В общем «умыл» начальник штаба своего командующего по полной программе. И тот понял, что «Сам ты дурак!». Возражать нечего. Только извиняться…
— Прости, Константин Антонович, неправ я был. Действительно стоило с тобой посоветоваться…
Теперь «Кагул» возвращать поздно. Отправим ему навстречу «Дерзкого» и «Гневного», как считаешь? Пусть повисят у немцев на корме, понервируют.
И наши силы из Севастополя сориентируют следующим утром…
— Пожалуй, да… Если колбасники на самом деле следуют к Ливадии, то и подразнить их нашими эсминцами стоит, и встретить у берегов Крыма так, чтобы и дорогу туда забыли.
— Вот именно. Митрофан Иванович, — обернулся командующий к Каськову, который не смел до этого влезть со своим мнением в диалог адмиралов. — Скомандуйте своим сигнальщикам поднять…
Сигнальные флаги взлетели до места, и, через минуту, два из четырёх «новиков», следовавших в кильватере «Памяти Меркурия», вышли из строя и направились на север.
— Андрей Августович, шёл бы ты отдыхать, — Плансон совершенно искренне желал своему начальнику действительно отдохнуть. — До завтрашнего утра, когда будем на месте, нужно набраться сил. А их у тебя уже воробей начихал. Иди спать, а?
— А ты?
— А я выспался. И вполне способен отследить по радио и то, что будет происходить на норде, и следование судов к Зонгулдаку. Ты, в конце концов, не единственный адмирал на эскадре. Нечего стремиться быть невестой на каждой свадьбе и покойником на всех похоронах.
Корабли сейчас не бой ведут, а здоровья, чтобы по нескольку суток на ногах проводить даже у мичманов не хватит. Не беспокойся — всё будет в порядке. Договорились?
— Ладно, уболтал, — Андрей совершенно конкретно чувствовал, что скоро может стать «Вием», в смысле: веки без посторонней помощи будет не поднять. — Пойду вздремну часика четыре…
— Не четыре, а все семь. А то и восемь, — отрезал Плансон. — Ты можешь понять, что завтра флоту понадобится бодрый и здоровый командующий, а не полусонное его подобие? Иди уже в каюту, и ни о чём не беспокойся. Если что-то срочное — разумеется разбудят…
— Иду, о мой грозный повелитель! — устало улыбнулся Эбергард и покинул мостик.
Спускаясь в салон, Андрей просто физически ощутил, что его организм узнал, что получил право на отдых: тело стремительно расслаблялось и заявляло о готовности немедленно принять горизонтальное положение. Пренастойчиво заявляло об этой готовности. Пренастырно заявляло…
Адмиралу стоило немалого труда дотащить своё туловище до кровати, раздеться и рухнуть в небытие…
Проснулся сам, никакой «побудки» со стороны вестового не потребовалось. Мало того, пришлось посылать за ним первого же матроса, что встретился в коридоре броненосца.
В иллюминаторы было заметно, что уже рассветает, но Андрей на место командования флотом не торопился — раз не будили, значит и незачем. Значит можно спокойно позавтракать.
«Смазав» желудок овсянкой и выпив кофе, адмирал поднялся на мостик, где из офицеров, застал только вахтенного лейтенанта.
— Здравия желаю вашему высокопре… — начал было вахтенный начальник.
— Оставьте, лейтенант. Доброе утро! — отмахнулся командующий. — Где адмирал Плансон и командир?
— Его превосходительство только что отошёл переодеться, а командир, несомненно, будет к подъёму флага., — выпучив глаза отрапортовал лейтенант.
— Добро. Какая-то информация с «Гневного» есть?
— Так точно! До заката сопровождали противника в сторону Крыма. С темнотой потеряли и пошли к Ливадии…
— Доброго утра, ваше высокопревосходительство! — послышался со спины голос Плансона.
— И ладно. Не до них сейчас… Лейтенант, до Золгундака сколько осталось?
— Около двадцати миль. Через два часа должен открыться, ваше высокопревосходительство. Если, конечно, тумана у берега не будет.
Ну да, метеослужба ещё и через век будет монетку подбрасывать на предмет «может дождик, может снег, может, будет, может, нет…».
Учитывая данные со спутников. Компьютерами обработанные.
С неизменно тем же результатом. То есть, имея примерно такую же точность прогноза, как и старики с их болями в коленях.
— Передайте на «Николая», чтобы был готов через час спускать аэропланы на воду.
— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство! — вахтенный немедленно передал приказ командующего сигнальщикам, и те занялись его передачей.
