Читать интересную книгу Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Энн Эдвардс

На всех выборах с 1922 по 1926 год клан имел такое влияние на голосующих, что мог обеспечить избрание симпатизирующих ему сенаторов, конгрессменов и государственных чиновников не только в Джорджии, но и в других штатах.

Сама Пегги хоть и считала себя консервативным демократом, но к политике проявляла весьма поверхностный интерес. Она всегда испытывала глубокую привязанность к тем, кого называла «наше цветное население» — к людям, пахавшим красную глинистую землю Джорджии и убиравшим хлопок — главную сельскохозяйственную культуру штата, заложившую основы его процветания. Она считала, что «белые» люди Атланты должны быть ответственны за благосостояние «черных», и хотя подобную точку зрения едва ли можно было назвать либеральной, поскольку в ней было много от старого плантаторского образа мышления, она все же была скандально далека от взглядов и убеждений реакционного правительства штата.

По словам Стефенса, он в то время был целиком поглощен автомобилями, музыкой и танцами. Иное дело Пегги. Чтение и история — вот главные ее пристрастия, и поскольку она предпочитала книги прекрасных, придерживающихся либеральных взглядов писателей, а корни ее в истории Атланты были глубоки, то и обстановка расовой дискриминации, господствовавшая в городе, бесконечно огорчала ее.

Весной 1922 года Пегги возобновляет свою дружбу с Редом Апшоу. Они оба вступают в яхт-клуб на Персиковой улице, пивное заведение, не имеющее никакого отношения к лодкам и яхтам. Но никто из завсегдатаев клуба не критиковал Пегги ни за выпивку, ни за курение, ни за ее выходки или любовь к театральности. Напротив, здесь высоко ценились и ее умение выпить, и способность принять хорошую шутку.

Чтобы позабавить своих новых друзей, она начала писать короткие пьесы — смешные забавные вещицы, на которых она могла продемонстрировать и свой ум, и местами грубоватое чувство юмора. И вскоре ее приятели по яхт-клубу стали собираться в доме Митчеллов, где и разыгрывались эти сценки.

Типичным образцом таких пьес было подражание книге Дональда Огдена Стюарта «Пародия на очерк истории», которая и сама по себе была сатирой на бестселлер Г. Уэллса, вышедший годом раньше. Юджин Митчелл был взбешен и напомнил ей о порке, которой она подверглась в детстве за плагиат в отношении книги Томаса Диксона «Предатель». С пьесами было покончено, но шалости продолжались.

Как-то раз, к примеру, Маргарет и ее друзья вырядились «под иностранцев» в кричащие одежды с красными подтяжками и сели в поезд, идущий в Атланту, за одну остановку до нее. И когда вся эта эксцентричная компания вывалилась на платформу атлантского вокзала, местные жители были в шоке.

При жизни Мейбелл Юджин Митчелл был довольно мягким, дружелюбным человеком, но после ее смерти характер его стал портиться, и он становился все более и более сварливым. Это были тяжелые времена в доме Митчеллов; семья все еще продолжала испытывать финансовые затруднения, а «заблудшее» поведение Пегги лишь подливало масла в огонь. Кэмми вышла замуж и переехала в Бирмингем, и штат домашней прислуги теперь состоял из худощавой молодой негритянки Бесси, бывшей одновременно и кухаркой, и горничной, Кэррин, приходящей прачки и садовника. Зимой в доме было страшно холодно — экономили на топливе.

Новые друзья Пегги — пусть пьющие и необузданные — тем не менее помогали ей отвлечься от суровой домашней обстановки. Она переживала своего рода период «вызова семье и обществу», и, по словам Августы Диаборн (которая хотя сама и не была членом яхт-клуба, но оставалась верным союзником), «частенько ночами Пегги вытаскивала Стефенса из постели, чтобы он помог вызволить из полиции кого-нибудь из ее знакомых по яхт-клубу, не рассчитавшего свои силы в выпивке».

Вместе с отчаянной храбростью, более короткими юбками и короткой стрижкой росла и сексуальность Пегги. Среди молодых людей ее круга она выделялась как «необычайно очаровательная, кокетливая и большая любительница подразнить», несмотря на то, что, казалось, всерьез была увлечена Редом Апшоу.

Некоторые из близких друзей Апшоу той поры характеризуют его такими эпитетами, как «непостоянный», «дикое создание», «элегантный», «сексуальный» и «не обремененный высокими моральными принципами»; другим он запомнился как «властный» и «блестящий».

