же Иволга его набила.
Из открытого отдела на пол посыпались кошельки, телефоны, ключи и просто деньги, купюрами и монетами.
Все сразу встало на места. Пока я окучивал детишек, Ива носилась по парку, обирая их родителей и просто случайных прохожих. «Плохо меня знаешь», как же! Воровка!!!
Наверное, по лицу можно было понять, что я чувствовал, или же Иволга услышала, как валятся на пол чужие вещи, не знаю. Но, когда я вошел в комнату, мелкая уже была на ногах и медленно отступала к дальнему углу стола, где стоял ноутбук. Позиция беспроигрышная: захоти я что-нибудь в неё швырнуть, красноволосая прикроется дорогой вещью.
— Ты охренела?
— Я давно охренела, — набычилась Иволга. — И в нравоучениях не нуждаюсь. Хочешь — пополам поделим. Не хочешь — всё себе заберу!
— Пополам? — переспросил я. — Ты совсем с ума сошла?
— Не начинай, а? — девушка пригладила волосы кончиками пальцев.
— Ты обокрала кучу народу, Ива! И втянула меня!!!
— Не ори! — взвизгнула Иволга, прижимаясь к стене. Выглядела она сейчас, как загнанная в угол крыса, испуганная и готовая на всё, — Не смей на меня орать!
— Зачем ты это сделала? — я чуть сбавил обороты. Ни к чему, чтобы нашу ссору слышали соседи. — Чего тебе не хватает, а, клептоманка?
— Клептоманка?! — взвилась мелкая. — Да мне необходимы эти деньги! Не сдохнут они без своих кошельков и тупилок, понял?!
— И ты не сдохнешь! — я сделал шаг вперед, возвышаясь над девушкой. — Это не твои вещи! Ты — воровка! А я тебе помогал, получается!
— Ты детей развлекал, дубина! — справедливо огрызнулась Ива. Рассуждая здраво, должен отметить: никто бы не смог привлечь меня к её делу. Я действительно всего лишь продавал раскраски.
— Ты бессовестная, безответственная и безмозглая! — кровь прилила к лицу, я почувствовал, как горят щеки.
— Еще циничная, злобная и распутная, — ухмыльнулась Иволга. — Давай, давай, вываливай на меня все, что копил. А лучше сходи в толчок, да там этим и займись!
— Правду о тебе Лена говорила, — я скрестил руки на груди. — Сама без рамок, так еще и меня за собой тащишь!
Это стало последней каплей.
— Да иди ты со своей курицей! — Ива с размаху ударила ладошками в грудь, оттолкнув меня с дороги. В следующую секунду она уже оказалась в коридоре, с рюкзаком в руках, — Эгоист вонючий! У тебя две извилины: о себе и о Ленке! Пошли вы оба! — и, схватив с вешалки куртку, девушка вылетела в подъезд, громко хлопнув дверью.
Я опустился на диван и глубоко вздохнул. Ноги болели, в виски стучала кипящая злостью кровь, а внутри будто только что прошел ураган, раскидавший все вещи, перевернувший с ног на голову установленный порядок. Пришлось сидеть, ждать, когда пульс уймется, а душа прекратит сжиматься от страха и обиды.
Прошло около получаса. Я закрыл входную дверь, в которую уже завывал шальной сквозняк, и пошел на кухню. Набрал воду. Включил чайник.
Осознал, насколько тихо в квартире может быть без Иволги.
Налил заварку. Налил молоко. Налил кипяток. Обжёгся, подул на чашку. От дыхания по поверхности побежала рябь.
Я не мог позволить Иволге продолжать.
Допил чай. Есть не хотелось, спать не хотелось. Думать — тем более. В ванной капал кран, так что я закрыл дверь.
А у Иволги клаустрофобия. Она не давала закрывать двери.
Выругавшись, сел за ноутбук. Открыл сценарий, попытался набросать парочку сцен. Конечно, ничего не вышло. Включил «YouTube».
Иволга говорила, что мне стоит попробовать писать книги.
Выключил комп и лег на кровать. Подушка пахла дешевым вином, сладкими духами и полевой травой.
Подушка пахла Иволгой.
Стал рассуждать логически. Она жила у меня просто так, свалившись неизвестно, откуда. Она воровала, продала телефон и ввязала в незаконную авантюру. Я даже не знаю, как по-настоящему зовут эту девчонку!
«Знаешь.»
Иволга. Иволга. Иволга.
Глава 7. Нездоровая
— Поговори с ней.
Лена поставила диетическую колу на столик, за которым я выпил уже третью чашку чая, и села напротив. Кафе сегодня закрылось на пару часов раньше, по просьбе тёти Светы: ее дочери завтра исполнялось тридцать, и наша управляющая уехала готовить праздничный стол. Так что сейчас в зале были только я и Лена.
— Зачем? Ей и так нормально, судя по всему.
Иволга не появлялась в квартире уже четыре дня. Точнее, не появлялась она там одновременно со мной, но, вообще-то, присутствовала. Оставив утром неполную сковородку с картошкой, я находил её вечером уже полностью пустой. Таким же образом подтачивались запасы молока, хлеба, печенья и иногда — пива. Я попробовал было готовить только на себя, и почти сразу получил записку, оставленную на столе: «Жрать хочу!». Об этом сегодня и рассказал Лене.
— Не нормально, — покачала головой девушка. — Но первой Иволга не признается.
— Ну и пусть тогда ночует, где попало! Мне какое дело?
— Какое-то есть, раз уж места себе не находишь. Кто сегодня три заказа перепутал?
— Ну…
— Гну! Телефон её у тебя есть?
— Есть. Обменялись номерами, когда я сюда устроился.
— Вот! — Лена негромко хлопнула по столу ладонью. — Значит, звони! И зови на разговор.
— Да о чём нам разговаривать? — поморщился я.
— Например, о деньгах, — девушка сделала глоток из баночки и продолжила. — Иволге нужна крупная сумма. Я думаю, на взятку проводнику, чтоб проехать зайцем, ну и на первые месяцы жизни на севере. Работать легально на сколько-нибудь серьезной работе ей нельзя: пробьют паспорт по базам, выяснят, что числится пропавшей без вести, и — привет, папа, от которого так долго бежала.
Лена тараторила и проглатывала слоги, увлекшись собственной версией, и я подумал, что в жизни она мало разговаривает. У меня та же проблема — чуть начну рассказывать, язык устает и получается каша, потом смущаешься, начинаешь еще больше запинаться и торопиться, а в итоге получается что-то невнятное. Девушка в очередной раз с шумом вдохнула, собираясь продолжить, но я накрыл её ладонь своей.