Читать интересную книгу Закон и женщина - Уилки Коллинз

— Моя певица сообщила мне, что она рассказала вам о прискорбной вспышке, случившейся с ней несколько дней тому назад. Я не знал, какая книга была у нее в руках, когда она забылась до того, что разбила одну из моих ваз. Оставив вас одну в кабинете, я полагал, что книга лежит на своем обычном месте на верхней полке, и, признаюсь, мне любопытно было знать, придет ли вам в голову осмотреть эту полку. Разбитая ваза — теперь не к чему скрывать это от вас — была одной из пары ваз, подаренных мне вашим мужем и его первой женой за неделю до ужасной смерти бедной женщины. Когда я увидел, что вы смотрите на осколки этой вазы, у меня почему-то явилось предчувствие, что вы откроете истину, и я не сумел скрыть, что это встревожило меня. По крайней мере, вы взглянули на меня так, будто заметили это.

— Да, майор, я заметила это, и у меня самой явилось подозрение, что я напала на путь к открытию. Взгляните, пожалуйста, на свои часы. Не прошло еще полчаса?

Мое нетерпение обмануло меня. Получасовой срок еще не прошел.

Все медленнее и медленнее тянулись тяжелые минуты ожидания. Муж мой не возвращался. Ничто, кроме обыкновенного уличного шума, не нарушало ужасной тишины. По мере того как проходил срок ожидания, страшное предчувствие, что наша брачная жизнь кончилась, что муж покинул меня, усиливалось во мне, как я ни старалась заглушить его.

Майор первый заметил, что самообладание начало изменять мне.

— Довольно ждать, — сказал он. — Едем в гостиницу.

Я взглядом поблагодарила майора. Говорить я не могла. Мы все трое молча сели в экипаж и молча доехали до гостиницы.

В зале нас встретила хозяйка. Она ничего не знала о Юстасе, но сказала мне, что наверху, в нашей комнате, лежит письмо ко мне, принесенное в гостиницу только за несколько минут до нашего приезда.

Я бросилась наверх, дрожа и задыхаясь. Мужчины последовали за мной. Адрес на конверте был написан рукой мужа. Сердце мое упало, когда я увидела это. Что могло побудить его написать мне? Только решение не видеться со мной больше. Я села на стул и опустила письмо на колени, не решаясь распечатать его.

Добрый Бенджамен попробовал утешить и ободрить меня. Майор, знавший женщин лучше, посоветовал старику оставить меня.

— Подождите, — шепнул он ему. — Дайте ей успокоиться.

Когда он сказал это, у меня явилось внезапное побуждение отдать ему письмо. Каждое мгновение могло быть дорого, если Юстас задумал покинуть меня. Медля, мы могли утратить возможность вернуть его.

— Вы его старый друг, — сказала я. — Прочтите мне письмо.

Майор Фитц-Дэвид распечатал письмо, но прочел его про себя. Кончив, он бросил его на стол с жестом, выражавшим презрение.

— У него может быть только одно оправдание, — сказал майор. — Он сумасшедший.

Эти слова объяснили мне все, и, узнав худшее, я могла прочесть письмо. Вот оно:

«Моя возлюбленная Валерия! Прочитав эти строки, ты прочтешь мои прощальные слова. Я возвращаюсь к моей одинокой безутешной жизни, к жизни, которую я вел, пока не знал тебя.

Милая моя, с тобой обошлись жестоко. Не зная того, ты вступила в брак с человеком, который некогда был публично заподозрен в убийстве своей жены и до сих пор не оправдан вполне. И ты это знаешь. Можешь ли ты жить на условиях взаимного доверия и взаимного уважения с человеком, обманувшим тебя? Мы могли бы жить счастливо, если бы ты не знала истины. Теперь, когда ты ее знаешь, это невозможно. Одним только могу я искупить хоть отчасти мою вину перед тобой — возвращением тебе полной свободы. Для того, чтобы ты могла быть счастлива, твоя жизнь должна быть отделена немедленно и навсегда от моей обесчещенной жизни. Я люблю тебя, Валерия, люблю преданно, страстно, но между нами стоит тень отравленной женщины. Что пользы в том, что я невиновен, что у меня и в мыслях никогда не было сделать какое-нибудь зло моей первой жене. Моя невиновность не доказана и не может быть доказана в этом мире. Ты молода и великодушна, полна любви и надежды. Осчастливь другого своими редкими достоинствами. Для меня они бесполезны. Между нами стоит отравленная женщина. Живя со мной, ты видела бы ее, как я ее вижу. Ты должна быть избавлена от этой пытки. Я люблю тебя и покидаю тебя.

