Читать интересную книгу Поджигатель - Джейн Кейси

«Ты совершаешь ошибку», — нашептывал мне внутренний голос, до боли похожий на мамин, но я старалась его не слушать. И у меня неплохо получалось.

Разыскная группа закончила работу в квартире Ребекки. Кто-то собрал там коробку личных бумаг и поставил ее мне на стол. Документов было не много: выписки по банковским счетам, пугающие выписки по кредитным картам, неоплаченные счета за коммунальные услуги с последними предупреждениями. Очевидно, к своим финансовым обязательствам Ребекка относилась так же небрежно, как и к домашнему хозяйству.

Я отложила счета за городской и мобильный телефоны, решив просмотреть их позже. В папке с надписью «РАБОТА» оказался справочник рекламного агентства «Вентнор — Чейз», контракт и информация о социальном пакете Ребекки: заработная плата, пенсия от компании, медицинское страхование и страхование жизни. Бегло просмотрев документы, я тихо присвистнула. За свою работу Ребекка получала хорошие деньги. Неудивительно, что она могла себе позволить дорогую квартиру и наркотики.

Я начала пролистывать оставшиеся в папке страницы и вдруг остановилась. В самом конце лежали приказ о назначении выходного пособия и форма Р45.[10] В августе Ребекка уволилась из «Вентнор — Чейз», однако ей выплатили кругленькую сумму и оставили все льготы до конца года — при условии, что за это время она найдет себе новую работу. Она подписала договор о конфиденциальности, в котором обещала никому не рассказывать о компании и причинах своего увольнения.

Я сдвинула брови, пытаясь припомнить, говорила ли что-нибудь Луиза о том, где работает ее подруга. Интересно, она подыскала себе новое место? Если нет, тогда понятно, почему у нее накопилось столько неоплаченных счетов. Хотя, с другой стороны — я заглянула в последнюю банковскую выписку, — на ее текущем счету лежало две тысячи фунтов стерлингов. А что касается кредитов, то люди живут с огромными долгами по кредитным картам и нисколько не переживают по этому поводу. Лично я пополняла свою кредитку ежемесячно. При мысли о том, что придется выплачивать проценты с баланса, меня прошибал холодный пот. Однако таких, как я, меньшинство. Выходит, финансовое положение Ребекки Хауорт — как и все остальное в ее жизни — было далеко не таким простым, как виделось на первый взгляд. Тяжко вздохнув, я уложила все бумаги обратно в коробку и отправилась беседовать с человеком, который мог пролить свет на эту загадку.

Гил Маддик жил в Ист-Энде, рядом с цветочным рынком в Коламбиа-роуд. К моему звонку и желанию приехать он отнесся крайне настороженно. Ему явно не хотелось пускать меня в свою квартиру.

— Может, встретимся в другом месте — например, в кафе?

— Мне бы хотелось побеседовать с вами с глазу на глаз, мистер Маддик.

Люди часто шарахаются от меня как от чумной только лишь потому, что я служу в полиции. Мне это до смерти надоело. Попасть в дом к Маддику стало для меня вопросом чести. Поняв, что я непреклонна, он в конце концов сдался. Я мысленно возликовала, но виду не подала: откровенное торжество выглядело бы непрофессионально.

Я приехала вовремя, решив вести себя как можно любезнее, однако Гил Маддик с самого начала вызвал во мне странную неприязнь. Он жил на маленькой улочке, состоящей из домов ранней Викторианской эпохи с магазинами на нижних этажах: предметы искусства, одежда, дамские сумочки, шляпы — все изысканное и совершенно недоступное по цене. Его квартира располагалась над маленьким магазинчиком одежды, в эркерной витрине которого было выставлено одно-единственное платье — белое, невероятно красивое, безупречным четким силуэтом похожее на тюльпан. Я невольно замечталась: вот бы мне такое! Хотя куда я в нем пойду? Да и цена грабительская…

Дверь квартиры Гила Маддика была выкрашена в темно-синий цвет и отделана полированной медной фурнитурой. Я взяла молоточек в форме совы, с удовольствием ощутив в руке его холодную тяжесть, и решительно постучала.

Мне открыл высокий худощавый брюнет, которого я узнала по фотографии, увиденной в квартире Ребекки. Посмотрев на меня пристально, безо всякого выражения, он молча отвернулся и зашагал к узкой лестнице. Я закрыла дверь и поднялась следом за ним на второй этаж. Там располагалась гостиная и крохотная кухня. Еще один лестничный пролет вел на третий этаж, где, по моим предположениям, находились ванная и спальня.