Он был, безусловно, жадным до любовных утех человеком. Некоторые из его сверстников недвусмысленно заявляли, что, выпив, Ред приходил в такое возбужденное состояние, что нуждался в немедленном удовлетворении своих сексуальных потребностей, и если не мог этого получить, то общение с ним становилось небезопасным, ибо в такие минуты ни пол, ни возраст «ближайшего тела» не имели для него никакого значения. Когда же он был трезвым, чувствовалась вокруг него некая возбуждающая, волнующая аура сексуального притяжения; он был не просто красив, он как бы излучал то, что один из его знакомых назвал «ослепительным шармом». Реду исполнился 21 год 10 марта 1922 года, и хотя он был на пять месяцев моложе Пегги, ей он казался самым взрослым человеком из всех, кого она когда-либо знала.

Родом он был из Монро, штат Джорджия, из семьи страхового агента Уильяма Ф. Апшоу и Анни Ликс Киннард Апшоу. По его словам, он участвовал в первой мировой войне, выполняя тайные, требующие большого мужества задания, связанные со шпионажем и пребыванием в тылу противника. Это была явная выдумка, поскольку ко времени окончания войны ему едва исполнилось 17 лет, а в его личном деле в колледже не было даже намека на то, что он когда-либо призывался на военную службу.

Ред учился некоторое время в Военно-Морской академии США в Аннаполисе, где сохранились записи о том, что поступил он туда 26 июня 1919 года, отчислен по собственному желанию 5 января 1920, вновь поступил в мае 1920 и вновь отчислен 1 сентября 1920 года. Через две недели после этого он поступает в университет Джорджии в Афинах. Из-за того, что его семья жила в Северной Каролине, он не считался постоянным жителем Джорджии и потому платил за обучение сам. Позднее он писал своим характерным плавным почерком в анкете воспитанника университета, что не получал никаких пособий из благотворительных фондов, не имел никаких заработков. А поскольку он не скрывал, что родители ему не помогают после отчисления из Аннаполиса, то остается только гадать, где он брал деньги — и на плату за обучение, и на то, чтобы жить на широкую ногу. Ред Апшоу любил носить дорогую одежду, водить шикарные автомобили и всегда иметь наличные в кармане.

Однако для членов яхт-клуба не было секретом, что Ред участвует в доставке контрабандного спиртного через горы, поскольку именно в клубе и оседала львиная доля этой контрабанды.

Юджин Митчелл не одобрял ни Апшоу, ни кого-либо другого из яхт-клуба, и атмосфера в доме на Персиковой улице становилась все более прохладной. Но это, казалось, совершенно не пугало Пегги; она по-прежнему приглашала друзей в дом и устраивала частые вечеринки.

Как-то раз Апшоу появился в доме Митчеллов вместе с другим молодым человеком, лет на пять постарше его, с которым он вместе снимал квартиру в Атланте. И Стефенс, и Юджин Митчеллы утверждали, что Джон Марш понравился им с первой встречи, даже несмотря на то, что был другом Апшоу и жил с ним в одной квартире. Пегги он тоже, казалось, понравился, но, конечно же, не так, как нравился ей Ред. Тем не менее она пустила в ход все свое очарование, с тем чтобы собрать вокруг себя нескольких влюбленных в нее мужчин, которых она ухитрялась держать на коротком поводке.

Весной 1922 года Джон писал своей младшей сестре Фрэнсис:

«Моя новая любовь виновата в том, что я так давно не писал тебе, ибо я провожу с ней так много времени, как это только дозволено законом. Я бы хотел, чтобы ты познакомилась с ней и оценила ее, поскольку высоко ценю твое мнение. Однако я не предполагаю жениться так скоро, как мне бы того хотелось, поскольку мы с ней дали торжественное обещание не влюбляться друг в друга. Пегги пользуется большим успехом в такого рода отношениях и имеет самую большую коллекцию друзей-мужчин, настоящих друзей, какую я когда-либо видел у двадцатилетней девушки. Я полагаю, что в конце концов, как и все остальные, тайно влюблюсь в нее и буду скрывать свою безнадежную страсть. А, да ладно. Дружба такой девушки, как Пег, дорогого стоит, и я ценю ее. Она пылкая маленькая мятежница, обладающая в то же время и незаурядным здравым смыслом. Я уверен, ты полюбишь ее. А если нет, я обещаю, что тут же задушу тебя собственными руками».

Через несколько недель Пегги достаточно близко подружилась с Маршем, чтобы пригласить Фрэнсис, учившуюся на последнем курсе университета Кентукки в Лексингтоне, на пасхальные каникулы.

Несмотря на холодный прием, оказанный ей мистером Митчеллом, Фрэнсис Марш хорошо провела время в «большом холодном доме» на Персиковой улице. Она быстро привязалась к Пегги и была поражена тем, как ловко Пегги управлялась с обширным домашним хозяйством.