С теплотой вспоминаю медиков Козачук, Миронову, Воробьеву, Дмитриеву и других наших исцелителей - женщин в белых халатах, нашего дивизионного соловья Кирюхину. У Марии был хорошо поставлен голос. Она исцеляла бойцов не только руками медика, но и задорной песней.
Многие девушки на фронте нашли свою судьбу. Медсестра Катя стала подругой нашего минометчика Василия Пономарева. В боях на плацдарме я особенно остро ощутил, как бесконечно дорога мне стала Марина. За все дни боев я лишь однажды по-настоящему испугался: когда немецкие танки прорвались к командному пункту полка, неподалеку от которого находился медицинский пункт. К счастью, все обошлось благополучно.
Еще почти двое суток фашисты продолжали бешено таранить нашу оборону. Истекающие кровью батальоны 828-го и 862-го полков медленно пятились, постепенно оголяя тылы нашего полка. Мы сдерживали врага, но с каждым часом это делать становилось все труднее и труднее.
Наш плацдарм уже сыграл свою отвлекающую роль. За полтора месяца боев он приковал к себе большие силы врага, помог войскам фронта расширить главный Сандомирский плацдарм настолько, что в последующем он мог вместить целую группировку для нанесения удара по фашистам.
14 сентября командование 1-го Украинского фронта, стремясь сохранить оставшихся в живых наших бойцов и командиров, отдало приказ оставить плацдарм. Майор Павлюк довел его до офицеров, объявил порядок отхода. Первыми покидали левый берег тыловики, последними - стрелковые подразделения.
Совещание было закончено, мы начали расходиться. Но меня позвал Валентин Евстафьевич:
- Алтунин, на минуту задержись!
Я подошел к командиру полка. Павлюк вздохнул, окидывая меня взглядом, и чуть дрогнувшим голосом произнес:
- Знаю, больше других досталось твоему батальону. Первыми вступили на плацдарм и последними придется уходить. Но ничего не поделаешь. В других батальонах людей меньше, чем у тебя. Надеюсь, и на этот раз выдюжишь. Лодки будут ждать тебя на берегу. Я устало махнул рукой:
- Ясно. Если суждено сгореть, говорят у нас в Сибири, не утонешь.
Вымученная улыбка скользнула по исхудавшему лицу майора Павлюка.
- Ну вот и хорошо. Обговорим детали выполнения задачи. Мы вышли из блиндажа. Осмотрели рубежи обороны, пути отхода. На прощание Валентин Евстафьевич обнял меня:
- Береги, Саша, себя, людей. У нас еще много дел впереди.
Последняя ночь была самой трудной для батальона. Соседи уходили, мы продолжали отбиваться от наседавшего врага. Фашисты, видя свой перевес, предлагали нам сдаться, в противном случае грозились утопить в Висле. Батальон отразил шесть атак кряду.
Лишь под утро нам удалось оторваться от врага и отойти к лодкам. Воспользовавшись затишьем, приступили к переправе.
Дорого нам дались эти дни. Только в последних боях отдали свои молодые жизни подполковник Василий Кожевников, капитан Исаак Близмак, старшие лейтенанты Дмитрий Одегов, Николай Ларин, лейтенант Петр Байстрючеико, младшие лейтенанты Виктор Федоров, Никита Чудов, многие сержанты и солдаты. Тяжело ранены были помощник начальника штаба полка по связи капитан Константин Лисицын, старшие лейтенанты Антон Ильин, Александр Никитин.
Мы уходили, чтобы пополниться и вновь вернуться громить ненавистного врага.
Идем на запад
На рассвете последние лодки пристали к правому берегу Вислы. Бойцы выносили за дамбу раненых, разгружали имущество. Я, остановившись у самого края воды, посмотрел в сторону оставленного нами плацдарма. У ног лениво плескалась речная волна. Было сыро, пахло первым прелым листом приближающейся осени.
В настороженном сумраке наступающего утра мимо в одиночку и группами брели черные от усталости и пороховой копоти люди. Осунувшиеся, незнакомые или с трудом узнаваемые лица, время от времени слышались стоны раненых. Больно, больно сжималось сердце. Как мало их шло!
Боль утраты горечью оседала в груди. Не сразу услышал хриплый голос, раздавшийся за спиной:
- О чем задумался, комбат?
Я повернулся. На меня глядел воспаленными глазами командир полка. И очевидно, по моему виду понял многое. Он что-то хотел сказать, но только с усилием сглотнул подступивший комок. После молчания спросил, тяжело вздохнув:
- Всех с левого берега вывез?
- Всех. Последним рейсом прихватил и полковых телефонистов.
- Вот спасибо, Александр Терентьевич! - оживился Валентин Евстафьевич. - Мне тут доложили, мол, в спешке забыли двух телефонистов, а, как на грех, с тобой связи нет. Нарочного отправить - лодки у тебя. Хоть вплавь кого посылай. А тут слышу - стрельба прекратилась. Неужто Алтунина одолели фрицы, думаю, не успел оторваться? Знаю, что оставил тебя в кромешном аду. Казню себя, но иного решения принять не мог.
- Не стоит себя казнить, товарищ майор. Не мне, так другому обстановка требовала испить чашу отхода до конца. Да и помочь чем вы нам могли? Артиллерией? Материальная часть полковых батарей вышла из строя на плацдарме. Не лучше дело обстоит в артполку и истребительно-противотанковом дивизионе дивизии. Был приказ стоять до последнего. Вот все мы и стояли. Так что иллюзий насчет помощи я никаких не строил. Рассчитывал на наличные силы да на сметку людей. Ну и, как видите, выдержали. Ваш приказ выполнен. Да что это я разговорился, как та девица.
- Ничего, ничего. Тебе нужно разрядиться. Да и говоришь ты все верно. - Майор Павлюк крепко, до боли, пожал мне руку: - Спасибо, Саша! За все спасибо, комбат. Вижу, ты устал до предела. Пойди отдохни.
Не помню, что еще говорил Валентин Евстафьевич. Как-то сразу спало напряжение, и на смену ему пришла усталость. Свинцом налилось тело, огнем горели в сапогах ноги, загудело в голове, перед глазами пошли красные круги. Превозмогая навалившуюся тяжесть, разыскал палатки, в которых вповалку уже спали бойцы и командиры батальона. Уронил голову на чью-то шинель, закрыл глаза. И почти тут же блеснули в них всплески разрывов, толкнуло в плечи и в грудь чем-то душным. Сквозь хаос вспышек, визг осколков и свист пуль послышались чьи-то надрывные голоса: "Ротного убило... Там раненые... Раненых выносите... Драпают, сукины дети, драпают... Все, конец, братцы!.."
Хочу припомнить, чьи это голоса, но не могу. Потом поплыли лица Чугунова, Ковалева, Аушева, Малыгина, Елагина, Заточного... Воспаленный мозг продолжал жить прошедшими боями.
Очнулся оттого, что кто-то тряс меня за плечи и звал: "Товарищ капитан! Товарищ капитан! Да проснитесь же вы!"
Открыл глаза. Надо мной склонился капитан Жданов. Василий Антонович недавно был назначен вместо капитана Бухарина. Знающий офицер, веселого нрава, он быстро нашел свое место в батальоне. Лицо Жданова было чисто выбритым, глаза светились радостью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});