Итак, остались позади все предварительные этапы заготовки, и подводы с зерном, мукой, крупой потянулись к магазинам. Хорошо, если провиант привез на сдачу опытный купец, этакий «тертый в торговых делах калач». А если это простой крестьянин, да еще впервые наскребший у себя в амбаре немного хлеба на продажу? Для таких на стенах магазина были прибиты правила приема, — если и не обучен грамоте, то другого попросит, прочтут. В «билете» все прописано: и о качестве принимаемого провианта, и о кулях, и о порядке очереди, и о ценах, и о часах приема.
Принимали привезенный хлеб и крупы офицер-вахтеры и ма-газин-вахтеры — служители военных складов продовольствия, как правило, отставные или даже инвалиды. Если провианта было так много, что при разгрузке, не терпящей волокиты, невозможно было справиться собственными силами, привлекали на помощь «колодников» и лишь в крайних случаях военнослужащих ближних к магазину частей.
Внимательно следили за качеством привезенного провианта. Рожь перво-наперво должна была быть сухой, не сыромолотой, не лежалой, не затхлой. Если зерно привозили помолотым, то муку проверяли еще и на присутствие комков. Крупы принимали всех сортов, но лучшими для долгого хранения считались полбенные[11] крупы, потом овсяные, хуже лежала греча, а последнее место занимала ячневая крупа. Просо принимали в магазины лишь «по нужде» — считалось, что эта крупа совсем не может храниться в магазине.
Особое внимание требовалось от приемщиков при определении, не содержит ли зерно, мука, крупа посторонних примесей, добавлявшихся иными недобросовестными торговцами для увеличения веса. Ухитрялись подмешивать в продукты и известь, и песок, и древесную кору, и мелкие камни, и даже битые кирпичи. Закон к таким был строг, потому что потери от этого обмана были не только денежными, но и людскими. В случае обнаружения примесей требовалось: «…не отдавая им привезенный провиант, жечь или бросать в воду; а самих их, ежели то от них учинено, кои в службу годны, писать без штрафа в солдаты, в погонщики или профосы[12], кто куда способен явиться, вечно, а кои в службу негодны, тех бить кнутом».
Могли быть и «невредные» для здоровья солдата примеси, когда мошенники-торговцы смешивали с ржаной мукой не известь или кирпичи, а, например, перемолотый овес, стоивший дешевле хлеба. Уличенных в этом наказывали конфискацией всего товара и записывали в солдаты на четыре года или попросту били плетьми, чтобы неповадно было и другим мечтать нажиться на казне.
Принимался в магазины провиант лишь в стандартных по размеру мешках-кулях — девять пудов входило в куль, который должен был быть надежным, крепким, чтобы выдержать длительное хранение при постоянном давлении сверху значительного веса. Случалось, не принимали хлеб в кулях с заплатами. И как много хлопот доставляли крестьянам эти кули! В 1737 году даже был издан указ принимать с крестьян воронежской, тамбовской и орловской провинций привозимый в магазины хлеб, не требуя у них кулей или мешков, «…понеже крестьяне обыкновенно хлеб отдают и принимают мерою и возят больше в веретях (то есть насыпая зерно на большой кусок рогожи, холста, постеленного на дно телеги. — С. К.), а другие, хотя и в мешках или кулях, и то в таких, какие случаются, а весу не знают».
