Читать интересную книгу Советский квадрат: Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев - Рафаэль Гругман

Псы спущены с цепей. Хрущёв рассказывает о личной причастности Сталина к организации пыток арестованных:

«Начались допросы „виновных". Я лично слышал, как Сталин не раз звонил Игнатьеву… Это был крайне больной, мягкого характера, вдумчивый, располагающий к себе человек. Я к нему относился очень хорошо. В то время у него случился инфаркт, и он сам находился на краю гибели.

Сталин звонит ему (а мы знали, в каком физическом состоянии Игнатьев находился) и разговаривает по телефону в нашем присутствии, выходит из себя, орёт, угрожает, что он его сотрёт в порошок. Он требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы»[99].

Хрущёв не нашёл слов сострадания к избиваемым старикам-врачам, он жалеет их палача, называя его «вдумчивым, располагающим к себе человеком». В насмешку над тысячами репрессированных Хрущёв причислит Игнатьева к жертвам Сталина и, рассказывая о смерти Сталина, честно признается, что плакал и искреннее его жалел.

Депортация евреев

Осторожный Анастас Микоян в книге «Так было» описывает атмосферу января-февраля 1953.

«Спокойным со Сталиным не мог чувствовать себя никто. Как-то после ареста врачей, когда действия Сталина стали принимать явно антисемитский характер, Каганович сказал мне, что ужасно плохо себя чувствует: Сталин предложил ему вместе с интеллигентами и специалистами еврейской национальности написать и опубликовать в газетах групповое заявление с разоблачением сионизма, отмежевавшись от него. „Мне больно потому, – говорил Каганович, – что я по совести всегда боролся с сионизмом, а теперь я должен от него «отмежеваться»"! Это было за месяц или полтора до смерти Сталина – готовилось „добровольно-принудительное" выселение евреев из Москвы. Смерть Сталина помешала исполнению этого дела»[100]. (Выделено мной. – Р. Г.)

Это ответ таким историкам, как Костырченко (Институт истории России РАН), утверждающим, что поскольку официальные документы о подготовке депортации не обнаружены, то это, скорее всего, слухи.

Признание Микояна подтверждает Булганин. Его рассказ, со слов Бенедикта Сарнова, приводит Абдурахман Авторханов:

«В 1970 году бывший член Политбюро ЦК КПСС и Председатель Совета министров СССР Николай Александрович Булганин рассказал мне, что за несколько дней до публикации сообщения ТАСС об „аресте группы врачей-вредителей" его текст обсуждало бюро Президиума ЦК КПСС (так назывался тогда высший партийный орган). По словам Булганина, процесс над врагами намечался на середину марта 1953 года и должен был завершиться вынесением смертных приговоров. „Профессоров-убийц" предполагалось публично повесить на центральных площадях в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Свердловске, в других крупнейших городах страны.

Булганин рассказал мне и о намечавшейся после процесса над врачами массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. В феврале 1953 года Сталин приказал подогнать к Москве и нескольким другим крупнейшим городам несколько сот эшелонов для выселения евреев. В ходе этой акции планировалось организовать крушение составов и „стихийное" нападение на них „возмущённых масс", чтобы с частью депортируемых расправиться в пути. По словам Булганина, идейными вдохновителями и организаторами „дела врачей", а также намечавшихся антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов.

Немало интересного о плане депортации евреев рассказал Николай Николаевич Поляков, бывший сотрудник аппарата ЦК ВКП(б), а до этого работник органов государственной безопасности. По его словам, для руководства операцией по выселению евреев была создана специальная комиссия, подчиняющаяся непосредственно Сталину. Председателем комиссии Сталин назначил секретаря ЦК КПСС Суслова, секретарём стал Поляков, для размещения депортированных в отдалённых районах страны спешно строились барачные комплексы наподобие концлагерей, а их территории попадали в ранг закрытых зон»[101].

Доктор исторических наук Этингер в книге «Это невозможно забыть…» пишет:

«Из приближённых Сталина только Н. А. Булганин, выйдя на пенсию, любил после изрядного возлияния поведать своим собеседникам, разумеется, „по большому секрету", о том, как Сталин поручал ему подготовку и осуществление депортации евреев»[102].

Светлана Аллилуева приводит слова, сказанные ей женой секретаря ЦК и руководителя Агитпропа Н. А. Михайлова:

«„Я бы всех евреев выслала вон из Москвы!" Очевидно, её муж думал так же. Это было тогда официальным настроением, и источник его был, как я могла догадаться, на самом верху»[103].

