— Я не боюсь смерти и приму ее. Если они покончат со мной, что ж, Питер, это только положит конец моим мучениям. Но Иоханнесу нужен дом...
Буркин отошел и тотчас вернулся с чашками и полным кофейником. Я сидел на скамье около стены, сбоку от отца, и он мне был виден в профиль: даже за последний час он разительно изменился к худшему.
Его вид просто пугал меня. Отец выглядел таким несчастным, измученным и поникшим, что сердце мое не могло не обливаться кровью. Когда же он повернулся ко мне, я был поражен, с каким отчаянием смотрели его потухшие глаза.
— Боже мой! Питер, что же делать? У малыша нет дома. И я проделал весь этот путь с безумной надеждой, что они возьмут мальчика к себе. Я слышал, калифорнийцы очень любят своих детей, и надеялся... Питер, нам некуда идти! Совсем некуда! Когда я последний раз был у врача, он дал мне сроку не более четырех — пяти месяцев, а было это три месяца назад.
— Зак, позволь мне взять твои вещи из фургона. Там, в Лос-Анджелесе, уже знают, что ты должен приехать, и ждут. Знаю, в «Белла Юнион» тебя будут встречать не менее пяти человек и по стольку же на каждом следующем постоялом дворе. Они расставили своих людей по всем дорогам, ведущим к городу. Ты всегда был хорошим стрелком, но и в свои лучшие дни не смог бы справиться с такой оравой врагов. Да и никто бы не смог, поверь, будь он на твоем месте. — Питер поднялся. — Оставайся с мальчиком здесь, Зак. Я пойду за твоим багажом.
И, поскольку отец в растерянности молчал, его друг уже в дверях привел последний довод.
— Слушай, Зак, — он оперся на стол своими большими крепкими руками, — я обнаружил здесь, совсем неподалеку, одно хорошенькое местечко. Уверен, здешний воздух будет полезен для твоих легких. Побудь там хотя бы несколько дней, отдохни, соберись с мыслями, и мы все спокойно обсудим, а может быть, и найдем какой-нибудь выход. Если тебя не станет, честное слово, этим ты мальчику не поможешь. Не следует так рисковать!
Он вышел, обернулся.
— Ты же любишь пустыню, Зак. Воспользуйся этим шансом.
Когда Питер ушел, отец долго смотрел на свой кофе, потом отпил немножко. Казалось, он совсем забыл о моем присутствии.
Окно позади нас было открыто, и я слышал голоса, доносившиеся из кораля. Отец же весь ушел в свои горестные мысли.
— Заберу его вещи, — донесся до меня голос Буркина. — Да, они поджидают его. Вы убедитесь в этом сами, когда спуститесь к «Белла Юнион». Будьте с ними как можно любезнее, но ничего не говорите.
Фарлей что-то ответил, я не расслышал что, и Питер спросил:
— Как он чувствовал себя во время поездки?
— Плохо, очень плохо, — сокрушенно покачал головой Дуг Фарлей. — Конечно, он держался молодцом и делал все, что мог. Такой уж он человек, но кашель его изводил всю дорогу. Правда, я бы сказал, что, с тех пор как мы пересекли Колорадо, приступы мучили реже.
— Пойду возьму его багаж, Фарлей.
— Послушай, Буркин! Что стоит за всем этим? Тебе-то хоть ясно? Я наслышан про гордыню испанцев, и, конечно, Верн не католик, а простой моряк...
— Он замечательный моряк! — с жаром подхватил Питер.
— Так что же кроется за всем этим?
— Убей меня, не знаю! Старик просто исходит ненавистью! Да... Есть тут еще один человек, которому будто бы прочили в жены его дочь. Кажется, у него с Верном возникли какие-то проблемы, поэтому, когда Консуэло убежала с Заком, человек этот поклялся отомстить. — Буркин вытащил багаж. — Не говори никому ничего про него, Дуг, хорошо?
— Можешь рассчитывать на меня. Но не поручусь за остальных, Питер. Они не связаны ни с кем никакими обещаниями.
Отец между тем допил кофе и вышел из лавки. Я поплелся за ним. На крыльце нас уже поджидал Буркин с вещами.
— Как я тебе уже сказал, Зак, у меня для тебя припасено одно местечко. Старая глинобитная хижина, неизвестно когда и кем построенная. Если ты можешь забраться в седло, будем там в считанные минуты.
Мы сели на лошадей, Питер показал рукой в направлении черных загадочных гор.
— Предание гласит, малыш, что там живет Тэквайз. Он крал индейских девушек и поедал их. Несколько молодых индейцев как-то разгневались на него и пошли следом за Тэквайзом в горы. Обнаружили пещеру, в которой он обитал, и завалили ее вход огромными камнями, замуровав в ней чудовище. Твой-то отец знает эту историю.
— Он рассказывал мне. Вы тоже верите в это?
— Поживешь с мое один в этих горах или в каком-нибудь из каньонов, малыш, всему начнешь верить. Говорят, — продолжал Питер, — в горах живут и знахари, которые могут вызывать бурю, а некоторые предсказывают будущее и обладают способностью видеть, что происходит далеко отсюда. Да что я тебе все это рассказываю... Твой отец осведомлен об этом не хуже меня. Немало слышал я у костров на стоянках разговоров и обо всяких духах да привидениях, которые, как говорят шотландцы, грохочут по ночам.
В ночи горы выглядели темной неприступной стеной, над которой ярко светили звезды. Я думал о Тэквайзе и заранее дрожал от страха. Вдруг он сейчас там и рыщет по каньонам? Или все же замурован в своей пещере?
Глава 11
Совсем скоро Питер Буркин привел нас, преодолев невысокие дюны, к небольшой хижине, окруженной живой изгородью из высоких кактусов.
— Окотилло, — объяснил Питер. — Великолепное ограждение!
Он говорил через плечо, я скакал рядом с ним, а отец — чуть поотстал, и Питер воспользовался этим.
— Мальчик, — тихо сказал он, по-прежнему не глядя на меня. — Мы должны уговорить твоего отца пожить здесь. Ты знаешь, он очень болен, и ничто не поможет ему лучше, чем здешний климат. Скажи ему, что тебе здесь нравится, попроси остаться. Только ты сможешь сделать это, малыш.
Буркин заехал во двор и соскочил на землю, помог вылезти из седла мне, хотя я прекрасно делал это сам и не любил, когда со мной обращались, как с беспомощным младенцем. И тем не менее горное чудовище-людоед не выходило у меня из головы.
— Вы знаете тех, кто бы мог подтвердить, что эти истории о Тэквайзе — правда? — так же тихо, не глядя на Питера, решился спросить я.
Он в раздумье покрутил ус.
— Ну, не могу сказать очень точно, однако индейцы живут здесь дольше нас, им известно многое, о чем мы вообще никогда не узнаем. Знания не являются постоянными, за исключением тех, которые записаны на бумаге, папирусе или камне. Люди умирают, и знания умирают вместе с ними. Целые расы, народы, жившие здесь раньше, ныне вымерли, и мы даже не имеем приблизительного представления об их знаниях.
Я не читаю книг, малыш, и никогда не учился в школе, но люблю слушать тех, кто образован и много на своем веку постранствовал.
Возьмем, к примеру, твоего отца. Он разносторонне образованный человек. Одно время, ты знаешь об этом, он был моряком на корабле своего отца и имел доступ к его книгам. А в море появлялось немало свободного времени для чтения.