Да, очень важно было точно, правильно, без обмана взвесить привозимый в магазины хлеб, но еще и в середине века на воинских продовольственных складах «измерительные инструменты» находились в столь плачевном состоянии, что перемерить, как раньше говорили, привезенный провиант можно было лишь очень приблизительно. Приемщики вместо металлических стандартных гирь часто пользовались камнями, зашитыми в рогожу, в которых весу постепенно убавлялось — камень крошился и потихоньку высыпался сквозь незаметные отверстия в швах, что грозило убытком казне. Магазин «выигрывал» немного на весе рогожи, правда, тоже взвешенной, но способной то ли естественным образом, то ли по воле служителей магазина становиться мокрой, а зимою даже промерзать, утяжеляя таким образом вес магазинной «гири». Имелись на складах еще так называемые меры деревянные, «из коих некоторые ссыхаются и также справедливы быть не могут». Надо все же думать, что негодный мерный инвентарь — это не следствие полной невозможности снабдить магазины весами, гирями и другими инструментами, — приемщик был осведомлен, в чью сторону качнется стрелка на его весах. «Целовальники обыкновенно чинят привесы, как бы им при отдаче самим не быть в провесе, а другие для бездельной своей корысти простых мужиков обманывают…» — сообщалось о работе магазинных кладовщиков XVIII века.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Итак, провиант от подрядчиков или случайных продавцов получен, уложен в магазинные амбары, и теперь до выдачи его потребителям в полки продукты нужно сохранить, в чем и состояла, пожалуй, основная забота магазин-вахтеров. Безусловно, давняя практика строительства русских зернохранилищ позволяла соорудить помещения сухие, проветриваемые, но одно это долгое хранение не могло бы обеспечить. За продуктами следили. Слежавшийся, отсыревший хлеб магазинные служители «перебивали», отделяли годный от негодного, переваливали во избежание слеживания, комкования. Если требовала нужда, то привлекались для переборки дополнительные силы: те же «колодники», солдаты соседних полков, наемные рабочие. Все понимали, что порченый провиант может погубить все многотонные запасы магазина, поэтому полковые, ротные начальники не смели «отговариваться» и не давать на «чистку» магазина своих людей. Принципы экономии той поры не давали разрешения на уничтожение этого выявленного попорченного сыростью или грызунами провианта. Тут же находились желающие приобрести комковую муку, подгнившее зерно, поеденную мышами крупу. Если испорченные продукты отказывался есть человек, то у рачительного хозяина ими питались коровы, свиньи, овцы.
Нет, до порчи провианта стремились не доходить — главное, это предупредить ее. От служителей требовалось твердо знать, сколь давно хранится та или иная часть хлеба или круп — магазин заполнялся не единовременно, «не враз», а постепенно. Оттого-то и нужно было тщательно распределять весь провиант: здесь лежат, хоть и недавнего привоза, крупы, зерно, мука, но к хранению долгому негодные, потому что «непрочны», а здесь хоть и «прочны», но лежат давно. И магазин-вахтера под руководством офицеров решали, что следует отправить потребителю в первую очередь, а что может полежать еще. Чтобы не спутаться, на стенах, напротив мешков с тем или иным сортом провианта, прикалывались таблички «на память».
Осматривать хранящиеся в магазине продукты следовало дважды в неделю, «чтоб дождь и снег не повредил, и старание иметь, дабы оный (провиант. — С. К.) во всем от повреждения сохранен был, и тот осмотр не мимоходом, а с крайним прилежанием и наблюдением чинить». Часы работы магазинных служителей ограничивались утренней и вечерней зарей, что делалось затем, чтобы исключить использование на складах осветительных средств — ламп, свечей. Да, сырость, грызуны — все это еще полбеды, но что могло быть страшней для построенных из леса магазинов, чем пожар («от чего Боже упаси», как всегда сопровождали в указах XVIII века распоряжения о противопожарных мерах). И мало того, что первейшим правилом при сооружении магазина являлась забота об отведении ему места подальше от других строений, но обязательным, конечно, являлось наличие на складе противопожарного инвентаря — в одном из магазинов, например, хранились 24 кожаных ведра и «бранспойт».
Дотошно, щепетильно относились к хранению в магазинах «второстепенных» продуктов: уксуса, пива, вина, сбитня, соленого мяса, масла. Все это содержалось в бочках, и перед тем, как заполнить бочки, тара тщательно осматривалась, для чего пользовались трубкой, через которую вдувался в бочку, наполненную водой, воздух. Показавшиеся на поверхности воды пузыри свидетельствовали об изъяне, и это место надежно конопатилось. Если же течь обнаруживалась во время хранения, то магазин-вахтеры старались подвести под такую бочку особый деревянный поддон, «дабы что внезапно потечет, не пропало и в оных судах осталось». Жесткие правила обязывали магазин-вахтеров собирать с амбарных полов не только рассыпанный во время перевалки провианта хлеб, но и тот, что высыпался из худых кулей во время выгрузки или передачи его полкам. Невольно напрашивается сравнение, не правда ли? А между тем речь шла не о собственности частных лиц, а о хлебе казенном, государственном.