Через минуту на мостик поднялся Каськов. Поприветствовав адмирала, каперанг попросил разрешения свистать к завтраку раньше урочного времени.
— Разумеется, Митрофан Иванович, — кивнул адмирал. — Кормите матросов, чтобы они пораньше были готовы к бою. И передайте это от меня по эскадре. Денёк предстоит, чую, нелёгкий — не такие дураки турки, чтобы не ожидать нашего визита, и не постараться подготовиться к нему. На то расстояние, где они могли бы поставить мины, мы, конечно, подходить не будем, но сейчас важнее брандеры. Пусть Шестой дивизион идёт вперёд и начинает…
И «рабочие лошадки» Черноморского флота, которых использовали в любой ипостаси (миноносец, тральщик, опытный корабль, эскортный корабль…). А что там — жалеть их как бы и нечего, морально устаревшие кораблики, а на вновь строящиеся «новики» требовались экипажи. Так что «Свирепый», «Строгий», «Стремительный» и «Сметливый» отослали заранее тралить подходы к Зонгулдаку и вызывать на себя огонь батарей, которые там наверняка должны были теперь иметься… Чтобы зафиксировать оный огонь, и сообщить предполагаемые координаты вражеских пушек. А там уже летающие лодки с «Императора Николая» и уточнят местоположение турецких орудий, и, возможно отбомбятся по ним. Сегодня было важнее сберечь четыре старых корыта, которые вёл капитан второго ранга Елисеев, чем весь дивизион черноморских «соколов». Для результатов войны было значительно более серьёзно, где лягут на дно «Олег», «Атос», «Исток» и «Эрна», чем жизнь или смерть маленьких эсминцев.
Тралы минрепов не зацепили, но четыре батареи не преминули обстрелять русские миноносцы, которые попытались внаглую действовать у турецких берегов. Стодвадцатимиллиметровые снаряды с берега не попали в эсминцы Шестого дивизиона, но черноморские «соколы» поспешили отскочить мористее и тут же затрещали своими радиостанциями в эфир о месторасположении данных береговых батарей…
Заревели моторы летающих лодок и четыре гидроплана стали разгоняться по волнам. Правда, взлететь смогли только три — один подняться не смог. Молодые лейтенанты повели свои машины к турецкому берегу одновременно набирая высоту. Высоту достаточную для того, чтобы не пострадать от винтовочного и пулемётного огня. А заодно разглядеть точное расположение вражеских батарей, сообщить об этом на эскадру, и, если повезёт, удачно уронить на них бомбу — другую…
— Четыре батареи, — Андрей повернулся к Плансону, — Как считаешь, это всё или имеются «тузы в рукаве»?
— Вряд ли. Не те у турок сейчас возможности, я удивлён, что и эти стволы у них нашлись.
— Я тоже не ожидал такого количества береговых орудий здесь. Но они есть. И палят. К тому же, уверен, это не полевые пушки.
— Нас ждали.
— Так нужно быть идиотом, чтобы не ждать. Поэтому бить по батареям будем с тридцати кабельтовых — здесь такие глубины, что мин можно не опасаться.
Подождём указаний с небес…
Указания с небес не замедлили последовать: русские авиаторы указали на расположение турецких батарей взрывами сброшенных бомб.
Конечно, целее указание для начала было весьма условным, но хотя бы приблизительное место установки вражеских пушек стало понятным. Эбергард распределил четыре цели между «Иоанном Златоустом», «Пантелеймоном», «Кагулом» и «Памятью Меркурия», и русские корабли первого ранга стали деловито перемешивать с землёй турецких артиллеристов и их орудия. Да, давно известная истина: «пушка на берегу стоит десяти на корабле», ведь её не качает, она не меняет своего местоположения… Конечно, со времён Нахимова, автора этой фразы многое на флоте изменилось в лучшую сторону, но, тем не менее, стрелять с берега до сих пор было комфортней, чем с борта. Тем более, что орудия на берегу можно и нужно замаскировать, а корабль на водной глади виден прекрасно.
Всё это так, но черноморская эскадра многократно подавляла противника калибром и количеством стволов. Восемь двенадцати, четыре восьми и тридцать шестидюймовых пушек противостояли восемнадцати стодвадцатимиллиметровым орудиям. Плюс ко всему, лётчики продолжали методично сыпать бомбами с небес…
Стало понятно, что подобная тактика малоэффективна, к тому же росла опасность пострадать от разрывов снарядов со своей эскадры. Лейтенант Вирен, старший в авиагруппе, принял решение использовать запасной вариант атаки.