Она знала, что иногда видит в зеркале не себя. Она могла скривить рот, а отражение оставалось неподвижным. Ксантия улыбалась, а отражение хмурилось. Так случалось на протяжении двух последних лет, когда ее тело наносило последние завершающие штрихи на восемнадцатилетний процесс дублирования Зои. Она никогда об этом не говорила, потому что ей было страшно.
Ксантия принялась размахивать руками, Зоя в зеркале сделала то же самое. Пока что дела не очень плохи, не совпадают лишь детали: мелкие движения, особенно выражение лица. Зоя рассматривала ее бесстрастно, и ей не нравилось увиденное. Эти маленькие морщинки в уголках рта, почти жестокий прищур глаз…
Ксантия закрыла лицо ладонями, потом выглянула в щелочку между пальцами. Зоя тоже подсматривала. Тогда Ксантия начала ловить летающие вокруг обрывки бумаги и снова заклеивать своего двойника в зеркале, закрепляя бумагу полосками липкой ленты.
* * *
Прошло три часа с тех пор как Ксантия привела «Леденец» к той тщательно рассчитанной точке пространства, где, по показаниям ее приборов, находилась черная дыра. Она уже давно поняла, что, даже если дыра отыщется, увидеть ее не окажется делом трудным, но все же она не удержалась и прильнула к иллюминатору, обшаривая глазами звездные россыпи в поисках хоть какого-то зримого доказательства. Глупое занятие, разумеется. Хотя масса дыры и составляла от десяти до пятнадцати тонн (первоначальная оценка оказалась ошибочной на порядок), ее реальный диаметр равнялся всего лишь долям миллиметра. Ксантия выдерживала безопасное расстояние в сотню километров, но если не увидеть, то хотя бы ощутить она что-то должна, верно?
Бесполезно. Этот сектор пространства абсолютно ничем не отличался от прочих.
— Хочу, чтобы мне кое-что объяснили, — заявила дыра. — Что будет со мной, когда вы меня поймаете?
Вопрос удивил Ксантию — она до сих пор никак не могла свыкнуться с тем, что этот голос представляет собой нечто большее, чем некое раздражающее заблуждение, вроде ее собственного лица в зеркале. Как изволите общаться с эдакой нелепостью? Неужели внутренне признать, что голос существует и даже обладает какими-то чувствами?
— Ну, наверное, просто пометим тебя в компьютере. Ты для нас слишком большая, чтобы тащить за собой к Плутону, поэтому мы повисим рядом недельку, уточняя траекторию, пока не будем знать точно, где тебя отыскать потом, затем улетим. На обратном пути станем маневрировать, чтобы никто не смог выследить нас — ведь когда мы вернемся, все узнают, что мы нашли большую дыру.
— А как они узнают?
— Потому что мы наймем… вернее, Зоя наймет один из этих огромных буксиров, прилетит на нем сюда, объявит тебя своей собственностью и отбуксирует… так что ты на это скажешь?
— Тебя очень интересует ответ?
Чем больше Ксантия размышляла, тем меньше ей это нравилось. Получалось, что они с Зоей собираются захватить и лишить свободы разумное существо. Ни в чем не повинное разумное существо, летающее себе на окраине системы, которое вдруг обнаруживает, что его…
— У тебя есть пол?
— Нет.
— Ладно, должна признать, что была с тобой грубовата. Но лишь потому, что ты меня очень удивила, даже испугала.
Дыра промолчала.
— Странная ты, вообще-то, личность, или кто ты там есть, — заметила Ксантия. Снова молчание.
— Почему бы тебе не рассказать о себе побольше? Каково быть черной дырой, и все такое прочее? — попросила Ксантия смущаясь.
— Я живу почти как ты, день за днем. Перелетаю от звезды к звезде, и на каждый полет у меня уходит около десяти миллионов лет. Прилетев, я пронизываю ядро звезды. Я делаю это столько раз, сколько необходимо, потом улетаю, разгоняясь в поле тяготения массивной планеты. Тунгусский метеорит, пролетевший над Сибирью в 1908 году, был черной дырой, набирающей скорость по пути к Юпитеру.
— А что значит — столько раз, сколько необходимо? — встревоженно спросила Ксантия.
— Обычно хватает пяти или шести тысяч проходов.
— Нет, я имела в виду другое — зачел»? Ради чего ты пролетаешь сквозь ядро звезды?
— Масса, — пояснила дыра. — Мне необходимо восстановить массу. Теория относительности утверждает, что из черной дыры не может вылететь ничто, но из законов квантовой физики, особенно из принципа неопределенности Гейзенберга, следует, что начиная с определенного радиуса, координаты частицы не могут быть определены точно. Я постоянно теряю массу благодаря туннельному эффекту. Не вся она расходуется бесполезно, потому что я умею управлять направлением и формой испаряющейся массы, а получающуюся при этом энергию использовать для обеспечения таких функций, которые ваши современные физики полагают невозможными.
— Каких, например?
Ксантия начала нервничать, сама не зная почему.
— Я моту обменивать инерцию на гравитацию и создавать энергию самыми различными способами.
— Выходит, ты способна перемещаться?
— Да, но медленно.
— И питаешься ты…
— Чем угодно.
Ксантию окатила волна внезапной паники, но она никак не могла понять, что же тут не так. Она взглянула на приборы и ощутила, как волоски на ее коже — от кистей и до шеи — встали дыбом.
Дыра оказалась на десять километров ближе того места, где ей следовало находиться.
* * *
— Как ты могла так поступить со мной? — бушевала Ксантия. — Я доверилась тебе, а чем ты мне отплатила — попыталась подкрасться поближе и… и…
— Я поступила так ненамеренно. Я разговариваю с тобой, управляя гравитационными волнами. Чтобы диалог состоялся, между нами необходимо создать определенное поле притяжения. Тебе не грозит опасность.
— Ни за что не поверю, — разгневанно ответила Ксантия. Полагаю, ты лишь отвлекаешь меня болтовней. Вряд ли силы гравитации действуют именно так, как ты говорила. И что-то я не припоминаю, чтобы ты уж очень старалась объяснить мне принцип нашего общения, когда мы начали разговор.
Теперь до нее дошло, что дыра говорит намного быстрее и свободнее, чем поначалу. Или она очень быстро учится, или ее прежнее косноязычие было намеренным.
— Ты права, — призналась дыра, помолчав.
— Тогда для чего ты так поступила? — тут же воспользовалась моральным преимуществом Ксантия.
— То был рефлекс, вроде моргания на ярком свету или отдергнвания руки из огня. Когда я чую материю, меня к ней притягивает.
— Как мотылька к огню, если воспользоваться затертым сравнением. Но ты не мотылек, а я не огонь. Я тебе не верю. Полагаю, ты можешь и остановиться, если захочешь.
Дыра опять помедлила с ответом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});