Ты считаешь меня жестоким? Подожди, время заставит тебя думать иначе. Когда пройдет несколько лет, ты скажешь себе: он низко обманул меня, но в нем было и великодушие, он освободил меня добровольно. Да, Валерия, я освобождаю тебя вполне и добровольно. Если возможно расторгнуть формально наш брак, сделай это. Употреби для этого все средства, какие тебе посоветуют, и будь заранее уверена в моей полной и безусловной покорности. Мои поверенные получат необходимые инструкции. Пусть дядя твой обратится к ним. Я уверен, что доктор Старкуэзер одобрит мою решимость покинуть тебя. Твое спокойствие и твое счастье — вот все, что занимает меня теперь в жизни. Спокойствие и счастье невозможны для тебя в союзе со мной.

Я не могу писать больше. Это письмо будет ждать тебя в гостинице. Преследовать меня бесполезно. Я знаю свою слабость. Мое сердце принадлежит тебе, и я мог бы уступить, если бы увиделся с тобой опять.

Покажи это письмо своему дяде и всем друзьям, мнение которых ты уважаешь. Мне стоит только назвать мое обесчещенное имя, и всякий поймет и одобрит мое решение. Прости и забудь меня. Прощай.

Юстас Макаллан».

В таких словах он простился со мной. Это было на шестой день после нашей свадьбы.

Глава XIV

ОТВЕТ ЖЕНЩИНЫ

Старый друг моего отца, Бенджамен, перевез меня из гостиницы к себе. В его маленькой вилле была приготовлена для меня спальня. В ней я провела мою первую ночь после разлуки с мужем. Под утро, утомленная, я позабылась сном.

Во время завтрака заехал майор Фитц-Дэвид, чтобы узнать обо мне. Накануне он был так добр, что предложил побывать у поверенных моего мужа и поговорить с ними вместо меня. Они сказали, что знают, куда отправился Юстас, но что им запрещено сообщать его адрес кому бы то ни было. В других пунктах инструкции относительны жены их клиента, как они выразились, были великодушны до излишества. Мне стоило только написать им, чтобы получить от них копию этих инструкций.

Таковы были известия, привезенные майором. Он воздержался с отличавшим его тактом от всяких расспросов, кроме вопроса о состоянии моего здоровья. Получив ответ, он простился со мной. Но с Бенджаменом у него был продолжительный разговор в саду виллы.

Я ушла в свою комнату и написала дяде Старкуэзеру. Я рассказала ему все, что случилось, и приложила к своему письму копию прощального письма мужа. Затем я вышла погулять, чтобы подышать свежим воздухом и подумать, но скоро утомилась и вернулась опять в свою комнату. Мой добрый старый Бенджамен не стеснял меня ни в чем. После полудня я начала приходить в себя. Я хочу этим сказать, что я могла уже думать о Юстасе без слез и могла говорить с Бенджаменом, не смущая и не пугая доброго старика.

В следующую ночь я спала больше. Наутро я почувствовала, что в силах ответить на письмо мужа. Я написала ему следующее:

«Я все еще так слаба и утомлена, Юстас, что не могу написать тебе много. Но мой ум ясен. Я составила свое мнение о тебе и о твоем письме и знаю, что я намерена делать теперь, когда ты покинул меня. Сообщу тебе коротко мои мысли и намерения.

Ты говоришь, что любишь меня, — и покидаешь меня. Я не понимаю, как можно, любя женщину, покинуть ее. Что касается меня, вопреки всем жестоким словам, которые ты сказал и написал мне, и вопреки твоему жестокому отказу от меня, я люблю тебя и не отказываюсь от тебя. Я намерена быть твоей женой до конца моей жизни.

Не удивляет это тебя? Если бы другая женщина написала это мужчине, который поступил бы с ней так, как ты поступил со мной, я не могла бы объяснить себе ее поведение. Мне следовало бы ненавидеть тебя, а я не могу не любить тебя. Я стыжусь этого, но это правда.

Ты можешь не опасаться, я не буду стараться отыскать тебя и вернуть к себе. Я знаю, что в таком состоянии духа, в каком ты находишься теперь, тебе не для чего возвращаться ко мне. Ты кругом виноват. Но я так надеюсь, что когда ты оправдаешься, то вернешься ко мне добровольно. Буду ли я так малодушна, что прощу тебя? Да, я, наверное, тебя прощу.

Но как тебе оправдаться? Над этим вопросом я ломала голову дни и ночи и решила, что тебе никогда не оправдаться без моей помощи.

Как мне помочь тебе? На этот вопрос ответить нетрудно. Чего не сделал для тебя закон, должна сделать твоя жена. Помнишь, что я сказала тебе в доме майора Фитц-Дэвида? Я сказала, что моим первым чувством, когда я узнала о вердикте шотландских присяжных, была решимость исправить этот позорный вердикт. Твое письмо укрепило во мне это намерение. Я не вижу другого средства вернуть тебя к себе в качестве кающегося и любящего мужа, как только изменить двусмысленный шотландский вердикт «не доказано» на честный вердикт «не виновен».