что я пришла в точку назначения спустя долгое время. Ничего больше неважно.
Мне хочется ехать вот так вечно. Не хочу бороться, не хочу ничего решать. Не хочу бояться и сожалеть. Как же я устала.
— Инга… — Вырывает меня бархатный голос из теплой неги.
По ногам тянет холодом. Меня посещает чувство дежавю.
Открываю глаза.
Я умудрилась вырубиться, а не просто задремать. Федорцов стоит рядом с открытой дверью, склонившись надо мной. Теперь я чувствую исходящий от него, ненавязчивый аромат сандала.
Моргаю и произношу очевидное:
— Простите, тяжелый день был.
— Ну, да, бег в мешках выматывает. — В его глазах кружатся искорки озорства.
Мои губы сами расползаются в улыбке.
Антошка разболтал. Поворачиваюсь — место рядом со мной пустует.
— Мы тебя ждем. — Говорит Федорцов. — Пойдем, до двери провожу, а то опять найдешь приключений с твоим везением.
— Марк Николаевич, вы меня пугаете своим покровительством. Может, вы и вовсе в меня влюбились. — Глупо шучу и тут же прикусываю язык.
Он немного прищуривается и протягивает мне ладонь.
— Здесь лужа, ступай осторожно, болтушка.
Я облегченно выдыхаю. Неужто я боялась, что взрослый мужчина обидится на мою глупую шутку? Подхватываю сумку и, опираясь на теплую ладонь, выхожу из машины.
Дождь прошел. На улице сыро и ветрено.
Марк Николаевич припарковался прямо перед подъездом. Фары освещают битый асфальт.
Антошка уже скачет рядом с Федорцовым и при первой возможности без спроса хватает его за руку. Они идут к двери подъезда, я — следом. Антошка что-то рассказывает Федорцову, активно размахивая руками. Он внимательно слушает и что-то отвечает.
Антошка совсем низенький для его возраста, а на фоне Федорцова выглядит совсем крохой.
Я смотрю на них и в груди сжимается. В глубине души я мечтаю о семье. Мне бы хотелось иметь детей и любящего мужа. Чтобы это был человек дела, на которого можно было бы смело положиться.
«Инга, хватит. До добра такие мысли тебя не доведут. Это прямая дорога в затяжную хандру», — подает голос мой внутренний скептик.
Я закидываю сумку на плечо и захожу в «любимый» подъезд, встречающий меня запахом мочи. Спасибо, хоть свет есть. Лампочку еще не успели спереть.
Лифт не работает, поэтому Федорцов с Антошкой уже начали подниматься. Их голоса разлетаются эхом по подъезду. Речь, разумеется, идет о крутости человека-паука. Ну, конечно. Антошка не теряет возможности обсудить любимую тему.
— Ну что, Антон Алексеевич, будем прощаться? — Говорит Федорцов у обшарпанной двери Антошки. — Был рад знакомству.
Он присаживается перед ним на корточки и жмет руку. Антошка вот-вот лопнет от гордости и важности момента.
Я улыбаюсь и отдаю ему пакет со сменкой.
Когда дверь за ним закрывается, я поворачиваюсь к Федорцову. Он выглядит человеком из другого измерения, которого злая судьба закинула на мою лестничную клетку.
Он прячет руки в карманах брюк и смотрит на меня, не торопясь нарушить молчание. Я фокусируюсь на воротнике его рубашки и ощущаю предательскую сухость во рту. Хочется себя хорошенько встряхнуть, чтобы мозги встали на место.
— Может быть зайдете? У меня арабика теперь есть, а не только растворимый кофе. — Поднимаю глаза и снова вижу искорки веселья.
Почему этот безобидный вопрос ощущается так интимно? Федорцов бросает взгляд на часы и говорит:
— Почему нет? Я — заядлый кофеман.
Это правда, у них всегда была дома кофе-машина и с каждым годом она менялась на более современную и функциональную.
Я едва успеваю вставить ключ в замочную скважину, как дверь распахивается, и на пороге появляется Костя. На нем домашнее трико и футболка с известной рок-группой.
«Какого хрена», — хочется взвыть мне. Я была уверена, что он вернется к себе. Смысл оставаться у меня, если о пропаже Насти так ничего и не стало известно. Хоть контролируй меня, хоть нет.
— Я шум в прихожей услышал… — растерянно говорит Костя, поправляя наушники на шее, — тебя весь день дома не было.
Он переводит взгляд на Федорцова и растерянность быстро сменяется злостью. Костя сжимает челюсти и слегка раздувает ноздри. Смотрит на Федорцова, как на заклятого врага.
Я теряюсь. Впиваюсь пальцами в ремешок сумки и поворачиваю голову в сторону Федорцова, как будто хочу удостовериться, что в эту секунду не произойдет ничего неизбежного. Он смотрит сквозь Костю: спокойно и слегка презрительно в своей обычной манере. Такой взгляд достается от Федорцова незнакомым людям.
— Извините, Марк Николаевич, Костя временно живет у меня, пока находится в поисках жилья. — Выдаю самую простую для объяснения, лживую версию.
— Тогда отложим кофе до следующего раза. — Он кивает Косте и возвращается глазами ко мне. — Хорошего вечера, Инга. Выпей что-нибудь горячего, чтобы не заболеть.
— До свидания. — Бросаю разочарованно, провожая глазами его широкую спину в синем пиджаке.
Костя так и продолжает с ненавистью смотреть ему вслед, вцепившись в дверную ручку.
13
Захожу в квартиру и устало сбрасываю обувь.
— Что у тебя за дела с ним? — Костя раздраженно захлопывает дверь и смотрит на меня.
— Кость, ты что здесь делаешь?
— Помогаю тебе. — Он складывает руки на груди. — Если ты забыла, мы оба хотим найти твою сестру. С каких пор ты с этим козлом дружбу водишь?
Кладу мобильник на комод и смотрю на Костю. По его напряженным плечам и сведенным бровям понимаю, что он действительно ждет от меня ответа.
— Если ты не понял, я знаю про твое наглое вранье с ипотекой и выдуманной хозяйкой. — Я не понимаю, в чем он пытается меня уличить и начинаю злиться.
Извинений от него не будет, как я понимаю. Решил, что записульки достаточно.
— А ты меня спросил, нужна ли мне теперь твоя помощь? — Делаю акцент на слове «теперь». — Ты уже должен был забрать свои вещи и перебраться к себе на Ленина. — Говорю обманчиво-спокойно.
Прохожу мимо него на кухню, чиркаю спичкой и зажигаю плиту, чтобы поставить чайник. Не хочу заболеть. Нужно выпить чаю и принять горячий душ. Дождь за окном поливает с новой силой.
Костя не сдается и следует за мной. Приваливается к дверному косяку и показательно сверлит взглядом мою щеку. А когда понимает, что развивать тему я не намерена, продолжает:
— Я это и так знаю. Я тете Маше обещал, что присмотрю за тобой, чтобы ты глупостей не наделала. А ты, похоже, по Настиной дорожке собралась. На бабки Федорцова повелась?
Я с грохотом ставлю чайник на плиту.
— Кость, а ты не оборзел, мне такое говорить? — Чувствую, как горят щеки, несмотря на то, что кисти и ступни, наоборот, ужасно мерзнут. — Не надо манипулировать мамой,