Очень осторожно о планах депортации высказался Хрущёв, который был хорошо информирован. Прямо назвать вещи своими именами он не решился, хотя те, кто умеют читать, поймут его правильно.

«Сюда же приплеталась выдумка, будто евреи хотели создать своё особое государство, выделиться из Советского Союза. В результате встал вопрос вообще о еврейской национальности и её месте в нашем государстве»[104]. (Выделено мной. – Р. Г.)

Два бывших члена Политбюро – Микоян и Булганин – говорят о планировавшейся депортации, третий – Хрущёв – пишет: стоял вопрос «о еврейской национальности и её месте в нашем государстве». Намёк непонятен? Официально о планах депортации в 1957 году объявил западной публике Пономаренко, посол СССР в Польше, бывший в 1953 году членом Президиума ЦК КПСС. Он – четвертый свидетель обвинения из членов высшего руководства СССР.

Малышев, заместитель председателя Совмина СССР, записал слова Сталина, сказанные им на заседании Президиума ЦК КПСС, которые позже можно было бы использовать для формулирования обвинения в шпионаже на будущем судебном процессе: «Любой еврей-националист – это агент американской разведки».

Для адвокатов Сталина свидетельских показаний членов Политбюро недостаточно. Им подавай сожжённые документы.

Суслов, будущий главный идеолог партии, который, со слов Булганина, был назначен Председателем комиссии по депортации, основательно почистил архивы и позаботился о ликвидации документов, на которых остались отпечатки его пальцев. Логика простая: если документы не обнаружены, значит, их не было.

Припоминается ситуация, возникшая на первом Съезде народных депутатов СССР, когда Горбачёв в ответ на вопросы делегатов из прибалтийских республик о секретном приложении к пакту Молотова-Риббентропа клялся, что советскому правительству и ему лично об этом ничего неизвестно. Советский Союз рухнул. Из президентского сейфа была извлечена «Особая папка», в которой находились компрометирующие документы. Ни в одной из своих книг Горбачёв во лжи не покаялся. Он промолчал даже после разоблачительной статьи Валерия Болдина, бывшего помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и заведующего Общим отделом ЦК, в ведении которого находился архив президента, рассказавшего, что он лично информировал Горбачёва о наличии документа и получил приказ молчать[105]

Пока документы о депортации не обнаружены. Возможно, они уничтожены и не будут обнаружены никогда. О фактах уничтожения документов сразу же после смерти Сталина написал Болдин.[106]

В 1957 году, когда Молотова изгоняли из партийных и государственных органов, на пленуме ЦК он поднял вопрос об уничтожении части архива Сталина[107].

Три бывших члена Политбюро из числа близкого окружения Сталина, четвёртый свидетель – Пономаренко, член Президиума ЦК, и пятый – дочь Сталина, утверждавшая о существовании зловещего плана…

Осуществляя свой замысел, Сталин стал избавляться от придворных евреев. В январе арестовали Мехлиса, в годы войны бывшего начальником Главного политического управления Красной Армии, а после войны – министром государственного контроля. Его послали в командировку в Саратов, где и арестовали. 13 февраля 1953 года Мехлис умер в Лефортовской тюрьме (не от пыток ли?). Об его аресте не сообщалось. Благодаря этому Мехлис удостоился чести быть захороненным у Кремлёвской стены. Как ему повезло!

В такой атмосфере встречала страна март 1953 года.

Авторхановым собраны шесть версий, рассказывающих о смерти Сталина. Одни свелись к тому, что вождю «помогли» отправиться в небытие соратники, испугавшиеся угрозы собственного уничтожения; другие говорят о естественной смерти. Версия Глебова находится посередине. С нее и начнём.

Версия Глебова

Заседание Политбюро, на которое Сталин возложил ответственность за принятие решения о депортации, происходило без его участия. В этом заключалось его коварство. Впоследствии, как это уже было во время проведения коллективизации, он мог бы выступить с осуждением «перегибов на местах» и жестоко наказать виновных. Однако случилось непредвиденное. В отсутствие Сталина, который одним своим видом парализовал волю членов Политбюро, привыкших беспрекословно выполнять его указания, решение о депортации принято не было. Умудрённые опытом предыдущих чисток, после октябрьского пленума, на котором Сталин, заявил, что семь членов Политбюро – евреи или имеют еврейских родственников, члены Политбюро поняли, чем им грозит принятие решения о депортации, и, струсив, осмелели.