— Меня определенно не интересуют железные шипы, мистер Стоун, — сказала Фелиция.
— Конечно, моя милая юная леди, не интересуют, я и не сомневаюсь. Но и этих людей когда-то шипы не интересовали. Понимаете, к чему я веду? Никто не рождается с такими мыслями в голове, но потом некоторых постепенно к этому подводят.
— Он прав, Фелиция, — сказал Каллендер. Говорил он невнятно.
Она не удостоила его своим ответом.
— Так, значит, такие вещи случаются на самом деле? — спросила тетя Пенелопа.
— Откуда мне знать, черт меня побери. Ах, простите. Собственно, я имею в виду, что не так и важно, случается это или нет, поскольку есть люди, которые в такие вещи верят. Взять, к примеру, душителей.
— Душителей? — заинтересовалась тетя Пенелопа. — Это какие-то чудовища?
— Всего лишь люди, но я полагаю, что их можно назвать и чудовищами. В эту секту убийц входят мужчины, женщины и дети. Целые семьи, целые деревни, а может, и целые города, и все помешались на своей вере в духов мертвых и в какую-то богиню, которая толкает их на убийства. Они нападают на путешественников. Однажды уничтожили большой караван, в котором и я бы находился, если бы перед этим не приболел; он будто сквозь землю провалился. Лорд Бентинк,[114] как я слышал, повесил немало этих душителей, но их, можно не сомневаться, осталось еще больше. Вот что бывает, когда слишком много думают о мертвых!
— Я всего лишь хочу научиться у мертвых их тайному знанию, — сказала Фелиция, — а не приумножить их ряды.
— Мертвые ничего не знают! — проревел Каллендер. — Учись у меня! Жизни!
— Право, Реджиналд, — спокойно проговорила Фелиция. — А учиться надо на твоем примере?
— На примере? А какой пример подают мертвые? Лечь и умереть самой, так я понимаю? — Каллендер, пьяный и рассерженный, уже начал подниматься со стула, когда тактично вмешалась тетя Пенелопа.
— Прошу вас, мистер Каллендер. Давайте дослушаем мистера Стоуна. И ты помолчи, Фелиция. Неучтиво пререкаться с гостем, который проехал полмира, чтобы рассказать нам о своих приключениях. Продолжайте же, мистер Стоун.
— Благодарю вас, милая леди. Я хотел сказать, что если духи существуют и нам удается их вызвать, то неизвестно, что из этого выйдет. Если есть духи, то некоторые из них наверняка злые, вам не кажется? В Индии ходят легенды об одном злом духе. Его зовут Байтал, или Ветала, что-то в таком роде. Он каким-то образом проникает в трупы и заставляет их двигаться И вытягивает жизненную силу из всякого живого существа, к которому прикасается. Что, вам хочется вызвать что-то подобное? А получится ли уложить его потом обратно?
— По описанию похоже на вампира, — предположила Фелиция.
— На вампира? А, вы имеете в виду ту старую книгу, написанную лордом Байроном. Я читал ее мальчишкой. Волосы дыбом вставали. Мне кажется, там почти о том же.
— Простите, я вам возражу, — сказала Фелиция чрезмерно любезно, — «Вампира» написал врач лорда Байрона, доктор Полидори. Я знаю одного джентльмена, который был знаком с ними обоими.
— Да? Вы, без сомнения, правы. Я не особенно разбираюсь в литературе.
— Она слишком много читает, — пробормотал Каллендер, но на него никто не обратил внимания.
— Или взять, к примеру, расхитителей гробниц, — продолжал Стоун.
— Кого? — возмутился Каллендер.
— Расхитителей гробниц. Не таких, как у нас здесь, не простых кладбищенских воришек. Индийские расхитители гробниц — это такие твари, которые раскапывают могилы и поедают то, что в них находится.
— Какой ужас! — Тетя Пенелопа жизнерадостно вздрогнула.
— Конечно же, мы и сами едим мертвых существ, не так ли? Я надеюсь, что барашек, из которого приготовлено вот это великолепное блюдо, погиб не зря, а?
— Ах, мистер Стоун, — засмеялась тетя Пенелопа. — Какой же вы нехороший, нехороший человек.
— К чему все эти разговоры о расхитителях гробниц? — Реджиналд Каллендер уже стоял, держа в руке бокал, до краев наполненный бренди. — Видите, чем она занимается? — крикнул он. — Она превращает всех нас в расхитителей гробниц! — Он резко повернулся к Фелиции и расплескал бренди прямо на ее платье.
— Проклятие! — воскликнул Каллендер, схватил салфетку и энергично приложил ее к корсажу своей невесты.
— Руки, сэр! — закричала Фелиция.
— Мистер Каллендер! — ахнула тетя Пенелопа.
— Вот так раз! — произнес Найджел Стоун. Фелиция Лэм вскочила и подобрала юбки.
— Мне кажется, нам всем пора уже быть в постели, — сообщила она. Ее лицо, обычно бледное, сейчас порозовело.
— Отлично! — проревел Каллендер. — Пойдем же все вместе спать!
Фелиция, высоко подняв голову, с достоинством удалилась из комнаты. Каллендер грубо рассмеялся и откинулся на стуле, плохо понимая, где находится.
— О боже, — проговорила тетя Пенелопа.
— Пора домой, старина, — сказал Стоун, поднимая на ноги отключившегося Каллендера. — Прошу прощения, мисс Пенелопа. Он так тяжело пережил кончину нашего дяди.
— Доброй ночи, мистер Стоун. Надеюсь, вы к нам еще зайдете.
— С преогромным удовольствием, — ответил Стоун, крякнул и, пятясь, потащил свою тяжелую ношу к выходу. — Доброй ночи.
Найджел Стоун сам не заметил, как оказался на улице. Казалось, они идут по морю. В этом густом желтом тумане Лондон походил на потусторонний мир, и в неясном свете уличных фонарей ничего не удавалось разглядеть, кроме самих этих светящихся точек. Его кузен держался на ногах, но почти ни на что другое был не способен. Из дома дяди Уильяма они пришли сюда на ужин пешком, и Стоун понимал, что идти им недалеко, но он и сам был в некотором подпитии, так что не вполне ориентировался.
Он просто мечтал взять кэб, сомневаясь, что сможет отыскать обратную дорогу. Каллендер несколько раз произнес имя Салли, но это лишь еще больше сбило с толку его кузена.
Переводя Каллендера через перекресток, Найджел Стоун услышал лошадиное фырканье и потащил свою ношу назад, так что они оказались всего в нескольких футах от дома Фелиции Лэм. Позже он внушил себе, что не заговорил с кучером потому, что вспомнил: им нечем расплатиться. Но на самом деле его решение было принято еще до того, как он подумал о кошельке, и остановила Стоуна зловещая внешность кучера. Тот был худощав и бледен, глазницы его казались темными дырами, а по левой половине лица шел чудовищный шрам.
Обрученная со смертью
Фелиция Лэм дождалась, пока старые часы на первом этаже не пробили полночь, и лишь тогда она решилась встать с кровати, скрытой балдахином, и начать одеваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});