Читать интересную книгу PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза (сборник) - Лев Гумилев

У папуасов, например, существовал обычай, согласно которому каждый юноша, желающий иметь ребенка, должен убить человека соседнего племени, принести его голову, но при этом узнать его имя, потому что количество имен строго лимитировалось, и только тогда ему давали право на то, чтобы он завел ребенка. В противном случае не разрешалось [73, с. 180].

Индейцы в Северной Америке вели меж собой жесточайшие межплеменные войны, которые, с точки зрения европейцев, были бессмысленны: земли много, бизонов полно, почему же тогда сиу убивают, например, черноногих, а те, в свою очередь, убивают дакотов, шаены убивают команчей, команчи убивают шаенов [1, с. 312]. Зачем? А потому что индейцы Северной Америки великолепно знали, что дары природы не беспредельны, они могут прокормить без ущерба для воспроизводства (нормального, природного) лишь определенное количество людей. Если ты хочешь иметь ребенка, пойди убей соседа и, когда освободится место, заводи ребенка. В противном случае это не разрешалось.

Правда, в Америке не было таких ограничений, как в Новой Гвинее у папуасов. Им этого не требовалось, потому что у них эти войны были постоянно и можно было принести скальп человека из соседнего племени или убить серого медведя гризли – это считалось равноценным, после чего юноша мог стать отцом семейства. Благодаря этому индейцам удавалось поддерживать природу Америки в равновесном состоянии вплоть до того момента, когда туда пришли белые, которые ее деформировали, ибо стремились не к гармонии с природой, а к получению прибылей [1, с. 221–226].

Утрата мечты

Гомеостаз – это еще не конец. Люди в этой фазе подобны подавляющему большинству трудящихся инерционной фазы, и не только крестьян и ремесленников, но и исполнительных чиновников, работящих инженеров, добросовестных врачей и педагогов. Ведь пассионариев отличает не умение, честность и приспособленность к выполняемой работе, а честолюбие, алчность, зависть, тщеславие, ревность, которые толкают их на иллюзорные предприятия, а те могут быть иногда полезными, но крайне редко.

Человек фазы этнического гомеостаза чаще всего хороший человек, с гармоничным складом психики. Он, как правило, честен, потому что его не терзают страсти и не соблазняют пороки. Он доброжелателен, ибо ему нет необходимости отнимать у соседа то, что для него было бы не необходимостью, а излишком. Он дисциплинирован, так как воспитан в уважении к старшим и их традициям, но все это делает его природным консерватором, непримиримым к любым нарушениям привычного порядка. Короче говоря, гармоничные особи – фундамент этноса, но в критические моменты бывают нужны башни, а их с потерей пассионарности быть не может.

И ведь гармоничный человек неглуп. Он умеет ценить подвиги и творческие взлеты, на которые он сам неспособен. Особенно нравятся ему герои и гении времен минувших, так как покойники не могут принести никакого беспокойства. И он вспоминает о них с искренним благоговением, что дает право назвать описываемую фазу «мемориальной». Услужливая память опускает все эпизоды, огорчающие человека, да и этнический коллектив. Не то чтобы тяжелые и позорные события полностью забывались, но вспоминать стараются события приятные, тешащие самолюбие. История постепенно становится однобокой, а потом превращается из науки в миф.

Но и это еще не предел упрощения этнической системы. Память – груз тяжелый, а отбор воспоминаний требует некоторой, пусть небольшой, затраты пассионарной энергии. И если этнос-изолят доживает до очередной фазы – глубокой старости, то его члены не хотят ничего вспоминать, любить и жалеть. Их кругозор во времени сокращается до отношений с родителями, реже – дедами, а в пространстве – до тех пейзажей, которые мелькают у них перед глазами. Им все равно, вертится ли Земля вокруг Солнца или наоборот. Да и вообще, им удобнее жить на плоской Земле, ибо сферичность утомляет их воображение.

Субпассионарии этого сорта существуют во всех фазах этногенеза, но их обычно не замечают, потому что очень уж они неинтересны. Но когда они остаются одни, то их называют «примитивными» и «отсталыми», тогда как они просто старые и беззащитные. Но остатки мифов и легенд у них есть, а это показывает, что нами описано не начальное, а конечное состояние этноса, которое называть фазой как-то неудобно. Но предрешенность этногенезов – только вероятность. Безнадежных положений не бывает, ибо всегда возможна регенерация.

