне, как много раз тебя вынуждали идти в битву, рассчитывая только на свою хитрость и благословение Святой Терры?
— Не пытайся учить меня, мальчишка, — парировал воин. — Этого недостаточно! Командир, который идет на битву без стратегии — ходячий мертвец.
— А ты, в свою очередь, пытаешься научить меня тактике, — огрызнулся Рафен. — Как часто ты еще будешь испытывать меня? На арене Ваала я уже однажды одержал победу над тобой… Ты снова хочешь драться со мной здесь и сейчас? Ты хочешь бросить мне вызов ради командования этой миссией?
Тело Нокса напряглось, и на мгновение Рафен подумал, что Расчленитель ударит его.
— Наверное, так и следует поступить.
— И что за превосходный пример мы подадим, — усмехнулся Рафен, — в этот раз, когда наше единство ради цели нам нужнее всего.
— Ага, — ответил Нокс, — а как мы можем этого добиться, если не доверяем собственному командиру?
Он сделал два шага вперед.
— Заставь меня поверить тебе, Рафен. Убеди меня, почему я должен следовать за тобой.
— Мы найдем ренегата, который пришел на Ваал, и уничтожим его, — ответил Кровавый Ангел, — если хочешь, можешь сомневаться во мне, но не сомневайся в этом. С нами Император.
Усмехнувшись, Нокс изогнул бровь.
— Это тебе сородич колдун сказал? Может, скажешь еще, что Он сойдет с Золотого Трона и проткнет копьем Фабия для нас? — он фыркнул. — Да, я дрался во Имя его гораздо дольше тебя, и за это время я научился тому, что Он помогает тем, кто помогает сам себе.
— Следи за языком, — прорычал Рафен.
Расчленитель сверкнул глазами в ответ, не обращая внимания на предупреждение.
— До сих пор ты производишь плохое впечатление, братец. Ты позволил своим мыслям затуманиться. Ты все еще сражаешь в проигранной битве, Рафен! Размышляешь над всеми обстоятельствами бегства Байла вместо того, чтобы готовиться к грядущему сражению! И я не позволю из-за этого умирать моим братьям.
Рафен отвернулся.
— Ты не знаешь, о чем я думаю. Если бы знал, ты не спорил бы со мной!
Рука Нокса вылетела вперед и схватила наруч Рафена.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Кровавый Ангел! Я знаю, потому что думаю о том же!
— Убери свою руку, — прорычал Рафен.
— Что он делает со священной кровью? — выпалил Нокс. Рафен ощутил, как будто кровь в венах обратилась в лед, и напрягся. Тень великого ужаса перед позором и отвращение, столь темное, как старая ненависть, накрыли его разум. Этот вопрос бился у него в подсознании. Он бился там с того самого момента, когда Рафен покинул общество лорда Данте. После того, как магистр Ордена поручил ему эту миссию.
— Этот вопрос…, — Нокс убрал руку, — он лишил меня сна. Иногда я желаю, чтобы не знал ничего этого… Но это только секундная передышка…
Весь гнев, вся сдерживаемая ярость в сердце Расчленителя испарилась, и на мгновение он показался почти уязвимым. Странно, но Рафен внезапно ощутил сочувствие к своему брату по оружию.
— Да, — согласился он, — я слышу тот же самый вопрос в своих мыслях и с ужасом жду ответа на него.
— Мы боимся его, — ответил Нокс, — как и должно быть. Этот подлый ублюдок Хаоса, его темное колдовство и порченая наука создают таких чудовищных созданий. Говорят, что Байл однажды приложил руку к созданию клона короля ублюдков — Хоруса…
Лицо воина скривилось от отвращения, и он сплюнул на палубу.
— Если он осмелился воссоздать этого нижайшего из предателей… Во имя Терры, что еще он может создать?
Рафен ощутил слабость.
— Не могу даже представить…
— Но должен, — ответил ему Нокс, — ты должен осмелиться и ответить себе на этот вопрос, в противном случае ты пойдешь сражаться не готовым!
Он сделал паузу.
— И если ты поступишь так, то ты докажешь мою правоту. Не один достойный командир не может отвернуть свое лицо от такой темной и ужасающей неопределенности. Это цена лавров героя. Если хочешь вести нас в бой, ты должен с радостью вести нас хоть в самое пекло ада.
— И делать это с открытыми глазами, — кивнув, добавил Рафен, — только так.
Нокс внимательно посмотрел на него.
— Вот что я тебе скажу. Я — Расчленитель, Сын Великого Сангвиния, Адептус Астартес. Преданный слуга Золотого Трона и так далее и тому подобное. Я могу встать перед тобой и строчить лист за листом, перечисляя победы и мои набожные, фанатичные деяния во имя Святой Терры. Но мне нет нужды доказывать это тебе или любому другому человеку под светом этих звезд.
Рафен посмотрел на него.
— Но ты требуешь этого от меня!
— Такова ноша командования. Ты знаешь это. Преодолей это, Рафен, или отойди в сторону.
Нокс встал перед ним, ожидая.
— Что ты выберешь?
После долгой паузы Кровавый Ангел медленно вздохнул.
— У меня нет великого плана, — признал он, — каждый разработанный против Фабия план, каждая наработка, чтобы схватить его, оказывается пеплом в моих руках. Он не похож ни на одного врага, с которым я когда-либо сталкивался. Десять тысяч лет тому назад он был примером для героев и чемпионов, и время не затуманило его мастерство. Это чудовище — исключительная добыча, Расчленитель. Знай это.
— Знаю. Мы все знаем.
Взор Рафена упал на палубу.
— Сейчас у меня ничего не осталось, кроме клинка из ненависти, и ярости, которая питает его. Мы незаметно приблизимся к его острову и проломим стены голыми руками, если понадобится. Все что мы найдем внутри, будет уничтожено.
— А… сосуд со священной кровью?
— Он будет возвращен. Так или иначе.
Нокс на секунду замолчал.
— Эта миссия погубит нас всех, Кровавый Ангел.
— Возможно, — Рафен взглянул на него, — ты теперь жалеешь о том, что присоединился ко мне, кузен?
Нокс покачал головой.
— Единственное, о чем я буду сожалеть, если мы этого сукиного сына не заставим страдать перед смертью.
— Мне нужно только подобраться ближе, — продолжил Рафен практически для себя, — всего лишь один удар, не больше. Достаточно близко, чтобы убить.
Он стряхнул наваждение.
— Сов отлично сражался ради защиты своих боевых братьев и для миссии. Очень жаль, что его так поранили.
— Он еще не вышел из игры, — ответил Нокс, — никто из нас еще не вышел.
Рафен принял его слова кивком.
— Так что, брат-сержант, я ответил на твой вопрос? Я удостоен твоей верности? Последуешь ты за мной в неизвестное, в пасть смерти?
Нокс развернулся и начал уходить.
— Ты помнишь слова, которые я произнес в ангаре, как раз перед тем, как "Неймос" начал падение?
— Ты сказал… "увидимся в аду, Кровавый Ангел".
Нокс мрачно кивнул.
— Тогда ты получил свой ответ.
Рафен замешкался, но все, что он хотел добавить, было прервано передачей вокс-бусины в ухе. Он переключился на главный канал.
— Это сержант Рафен. Докладывайте.
С возрастающей тревогой он слушал описание того, что Туркио обнаружил на инженерной палубе.