Интерьер оказался весьма своеобразным. Все стены, от пола до потолка, были заняты книжными полками. Черные двери и оконные рамы, серый дощатый пол. В гостиной — только два кресла, письменный стол и музыкальный центр (зато кресла — из кожи и хрома: в любимом стиле Яна). Все крайне дорого и бескомпромиссно. Обставляя жилище, хозяин ни на йоту не отступил от велений собственного вкуса. Непрошеным гостям, таким как я, здесь было не слишком уютно.

Не дожидаясь приглашения, я села в кресло и прочистила горло.

— По телефону я объяснила вам цель моего визита.

— Не совсем так. Вы сказали, что хотите поговорить со мной о Ребекке, но не объяснили почему.

Он отошел к окну и, прислонившись к раме, устремил взгляд на улицу. Его поза была изящной, но не наигранной. Свет холодного зимнего дня падал на лицо Маддика, и я прекрасно видела его красивое лицо — прямой нос, решительный подборок, выразительные черные брови, голубые глаза. Всем своим видом он давал мне понять, что у него нет ни малейшего желания со мной общаться. Интересно, как быстро он выставит меня за дверь?

— Когда я вам позвонила, вы уже знали, что Ребекка мертва.

Я думала, эта новость будет для него неожиданной, но он на первой же фразе прервал мое тщательно продуманное объяснение.

— Да, мне сообщила об этом одна из ее подруг. Не знаю, с чего она вдруг решила поставить меня в известность.

Маддик говорил быстро. Я видела, как подергивается мускул на его щеке, и понимала, что он напряжен.

— Какая подруга? Луиза Норт?

— Луиза? — Он покачал головой и усмехнулся, будто мой вопрос его позабавил. — Нет, Луиза ни за что не стала бы мне звонить. Это была Тилли Шоу, лучшая подруга Ребекки.

— А я думала, ее лучшей подругой была Луиза. — Тем не менее я записала к себе в блокнот: «Тилли Шоу».

— Луиза тоже так думала. — Маддик пожал печами. — У Тилли было больше общего с Ребеккой. Для меня всегда оставалось загадкой, почему Бекс продолжала дружить с Луизой. После окончания университета у них не осталось почти ничего общего. Луиза все время стремилась завоевать внимание Ребекки, ходила за ней как привязанная. Тилли — более самостоятельная. Луиза и Тилли не переваривали друг друга.

— Так кто же из них на самом деле был ее ближайшей подругой?

— Наверное, обе. А может, никто. — Он зевнул. — Меня утомляла их мелочная вражда, и я старался не вмешиваться.

— Луиза утверждает, вы с ней не ладили и всячески препятствовали дружбе с Ребеккой. — Я хотела его спровоцировать, вывести из себя.

— Вот как? — удивился Маддик. — Не понимаю, зачем она это сказала.

— Вы общались с Ребеккой в последнее время? Видели ее перед смертью? — задала я главный вопрос.

— Последний раз видел ее в июле. В принципе это было до того, как она умерла. Но, насколько я понимаю, вас интересует другое.

— Значит, вы не были с ней в четверг вечером?

— Нет. — Он наконец посмотрел мне в лицо, и в его глазах плескался ледяной холод. — Это вам сказала Луиза?

— Да, она так предположила.

— Она ошиблась.

— А где вы были в четверг вечером?

— Вы что, хотите узнать мое алиби? — Он вскинул брови. — Какая чушь! Зачем мне убивать свою бывшую девушку?

— Вы не ответили на мой вопрос.

Он уперся в меня бесстрастным взглядом, но я даже не моргнула.

— Я был здесь, один.

— Весь вечер и всю ночь?

— Да.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Сомневаюсь. Я не стремился обеспечить себе алиби, потому что не знал, что оно мне понадобится. Если бы я убил Бекс, я бы, наверное, позаботился об этом и сочинил для вас правдоподобную историю, — произнес он крайне язвительно.

— Что произошло между вами и Ребеккой?

— Не понимаю, какое вам до этого дело.

— Мне до всего есть дело. Я офицер полиции. Ребекка убита, и я должна собрать о ней как можно больше сведений — это моя работа.

— Наш разрыв не имеет отношения к ее убийству.

— А уж это решать буду я.

— Вы хотите услышать грязные подробности нашей ссоры? Вынужден разочаровать: мы вовсе не ссорились. Вообще ничего не произошло. Просто у нас с ней были разные цели, и в конце концов стало ясно, что, оставшись вместе, мы никогда не будем счастливы. Нам ничего не оставалось, как только разойтись.

— Кто из вас принял такое решение?

Он опять отвернулся к окну и, помолчав, сухо ответил:

— Я, а она со мной согласилась.