Глава одиннадцатая. Скрытые силы

Этническая регенерация как принцип

Итак, мы рассмотрели все известные в этнической истории фазы этногенеза. Но нельзя считать изложение вопроса законченным, если мы не упомянем еще об одном специфическом свойстве этногенеза – способности этноса к регенерации.

Суть этнической регенерации – это частичное восстановление этнической структуры, наступающее после периода деструкции. Какой характер носит регенерация в зависимости от фазы этногенеза?

В фазе подъема регенерация на уровне этноса не наблюдается, поскольку пассионарность довольно устойчиво растет, что ведет к усложнению структуры этноса.

В акматической фазе уже есть что восстанавливать, поскольку эта фаза подрывает политическую мощь этноса, его хозяйство, даже часто бывает связана с повышенным уничтожением собственных сограждан, когда они начинают бороться друг с другом.

Принцип «Будь самим собой» – это принцип обоюдоострый, и если один сам по себе и другой сам по себе, то они мешают друг другу, и в лучшем случае они толкают друг друга локтями, в худших – шпагами, а в еще худших пускают в ход тяжелую артиллерию. И тогда в эти критические моменты оказывается, что ради самосохранения следует восстановить старый принцип, принцип фазы подъема – «Будь тем, кем ты должен быть». Тогда все устанавливается, приходит на круги своя. Этнос создает социально-политическую и государственную систему, при которой он существует, и естественно возвращается к акматической фазе, то есть опять к взаимоистреблению, но уже некоторое время спустя, когда условия станут более благоприятными и не столь трагичными.

Яркой иллюстрацией такого рода регенерации является восстановление России после Смутного времени. К началу XVII столетия высокий уровень пассионарного напряжения привел к крайне сильному кризису, поставившему под сомнение сам факт существования огромной страны. Только усилиями ополчения, руководимого нижегородским купцом Мининым и обедневшим князем Пожарским, был водворен хоть какой-то порядок и провозглашен царем юный Михаил Романов, на простых санях привезенный в Москву. Уже при Алексее Михайловиче были восстановлены засечные линии против татар, присоединена Украина, шел процесс крестьянской колонизации по Оке и Волге. Но продолжалось это недолго – растущая пассионарность вновь заявила о себе страстями раскола, кровью восстания Степана Разина, Хованщины, стрелецких бунтов и петровских казней. Пассионарный перегрев снова вступил в свои права, и снова каждый стремился быть оригинальным.

При инерционной фазе, когда идеалом является или римский Цезарь, или джентльмен, или святой, или богатырь, также возможна регенерация. Возможно, что в критический момент найдутся какие-то люди, которые опять поставят во главу угла не свой личный эгоистический интерес, не свою шкуру, а свою страну, как они ощущают ее, свой этнос, свою традицию.

Проверим себя

Османская Турция возникла в результате пассионарного толчка XIV в., который прошел через Русь и Литву, Малую Азию, Египет до Абиссинии (см. схему на с. 383–384). Как видите, и русские и турки – народы сравнительно молодые. Они прожили всего по 600 лет. Турция сначала росла как тесто на дрожжах. Первые турки, которые основали могущество будущей Турецкой империи – это кучка беглецов из Средней Азии – туркменов, которые убежали от монголов и, обратившись к местным сельджукским султанам, попросили места для поселения. Иконийский султан разрешил им поселиться за своими владениями, около места Бурса – на границе с Никейской империей, впоследствии Византией.

Турки начали, подобно крестоносцам, священную войну, но за мусульманскую веру, и пригласили всех желающих принять в ней участие. Со всего мусульманского Востока стекались пассионарные товарищи, которые готовы были сражаться за веру ислама до тех пор, пока у них сабля не затупится и пока они не получат достаточное количество богатства и жен, потому что на Востоке это тоже считается очень большим достижением.

Им выдавались на захваченных землях очень маленькие участки для сельского хозяйства, которые назывались «тимар» – это не поместье, а такая усадьба, где семья обрабатывает садик сама, но тимариот-спаги (всадник) должен был приходить к султану вооруженным, на собственном коне, с собственным оружием и служить в конном войске. Всадниками становились и черкесы, и курды, и еще не разложившиеся арабы, и в большом количестве сельджуки, и туркмены, и малоазиаты, и татары – кто угодно. Каждый, кто произносил формулу ислама, становился турком, а если он хотел служить в армии, то становился спаги, то есть воевал и не платил налоги в виде денег, потому что налог он платил своей кровью.