из компании Тодта мельтешат тут везде, и стали настолько привычной деталью пейзажа, что никто и не удивится, увидев их на машине…
— Эй, Алекс! — раздался возглас от бара. И следом раздалось улюлюканье множества голосов.
— Хэй! — я помахал рукой в ответ. Ну да, конечно! Я же теперь «звезда вечеринок», так что столпившиеся у дверей бара фрицы не могли меня не заметить. Бл*ха, надо было стороной рыночную площадь обойти. Но я собирался кликнуть Рубина, чтобы устроить небольшой военный совет.
— Иди к нам! По кружечке, а? — заголосили Гансы-Йоханы. Я быстро обежал глазами площадь, но Рубина на привычном месте не было. Ладно, тогда потусуюсь пока с фрицами, авось появится еще.
Я подошел к бару, взял из протянутого портсигара сигарету. Хлопнул кого-то по плечу, кому-то пожал руку. Быстро включился в разговор, рассказал анекдот про визит фюрера в психушку, и под жизнерадостный гогот в моей голове забрезжила новая идея.
— Кстати, вы слышали про лондонский Бедлам? — спросил я. — Между прочим, среди сливок британского общества было модно ходить туда на экскурсии.
— Это как еще? — хохотнул один из фрицев.
— Так в Бедламе тех времен психов не лечили, а просто содержали, — усмехнулся я. — А чтобы окупить уход за ними и всякую там еду, собирали деньги с желающих посмотреть на странное. Даже палаты специально устроили как в зоопарке — за решетками. А графья и прочие эсквайры платили денежки, чтобы прогуляться по этому психическому зоопарку и поглазеть. Они же странные, психи-то. Кривляются, говорят всякую дичь.
— А я никогда в психушке и не был! — фриц задумчиво почесал в затылке и глотнул пива из своей кружки.
Ну давайте, фашики, не подведите! Вы просто обязаны подхватить идею, чем вы хуже британских аристократов!
— Хэй, так мы же тоже можем устроить экскурсию! — радостно выпалил другой фриц. Мордастенький такой, с зарождающимися залысинами и выпирающим над ремнем пузиком.
Молодец, толстый! Медаль за догадливость! Остальная публика загомонила. Часть народа скривила презрительные рожи, мол, что я там не видал? Хочешь посмотреть на психов, сходи на биржу труда. Но, как минимум, десяток фрицев идею подхватила. Мол, эге-гей, у нас тут под боком целая незнакомая каруселька, на которой мы не катались! И поскольку все были еще не особенно пьяны, то разговор быстро свернул в сторону того, как это можно было бы провернуть. Я подкинул идею написать заявление-прошение, и даже вызвался поработать писарем. Слегка подогрел энтузиазм скорым приездом Рашера, который, скорее всего, сразу же сделает психушку недоступной. И через пятнадцать минут до зубовного скрежета официальная бумага была составлена. «Мы, нижеподписавшиеся, в рамках повышения собственной образованности…»
«Да куда же, бл*ха, подевался Рубин?» — подумал я, уже в десятый раз оглядывая площадь. Дело было сделано, фрицы с радостным гоготом обсуждают, как они будут смотреть кино из психов, можно было валить из бара и заниматься более нужными делами.
Рубина не было.
Я направился к стойке за еще одной кружкой пива. Уши, ясен пень, держал открытми. Все-таки, в барах нет-нет да и выболтают что-то действительно нужное…
— …Слободского… — услышал я за одним из столов. Опа… Что это у нас тут такое обсуждают?
За столиком сидел один парень с нашивками «SD», и трое обычных солдат, наверное не так давно с патруля сменились. И вот СД-шник как раз и рассказывал про неуловимого партизанского командира. Бесил он его, понимаете ли. Мол, сволочь русская, три раза уже от рейдов уходил.
Я подпер стену, прихлебывая пиво, и изо всех сил делал вид, что мне нет никакого дела до этого разговора. А послушать было что. Оказывается, СД-шники вычислили одну из партизанских конспиративных квартир. Хозяйку брать не стали, девчонка ничего не знает, но ее уже взяли под плотное наблюдение. И уже даже парочку партизан из отряда сцапали. Про партизан, кажись, приврал, чтобы покрасоваться. Но вот смелую девчонку, кажись, и впрямь вычислили…
Я вернулся к «своей» компании, которая все еще обсуждала психов, психушки, и что за зрелище их ждет в Черняковицах. Я глянул снова на площадь. О, наконец-то! Рубин, собственной персоной, вышел откуда-то из подворотни. Вид вороватый, но довольный. Штаны отряхнул и пошел куда-то в сторону берега. Все, вечеринка закончена, дядя Саша!
Я одним глотком допил свое пиво, похлопал по плечам приятелей, сквасил скорбную мину, сообщил, что мне срочно надо еще немного поработать, и сбежал, пока они не успели придумать причину, по которой я должен задержаться с ними еще на полчасика.
Партизанских «консипиративок» я знал две. И еще их было штуки четыре, как минимум, но по соображениям безопасности, все контакты мне не сказали. Из тех, что я знал, одну квартиру содержала пожилая учительница музыки, бабушка-божий одуванчик, а вторую — неприятная в общении девица, которая до войны работала маляром на стройке, а теперь для вида носила повязку компании Тодта. Лично знакомиться я к ней не ходил, просто как-то подсмотрел, кто она, где живет, и все такое. Слободский сказал, что документы у нее все поддельные, она настолько идейная, что идти на биржу и получать аусвайс сочла ниже своего достоинства. Наверное, на этом она и погорела, идеалистка.
Квартирка эта располагалась в самом центре. Чем больше на виду, тем больше конспирации. Получается, что хата уже под колпаком. Скорее всего фрицы ждут туда «гостей». Кто первый сунется туда, того и сцапают. Надо предупредить малярку. К ней приходят по паролю: «Здравствуйте, вы продаете столовое серебро?» Ответ: «Серебро кончилось, остался только фарфор». Квартира на третьем этаже жилой трехэтажки. На окне кухни, выходящей на улицу — старый фикус, кривой, как моя прошлая жизнь. На фоне всегда закрытых белых занавесок его отлично видно. Если фикус на месте, значит все в порядке. Если его нет, то квартира раскрыта.
Все просто, надо убрать чертов фикус с окна и предупредить хозяйку. Ей оставаться в городе нельзя. Но чуйка разведчика мне подсказывала, что лишь только я сунусь внутрь, как меня примут под белы рученьки. И доказывай потом, что ты не ёж. Можно соврать, что ошибся дверью, но такого совпадения немецкая контрразведка не просит. И Юрген не выручит. Может ему сообщить? Через него действовать? Вот только его сейчас так быстро не найдешь. В здание, где окопалась контрразведка, меня даже близко никто не впустит. Домашний адрес Шалтай мне не оставил. Понимаю, осторожничает. А время явно не терпит. Насколько я знаю, эта самая квартира пользовалась у наших особой популярностью, и «посиделки» там случались совсем не редко. Возможно даже сегодня кто-то нагрянет. Значит, и действовать надо немедленно.
*